Неизвестен Автор - Книга о судах и судьях
lxi Нзамби Мпунгу - божество, олицетворяющее небо, гром, тучи.
lxii АаТh 653А. Чрезвычайно распространенный сюжет, восходящий к древнеиндийскому источнику. Наиболее типичная общая схема сюжета такова: снор возникает между несколькими (чаще всего тремя) соперниками, влюбленными в одну девушку. Наиболее распространенный вариант: один становится обладателем волшебного предмета, позволяющего видеть на расстоянии (зеркало - ногайск. [77, 27], шугнанск. [117, 34], язгулямск. [117, 44], белудж. [100, 49], Адыгейская [99, 24], абхазск. [17, 21], Казахская [60, 147]; очки - ганда [109, 170]), другой получает волшебное транспортное средство, способное мгновенно переносить в нужное место (ковер - ногайск. [77, 27], белудж. [100, 49], Адыгейская [99, 24], абхазск. (17, 21], Казахская [60, 147]; катапульту ганда [109, 170], прядильное колесо - язгулямск. (117, 44], верблюда шугнанск. [117, 34]); третий становится владельцем лекарства или волшебного средства, способного излечить больную и даже оживить умершую (яблоко ногайск. [77, 27], абхазск. [17, 21], Казахская [60, 147], снадобье - ганда [109, 170], чаша с водой - шугнанск. [117, 34] и язгулямск. [117, 44], бисер белудж. [100, 49], кубган - Адыгейская [99, 24], хлыст в приведенной сказке ашанти и т. п.). В других версиях соперники становятся обладателями не волшебных предметов, а волшебных качеств или просто искусными мастерами своего дела. Так, в таджикской сказке [127, 203] спорят гадальщик (узнавший о болезни), знахарь (вылечивший девушку) и мастер, сделавший волшебного копя; в ассирийской - искусный астроном, узнающий о болезни по звездам, инженер, верно определивший расстояние, и врач [57, 212]); ср. также Амхарская [22, 67].
Вопрос ставится так: кто из претендентов имеет право взять девушку в жены?
Сюжет, по существу, представляет собой загадку, ответ на которую иногда не дается, иногда дается в самом тексте. Эти ответы (решения, приговоры) бывают самые разнообразные и в совокупности демонстрируют возможность любых логических схем.
В казахской сказке "Как дочь хана выбирала себе мужа" [60, 147] девушка выбирает того, кто оживил ее яблоком, объясняя: "Ваши подарки (волшебный ковер и зеркало. - М. Х) я могу возвратить, а его - пет: яблоко я съела". Та же логика в абхазской сказке; здесь жених сам лукаво предлагает: "Я уступаю вам девушку... Только извлеките мое яблоко из невесты и целым дайте мне". Поскольку это невозможно, невесту присуждают ему. То же - в ногайской сказке [77, 27], в тувинской [131, 171]: выбирается тот, кто понес невозвратимый убыток, т. е. добывший лекарство. В шугнанской версии [117, 34] девушка выбирает сама: "Я люблю того, кто меня оживил". В язгулямской [117, 44] предпочтение также отдается обладателю целебного средства, но без объяснений, как само собой разумеющееся; то же и в таджикском варианте [127, 2011: естественным кажется присудить девушку знахарю. Между тем в других вариантах не менее естественными кажутся другие обоснования. Так, в сказке белуджей "Три чудесных подарка" судьи ссылаются на закон: "По закону девушка должна принадлежать тому, кто увидел ее в зеркале. Ибо он увидел ее в последний момент, когда женщины обмывали ее тело" (100, 50]. К этому же типу решений принадлежит приговор в ассирийской сказке "Три брата": "Врач спас девушку, ему надо за это заплатить. Инженер верно определил расстояние, ему тоже надо за это заплатить. Но астроном предсказал, что, если врач вовремя не прибудет, девушка умрет. Следовательно, это он спас жизнь девушки и она должна принадлежать ему" [57, 214].
В казахской сказке "Спор братьев и решение Шуюте" [62, 86] мудрец решает, что вся сила - в верблюде, доставившем женихов к невесте; его решение расценивается как справедливое. Т. е. приговор выносится в пользу владельца транспортного средства. Если первое решение (в пользу владельца лекарства или целительных способностей) обозначить как логическую трансформу "а", то два других могут быть обозначены как "б1" и "б3".
Но возможны и другие логические решения (трансформа "в"): девушка должна принадлежать всем одновременно ("B1") или никому ("В2"). В сказке народности ганда "Очаг" [109, 170] девушка говорит претендентам:
""Вы все трое меня спасли. Значит, мы не должны расставаться. Будем жить вместе. Я буду готовить вам пищу". - И только она это сказала, как превратилась в горшок, в котором готовят пищу, а трое юношей превратились в три камня". (Этиологическая концовка объясняет устройство очага.) В сказке народности налу (Бисау) невеста заявляет претендентам: "Если я выйду замуж за одного - поссорю его с двумя другими. Поэтому я вам всем буду старшей сестрой, а вы женитесь на трех моих младших сестрах" [111, 124]. Все очень довольны таким решением. В адыгейской сказке "Чья заслуга больше?" [99, 24] конфликт заканчивается тем, что, пока братья судились, девушка снова заболела и умерла. Ср. также .No 51, где девушку делят на три части. Эта сказка предлагает вообще своеобразный вариант сюжета: девушку сначала оживляют, затем переносят с помощью волшебной циновки в другое место.
