Кощеевич и Смерть - Алан Григорьев
— Истимир, подхвати! — крикнула Защитница, одновременно с этим сплетая новое заклятие.
Золотая паутина потянулась к Лису, липкая нить выбросилась вперёд, словно лассо. Он успел увернуться от одной, второй, третьей… А потом нити начали сплетаться в сеть, загоняя мечущегося Вертопляса в силки.
Проклятая сфера между ладоней Истимира вновь разгорелась. Муж Защитницы вряд ли был хорошим чародеем, но этого и не требовалось. Бывают такие люди-сосуды. Сами неумехи и никогда не научатся хорошо колдовать, но магия в них искрит, плещется. И если рядом есть хороший колдун, он добавит чужую силу к своей — и тогда держись, всё живое. Истимир и был таким сосудом — одним из секретов могущества Лады. Нет, она и сама была хороша. Но вместе они были непобедимы. Жаль, Лис понял это слишком поздно.
С неба упало несколько снежинок. Значит, зима была не за горами: Вьюговей слово держал. И почти отчаявшийся княжич вспомнил слова ветерка — про дар. Про возможность дать отпор врагам. Но получится ли это сделать в теле вороны? И не повредит ли заклинание Вертоплясу?
Раздумывать было некогда. Увернувшись от очередной хищной нити, он из последних сил вцепился в косы Защитницы и пропел (ну, насколько можно было назвать пением хриплое карканье):
«Велика в душе тоска, значит, месть моя близка. Что вр-рагов сегодня ждёт? Холод смер-рти, сер-рдца лёд!»
Лапы заныли, словно бы Лис запустил их не в золото волос, а в январскую прорубь. Что-то затрещало. Такой звук бывает, когда ступаешь по замёрзшим утренним лужам. Кр-рак. Кр-рак. В лицо ударил промозглый ветер — аж в ушах засвистело. Лис едва слышал свой голос, но всё равно продолжил петь, почти крича:
«В жилах кровь, а не вода застывает навсегда. Замедляет время ход — холод смер-рти, сер-рдца лёд».
Снежинки, что принёс стылый ветер, начали расти на глазах, превращаясь в инеистые кристаллы прямо в воздухе. Они тянулись своими синими иглами к Истимиру и Ладе, распялившим рты в безмолвном крике. Кто-то из лучников всё-таки решился выстрелить. Под ноги Защитнице со звоном упала обледеневшая стрела.
Золотая паутина стала хрустальной и брызнула в стороны тысячью осколков. Уклониться не было никакой возможности. Они били по спине, зарывались в перья, вспарывали кожу острыми гранями. Лис задохнулся от боли. Бедный Вертопляс. Бедный он сам…
Ему хватило сил встряхнуться. Лапы сами собой разжались, и княжич упал. Вернее, скатился по обледеневшей спине Защитницы прямо в хрустящее крошево.
Когда он осмелился поднять голову, то увидел прямо над собой две статуи из синего льда. На их лицах застыл гнев пополам с недоумением. Истимир и Лада всё ещё соприкасались ладонями, но золотая сфера, мигнув последней искоркой, потухла. Заклятие умерло вместе со своей создательницей.
В мир тут же вернулись звуки, и совсем рядом прогремело:
— Вон та ворона!
— Ловите её!
— Не стреляйте, там Защитница!
— Сеть! Кидайте сеть!
Два дивьих воина со свирепыми лицами ступили на обындевевшие камни стены. Лис понял — ему ни за что не увернуться. Миг — и спеленают как миленького. Но колдовской лёд не оставил княжича в беде: лица вояк побледнели, исказившись от боли. Ещё недавно крепкая сеть рассыпалась снегом в руках. А лёд уже коснулся пальцев и пополз дальше. Кр-рак. Кр-рак. Ещё две прозрачные статуи украсили стену. Сквозь них было видно, как яростно пылают терема…
Остальные стражники, охнув, отступили. Никому не хотелось стать безжизненной ледышкой во цвете лет. Лис, воспользовавшись заминкой, сиганул с крыши. Крылья расправил уже в полёте. Понял — сил нет. Даже до Энхэ не дотянуть, не отогреться у костра. Он приметил нишу в каменной кладке, забился в неё и затих. А потом его сморило.
Выбраться удалось только на рассвете, когда пригрело солнышко. Взмыв высоко над Светелградом, княжич обернулся, чтобы полюбоваться на дело рук своих.
День был безветренным, и флаги на башнях грустно поникли. Над городом всё ещё курился дым. Обезглавленные терема чернели, словно гнилые зубы. А на четырёх ледяных статуях весело перемигивались золотые блики. Крошево на стене уже успело растаять — теперь к несчастным можно было подойти без опаски.
Сделав круг над стеной, Лис заметил юношу и девушку. Оба стояли возле статуй с очень хмурыми лицами, но, кажется, не плакали. У девушки в руках был ростовой лук. И княжич вдруг узнал её. Это же… как её там? Радмила. Старшая дочь Лады и Истимира. А парень, стало быть, сын. Когда Лис видел их в последний раз, они были детьми. Значит, и Радосвет уже не волчонок, а молодой волк. Как быстро летит время — особенно когда ты умер.
Сердце кольнуло, но боль быстро прошла. Лису было ничуть не жаль дивьих сирот. Пусть знают, каково это. Может, теперь поймут. Признаться, гораздо больше горевал он о погибших во время пожара птицах.
Но пернатым смельчакам уже никак не помочь. А им с Вертоплясом пора было возвращаться домой…
* * *Спустя три дня царь Ратибор прислал-таки весточку. Теперь он сам желал говорить с Лисом — притом немедленно. Княжич не ответил ни в первый раз, ни во второй, лишь на третий соизволил — сам от себя не ожидал такой мстительности.
Нет, никаких встреч на Лысой горе. Пусть поищет навье зеркало в своём кабинете, если до сих пор не нашёл. Нашёл? Вот и молодец. Тогда через него и поговорим.
На этот раз Лис пришёл на встречу не один. По правую руку от него восседал советник Май, а на левом плече прикорнул обожравшийся орехов Вертопляс.
Ратибор же, напротив, явился один — без стражников, без соратников, без наследника. Даже царицу Голубу с собой не взял. Впрочем, вряд ли в Диви кому-то было дело до того, что думает царица.
— Чего ты хочешь? — буркнул Ратибор вместо приветствия.
— Ты прекрасно знаешь, — Лис не сдержал улыбки. — Кстати, как погодка?
