Юрий Сотник - Ясновидящая, или Эта ужасная улица
К счастью, он уже прекратил это занятие, когда в комнату неслышно вошла Антонина Егоровна, но все равно его облик произвел на бабушку сильное впечатление. Она постояла немного, то приоткрывая рот, то закрывая его, потом наконец спросила как можно спокойней:
– Леша, что это ты вырядился?
Леша ответил тоже как можно спокойней:
– Почему вырядился? Сейчас многие так ходят.
Антонина Егоровна снова помолчала, подвигала сжатыми губами.
– Значит, ты собираешься теперь так ходить?
– Да, я собираюсь теперь так ходить, – очень хладнокровно ответил Леша.
– Значит, на дачу не едешь? – догадалась бабушка.
– Не еду. – Теперь Леша понимал, что отступать он не может.
Антонина Егоровна повернулась и молча ушла к себе. У нее хватало ума, чтобы разобраться, в чем тут дело. Ее милый зятек доконал-таки парня, и тот решил переделывать свой характер. Приказать Леше уехать на дачу она, конечно, не могла. Уж кого-кого, а бабушку свою он не боялся. Уговаривать Лешу тоже было бесполезно: споры только масла в огонь могли подлить. Антонина Егоровна умела владеть собой. Она решила вести себя так, словно ничего не случилось, но приглядываться к Леше и к тому, что делается во дворе, а потом действовать смотря по обстоятельствам.
Вот так они и завтракали в кухне, делая вид, что ничего не случилось. Леша старался не смотреть на бабушку, а бабушка старалась не смотреть на внука, и особенно на лицо негритянского божка на его обнаженной груди.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Позавтракав, Леша стал часто выходить в лоджию и смотреть вниз, во двор. Но там околачивались только мальчишка лет двенадцати, что-то похожее на девчонку в брюках и тельняшке да два шпингалета лет по девяти.
Выйдя в лоджию в очередной раз, Леша не заметил, что за ним самим ведут наблюдение из лоджии на фасаде противоположного корпуса, расположенной тоже на третьем этаже.
Дело в том, что после ухода родителей на работу Миша отважился позвонить у двери Оли Закатовой. У него были на это основания: он мог не только подтвердить, но и дополнить информацию, полученную Олей вчера от младшего брата. Но в присутствии дедушки-пенсионера было неудобно вести разговор. Оля сама предложила перейти в квартиру Огурцовых, и вот теперь сама Не Такая Как Все была у Миши в гостях.
– Курить будешь? – небрежно спросил Миша, когда они сели в кресла возле журнального столика. Оля отрицательно мотнула головой и в свою очередь спросила:
– А ты что, куришь?
– Так... изредка, – ответил Миша и закурил.
Он помнил, как его в свое время выворачивало наизнанку после первой сигареты, поэтому не затягивался, а только набирал дым в рот и выпускал его. Он рассказал Оле о вчерашней встрече с дочкой управдома Матильдой. Хотя он и продемонстрировал полное равнодушие к попыткам Матильды завязать с ним разговор, той все же удалось это сделать. Она поведала ему, что белобрысые сибиряки, которых он видел вчера у того подъезда, по их собственному признанию, алкоголики, привыкли выпивать сразу после школы с какими-то бичами. Потом он рассказал, как Матильда вдруг испугалась, что наговорила слишком много, и попросила Мишу молчать обо всем этом, сказав, что "алкоголики" грозились "продать ее на мясо", если их родители узнают, что они пьют.
– Ну а ты что? – спросила Оля.
– А я сказал, что ничего тут особенного нет, что я хоть не алкоголик, но тоже выпить не прочь.
Миша помолчал. – Пойдем посмотрим? Может, они вышли уже.
Оба прошли в лоджию, но во дворе они увидели только Матильду, Демьяна да Степу с Шуриком. Вдруг Миша заметил в лоджии противоположного корпуса что-то пестрое. Он пригляделся.
– А вот там еще кто-то. И не белобрысый, а какой-то другой.
Расстояние между корпусами было изрядное. Миша сказал, что сходит за биноклем. Вернувшись, он посмотрел сначала сам, потом передал бинокль Оле:
– На! Полюбуйся!
Оля очень долго смотрела на незнакомца. Тот перегнулся через барьер лоджии, обозревая двор, и ей хорошо были видны всклокоченные волосы, пестрая рубашка и кулон, свисавший с голой груди.
– Да, – задумчиво проговорила Оля, не отрываясь от бинокля. – Так вырядиться может только человек психически неполноценный. – Она посмотрела еще немного и вернула бинокль Мише. – А вообще у него интересное лицо. Тонкие черты такие...
С этого момента Миша возненавидел "патлатого", как он мысленно прозвал Лешу.
Леша удалился в квартиру, и Оля крикнула вниз:
– Шурик!