Наконец, приведенная в сборнике сказка ашапти демонстрирует образец трансформы "г" ~ сказку-дилемму. Как уже говорилось (см. вступительную статью), такие сказки рассказывались слушателям как загадки и в принципе могли закончиться любым приговором. Конечно, характер его зависит от религиозных и других представлении". Так, в индийских сказках важным для приговора является равенство или неравенство по касте (ср. Я° 45), представление о возможности других рождений и т. п.; у мусульманских и других народов, где принято многоженство, возможны своеобразные решения типа "в". Но и в сказках одного и того же народа возможны разные решения. Выше приводился пример таких решений в двух казахских вариантах. В либерийской сказке "Прекрасный юноша" [96, 10] четыре женщины оказывают услуги юноше и не могут решить, кто должен стать его женой. Сказка так и заканчивается вопросом. В другой либерийской сказке почти такого же содержания, "Браслет вождя" [143, 103], спора даже не возникает: все четыре женщины становятся женами юноши; лишь после его смерти сыновья, затеяв спор о наследстве, обосновывают свои преимущественные права особыми заслугами матерей.
lxiii Ануннаки у шумеров и вавилонян - духи земли, порожденные богом Аном и подчиненные старшим пятидесяти богам.
lxiv Дуку - дом богов.
lxv Эпки - шумерский бог мудрости.
lxvi Полба - вид пшеницы.
lxvii Плавающие поля - поля, устроенные на небольших плавучих островках озера Пилей (очень распространены у народности инта).
lxviii Ананси - имя паука, популярного героя фольклора ашанти.
lxix Сказка (позднего происхождения) отражает реальность колониальной эпохи, когда вожди не выбирались, а назначались колониальной администрацией.
lxx Ср. AaTh 1332. Ср. узбекскую сказку "Два дурака" [38, 53$ непальскую "Кто глупее", а также кхмерскую "Четыре глупых жениха" [89, 286], где глупейшим признается тот, на чьем теле сохранились следы, подтверждающие историю о его глупости.
lxxi Муладева - популярный образ плута, выступающий во многих индийских сказках.
lxxii Бхутаваса - "жилище бхутов". Бхуты - злые духи, прислуживающие богу Шиве.
lxxiii AaTh 653. Ср. сказку ашанти "Почему на небе есть луна" [109, 55]. Там шестеро братьев, обладающих разными чудесными свойствами ("тот, кто умеет предугадывать беду", "строитель дорог", "умеющий осушать реки", "потрошитель дичи", "метатель камней", "лежащий на земле, как подушка"), спасают отца, который упал в реку, был проглочен рыбой, а затем унесен ястребом. В награду наиболее отличившемуся предназначалась луна. "Ньяма, бог неба, так и не мог решить, кто из них достоин награды. Он долго слушал спор. Наконец это ему надоело, он встал со своего места, поднялся на небо и унес с собой луну. Вот почему луна теперь на небе" (трансформа "в"). См. также .No 68 и комментарий к нему.
lxxiv Ср. либерийскую сказку "Хлыст из коровьего хвоста" [109, 164]. Там отец братьев пропадает без вести в лесу, и лишь много времени спустя самый младший, родившийся уже без отца, вспоминает о нем. Старшие, проявляя каждый свои чудесные способности, находят в лесу кости отца, собирают их, одевают мускулами, наполняют тело кровью, возвращают дыхание, наделяют силой движения и даром речи. Но награду наиболее отличившемуся, хлыст из коровьего хвоста, получает младший, который первым вспомнил о нем: "И до сих пор в тех местах можно часто слышать поговорку: "Человек жив до тех пор, пока о нем помнят"". Ср. также No 67 и комментарий к нему.
lxxv Разнообразные споры о превосходстве, особенно если наградой был трон, рука принцессы или другие привилегии, заставляют опять вспомнить "Золотую ветвь" Дж. Фрэзера (см. примеч. к No 50). "В некоторых случаях право па руку принцессы и па троп, видимо, оспаривалось в состязании. Ливийцы Алитемпия награждали царством быстрейшего бегуна. У древних пруссов претенденты на дворянство па копях скакали к королю, и тот, кто прибыл первым, получал дворянство. Самые первые Олимпийские игры, по преданию, были проведены Эидимиопом, который устроил своим детям соревнование в беге, а призом в этом соревновании сделал царство". И далее, говоря о смысле разнообразных спортивных испытаний при отборе претендентов, Фрэзер замечает: "Такое испытание должно было применяться к будущему царю, чтобы никакой телесный недостаток не лишил его возможности исполнять священные обряды, от которых, согласно поверьям, безопасность и процветание общины зависели больше, чем от исполнения гражданских и воинских обязанностей" [13, 181 - 182]. Возможно, какие-то отголоски этих архаических обычаев нашли отражение в сказочных сюжетах о состязаниях.
