Рене Госсини - Маленький Николя
Сегодня, когда я пришел домой, то увидел, что папа и мама меня ждали в саду и вовсю улыбались.
– У нас сюрприз для нашего большого мальчика! – сказала мама, а глаза ее смеялись.
Папа пошел в гараж и привел – вам не догадаться! – велосипед! Серебристо-красный, весь блестящий, с лампочкой и звонком. Колоссальный! Я стал бегать, потом поцеловал маму, поцеловал папу и даже велосипед.
– Надо бы тебе пообещать быть умным мальчиком, – сказал папа, – и не заниматься трюкачеством!
Я пообещал, тогда мама меня обняла и сказала, что я ее большой мальчик и что она приготовила шоколадный крем на сладкое. Потом она ушла в дом. Моя мама и мой папа самые лучшие на свете!
Папа остался со мною в саду.
– Ты знаешь, – сказал он мне, – я был в некотором роде чемпионом в велосипедном спорте. Если бы я не познакомился с твоей матерью, я мог бы, наверное, перейти в профессионалы.
Этого я не знал. Я знал, что папа был чемпионом по футболу, по регби, по плаванию, по боксу, но по велосипедному спорту – это было для меня новостью.
– Я тебе сейчас покажу, – сказал папа.
Он сел на мой велосипед н начал ездить по саду. Конечно, велосипед был мал для папы, и ему было трудно с коленками, которые доставали почти до подбородка, но он выкручивался.
– Это одно из самых смешных зрелищ, которые я видел с того момента, как я тебя знаю! – Это сказал месье Блэд, который смотрел через забор сада.
Месье Блэд – это наш сосед, он очень любит подшучивать над папой.
– Замолчи! – ответил ему папа. – Ты ничего не понимаешь в велосипеде!
– Что? – закричал месье Блэд. – Знай же, невежда, что я был межрегиональным чемпионом-любителем и мог бы перейти в профессионалы, если бы я не познакомился со своей женой!
Папа засмеялся.
– Чемпион, ты? – сказал папа. – Не смеши, ты едва держишься на трехколесном!
Это не понравилось месье Блэду.
– Сейчас увидишь, – сказал он и перепрыгнул через ограду. – Дай мне этот велосипед, – сказал месье Блэд и положил руку на руль, но папа не выпускал велосипед из рук.
– Тебя не звали сюда, Блэд, – сказал папа. – Иди в свою берлогу!
– Ты боишься, что тебе будет стыдно перед твоим несчастным ребенком? спросил месье Блэд.
– Замолчи, ты меня оскорбил! – сказал отец. Он вырвал руль из рук месье Блэда и стал кружить по саду.
– Шут гороховый! – сказал месье Блэд.
– Да ты просто завидуешь, – ответил папа.
Я бежал за папой и просил его дать мне прокатиться на велосипеде хоть один круг, но он не слышал меня, потому что месье Блэд продолжал насмехаться над ним, а папа кружил по саду, задевая бегонии.
– Что ты ржешь? – спросил папа.
– Теперь я могу сделать круг? – спросил я.
– Я смеюсь, потому что мне смешно! – ответил месье Блэд.
– В конце концов это мой велосипед, – вставил я.
– Да ты круглый идиот, бедняга Блэд, – сказал папа.
– Да ну? – спросил месье Блэд.
– Да! – ответил папа.
Тогда месье Блэд подошел к папе, толкнул его, и он упал с моим велосипедом на бегонии.
– Мой велосипед! – закричал я.
Папа встал и толкнул месье Блэда, тот тоже упал, говоря:
– А ну, попробуй только еще!
Когда они кончили толкаться, месье Блэд сказал:
– У меня идея. Я объеду вокруг дома, и мы посмотрим, кто из нас двоих сильнее.
– Не может быть и речи, я запрещаю тебе садиться на велосипед моего сына! Кстати, ты такой толстый, что можешь его сломать.
– Да ты сам-то не умеешь ездить! – сказал месье Блэд.
– Это я-то не умею? – закричал папа. – Я тебе сейчас покажу!
Папа взял велосипед и вышел на тротуар. Мы с месье Блэдом пошли за ним. Мне уже все начинало надоедать, а главное, я еще даже не сидел на велосипеде!
– Вот, – сказал папа, – каждый сделает круг вокруг домов, засечем время. Кто выиграет, будет провозглашен чемпионом. Для меня это, конечно, формальность, я заранее знаю, что выиграю.
– Я рад, что ты признаешь свое поражение, – сказал месье Блэд.
– А что мне делать? – спросил я.
Папа повернулся ко мне крайне удивленный, словно он забыл, что я здесь.
– Ты? – сказал мне папа. – Ты? Ладно, ты будешь засекать время. Месье Блэд даст тебе свои часы.
Но месье Блэд не хотел давать мне свои часы, потому что, как он говорил, дети все портят. Тогда папа ему сказал, что он жмот, и дал мне свои дорогие часы с большой стрелкой, которая очень быстро передвигалась, но мне бы больше хотелось взять свой велосипед.