– Что? – отозвался ее брат.
– Зайди в сто семьдесят третью. К Мише Огурцову. Я здесь.
– Зачем он тебе? – спросил Миша.
– Пусть узнает у дочки управдома, что там за личность живет.
– А тебя, как видно, заинтересовал этот неполноценный.
Оля кокетливо улыбнулась:
– Огурцов, ты, кажется, ревнуешь? Я польщена!
И Миша промолчал. Ведь Оля попала в самую точку.
После того как Шурик получил соответствующие указания, Оля и Миша снова вышли в лоджию и стали смотреть, что делается во дворе. Они увидели, как Шурик подбежал к Матильде, о чем-то поговорил с ней, указывая на лоджию Тараскиных, после чего та деловито прошагала в подъезд, рядом с которым висела табличка "ДОМОУПРАВЛЕНИЕ". Прошло минуты две, и Матильда вернулась уже не шагом, а бегом, что-то сказала подскочившим к ней ребятам. Шурик тут же бросился в дом, а оставшиеся стали смотреть на лоджию Тараскиных, словно там начался пожар.
Шурик влетел в квартиру, вытаращив маленькие голубые глазки (он совсем не походил на сестру).
– Я... я вчера перепутал... Я ошибся: его фамилия, оказывается, не Тарасов и не Тарасенко, а... а Тараскин.
– Ну и что? – не поняла Оля.
– Так ну... так это же Леша Тараскин! Ну, который, значит, из колонии... Ну, который в колонии недавно сидел! – Шурик умолк, поглядывая то на сестру, то на Мишу, ожидая, что они скажут по поводу его сообщения, но они ничего интересного не сказали.
– Я почему-то так и думал, – заметил Миша.
– Любопытно, за что он туда попал? – сказала Оля.
Когда Шурик ушел, Оля посидела еще немного, потом ушла, но примерно через час опять явилась к Мише.
– Не хочешь прогуляться? – сказала она, стоя в передней. – Глупо дома торчать, когда такая погода.
У Миши кольнуло сердце. Он почувствовал, что его Не Такая Как Все хочет прогуляться в надежде встретить этого патлатого, этого неполноценного с интересным, по ее мнению, лицом. Ему захотелось сказать Ольге, чтобы та шла дышать свежим воздухом одна, но он тут же понял, что глупо отступать так быстро.
– Пойдем, прогуляемся. Только одну минуту!.. – Он пошел в комнату за спичками и сигаретами, потом надел белую кепку с пластиковым козырьком: под ней были незаметны его золотистые кудряшки.
Во дворе вдоль корпусов тянулись асфальтированные проезды, а между ними была широкая полоса земли, на которой кое-где росли сбереженные строителями тополя и клены. Здесь начали устраивать что-то вроде продолговатого сквера или короткого бульварчика. В середине его уже была готова площадка с песочницей для малышей и ярко окрашенными скамейками по краям. Едва Оля с Мишей вошли на эту площадку, как Огурцов тронул Олю за локоть и тихо сказал:
– Вон! Алкоголики!
Оля взглянула, куда указывал Миша, и увидела Красилиных, стоявших у подъезда. Теперь на Феде были черные брюки и белоснежная рубашка с отложным воротничком, а на Нюре – джинсы и синяя трикотажная кофта, которая очень шла к ее светло-желтым волосам.
Отец их рано утром уехал на работу, а мать, Вера Семеновна, взяла отгул, и ребята помогали ей устраиваться в квартире. Но в полдень она сказала:
– Хватит вкалывать! Ступайте погуляйте. Может, товарищей себе найдете.
Брат и сестра переглянулись, усмехаясь. Они-то знали, с какими "товарищами" им предстоит знакомство. Но погулять они не отказались, быстренько умылись и переоделись. В тот момент, когда их заметил Миша, Нюра увидела его и Олю.
– Гляди! Твоя краля чумовая, – пробормотала она тихо.
Федя даже не обиделся за "кралю". Он кивнул.
Оля и Миша сели на одной из скамеек, а брат с сестрой стали прохаживаться по асфальту вдоль корпуса. Когда они проходили мимо площадки, обе пары поглядывали одна на другую, изображая, однако, на лицах полнейшее равнодушие. Оля и Миша не спешили завести знакомство с "алкоголиками". Федя очень бы хотел познакомиться с Олей, но, во-первых, он робел перед ней, во-вторых, знал, что Нюра терпеть не может "чумовую", да и знакомство с Огурцовым его не привлекало. Нюра заметила, что к ним приглядываются довольно внимательно.
– Ишь зыркают! – сказала она. – Чего мы тут ходим, как будто боимся! Пошли!
Оба прошли на площадку и сели на скамью по другую сторону песочницы. Посидев немного, Нюра прошипела:
– Ну что ты сидишь, как в гостях?! Сядь как люди сидят.