Папа и месье Блэд тянули жребий, первым выпало ехать месье Блэду. Он в самом деле очень толстый, велосипеда под ним почти не было видно. На улице прохожие шутили и смеялись над ним. Он ехал не очень быстро, потом повернул за угол и исчез.
Когда он появился с другой стороны улицы, то был весь красный. Он ехал с высунутым языком и все время делал зигзаги.
– Сколько? – спросил он, когда подъехал ко мне.
– Девять минут, а большая стрелка между пятью и шестью, – ответил я.
Папа стал подшучивать.
– Ну, старина, – сказал он, – с тобой Тур де Франс длился бы шесть месяцев!
– Вместо того чтобы отпускать детские шуточки, – ответил месье Блэд, очень тяжело дыша, – попробуй проехать лучше!
Папа взял велосипед и уехал.
Месье Блэд, которому стало немного лучше, и я, который смотрел на часы, мы стали ждать. Я, конечно, хотел, чтобы выиграл папа. Но часы шли очень быстро, прошло девять минут, потом десять.
– Я выиграл! Я – чемпион! – закричал месье Блэд.
Прошло пятнадцать минут, а папы все еще не было видно.
– Странно, – сказал месье Блэд, – надо бы пойти посмотреть, что произошло.
Потом показался папа. Он шел пешком, с разорванными брюками, одной рукой держал платок у носа, а другой нес велосипед. Руль был вывернут, колесо исковеркано, лампочка разбита.
– Я наехал на мусорный ящик, – сказал папа.
На следующий день, на переменке, я рассказывал Клотэру эту историю. Он сказал мне, что с ним случилось примерно то же самое, с его первым велосипедом.
– Что ты хочешь, – сказал мне Клотэр, – папы все одинаковые, они любят валять дурака, того и гляди и велосипед поломают, и сами разобьются.
Я БОЛЕЮ
Вчера я чувствовал себя очень хорошо, доказательство – я съел целую гору карамели, конфет, пирожных, а ночью мне было очень плохо, и я себя спрашиваю: почему так получилось?
Доктор пришел утром. Когда он вошел в комнату, я плакал, но скорее по привычке, а не по каким-нибудь другим причинам. Доктора я давно знал, он очень хороший. И потом мне очень нравится, когда он кладет голову мне на грудь. Он совсем лысый, и мне видно, как блестит его череп прямо перед моим носом, а это ужасно смешно. Доктор был недолго, он похлопал меня слегка по щеке и сказал маме:
– Посадите его на диету, а главное, чтобы он не вставал с постели, пусть отдохнет. – И он ушел.
Мама мне сказала:
– Ты слышал, что сказал доктор? Надеюсь, ты будешь умным и послушным мальчиком.
Я сказал маме, что она может не беспокоиться. Это правда, я очень люблю маму и всегда ее слушаюсь. Так лучше, иначе будет мною неприятностей.
Я взял книгу и начал читать. Здорово интересная была эта книга с картинками, в ней рассказывалось, как маленький медвежонок заблудился в лесу, где было много охотников. Я, конечно, больше люблю истории про ковбоев, но тетя Пульхерия на все мои дни рождения дарила мне небольшие книжки про медвежат, кроликов, котов и про всяких маленьких животных. Ей, наверное, это нравится, моей тете Пульхерии.
Я читал про злого волка, который должен был съесть маленького медвежонка, в этот момент вошла мама вместе Альсестом. Альсест – это мой товарищ, он очень толстый и все время ест.
– Смотри, Николя, – сказала мама, – тебя пришел навестить твой маленький друг Альсест. Очень мило, правда?
– Здравствуй, Альсест, – сказал я. – Здорово, что ты пришел.
Мама меня стала учить, что не надо говорить часто «здорово». В этот момент она увидела коробку, которая была под мышкой у Альсеста.
– Что ты там принес, Альсест? – спросила она.
– Шоколадные конфеты, – сказал Альсест.
Тогда мама сказала Альсесту, что он очень милый мальчик, но она бы не хотела, чтобы он мне давал шоколадные конфеты, потому что я на диете. Альсест сказал маме, что он и не думал давать мне конфеты, он их принес для себя, и что если я захочу конфет, он сходит и купит их мне уж без шуток.
Мама посмотрела на Альсеста немного удивленно, вздохнула и вышла, попросив нас быть умными. Альсест сел рядом с моей кроватью и смотрел на меня, молча уплетая свои конфеты.
Мне стало ужасно обидно.
– Альсест, – сказал я, – ты дашь мне конфет?
– Ты не больной? – ответил он мне.
– Ну и барахло же ты, Альсест, – сказал я ему.
Альсест ответил, что я но должен так обзывать его, и он положил в рот две конфеты, тогда мы стали драться.
Прибежала мама, у нее был недовольный вид. Она нас разняла и отругала. Потом она сказала Альсесту, чтобы он ушел. Когда Альсест стал уходить, мне стало грустно. Мы с ним хорошо повеселились, но я понял, что с мамой лучше не спорить, ей было не до шуток. Альсест пожал мне руку, сказал «до скорого» и ушел. Я люблю его, он настоящий товарищ.
