Борис Екимов - Короткое время бородатых
- Момент, - успокоил ее Славик. - Повалим это чудо, и я передам тебе свой ответственный пост. Это работа не для музыканта.
Но "момент" затягивался. Пилу таскали с трудом, ухватив обеими руками и упираясь ногой в ствол. Сделали запилы, насколько было возможно, с других сторон, а потом Славик начал углублять заруб. Теперь он уже не хакал молодечески, махал топором реже, тщательно выбирая место для удара. Лиственница не сдавалась.
- Может, толкнем? - предложил Славик.
И они минут пять безуспешно упирались в ствол руками, пытаясь расшатать его.
Справа и слева бухались о землю стволы, а злополучная лиственница стояла, намертво зажав пилу.
- Может быть, попробуем расклинить? - неуверенно сказал Славик. - Тогда можно будет пилить.
Андрей вытесал клин и начал вколачивать его в щель реза. Клин пошел неожиданно легко. Лиственница шевельнулась. Андрей застучал топором чаще, дерево начало валиться, прогибаясь в падении, словно вершина хотела оттянуть минуту, когда ей придется больно удариться о землю.
- Бой-ся-а-а! - так отчаянно крикнула Зоя, что Андрей отпрыгнул в сторону.
- Народ!? - рявкнул Володя. - Что у вас там?!
- Порядок, - уныло откликнулся Славик и упал на землю.
Андрей брякнулся рядом с ним. Мох спружинил, мягко охватывая тело.
- Моги-и-илка, - проговорил Славик. - Еще одно такое деревцо, и меня хоть самого пили.
- Бог в помощь, студенты!
Невысокий плотный человек сел на поваленное дерево, затянулся сигаретой, проговорил сожалеючи:
- Пару дней такой работы - и копыта на сторону. Точно. Это ж надо так над людьми издеваться.
- Ой, не говори, отец, - простонал Славик. - Не тревожь душу.
- Я ж и говорю: издеваются. Видимое ли дело - руками тайгу валить. Это счас в поселке скажи, так все сбегутся на вас смотреть как на чудо какое. А начальству что! - распалялся незнакомец: - Оно от вашей работы не сгорбатится. Нет, я вам вот что скажу, - проговорил он спокойно и наставительно, - вам надо работу эту бросить. Пусть технику дают.
- Вообще-то верно, - поддержал его Славик.
- А то не верно, - усмехнулся незнакомец. - Сядьте всей артелью - и баста. Не желаем, мол. Вот тогда начальство и завертится. Все-е сразу найдется.
И он заерзал на стволе, показывая, как будет вертеться начальство.
"Он прав, - думал Андрей. Это идиотизм двуручной пилой тайгу валить".
Мужчина встал, тщательно заплевал окурок и сказал:
- А если сомневаетесь, что заработок потеряете, то, верь слову, вы сегодня и на хлеб не заработаете. Вот так.
Секунду-другую после его ухода Славик лежал молча, а потом вскочил, крикнул:
- Пошли к братве. Сейчас заделаем заваруху!
- А может, не надо? - нерешительно остановил его Андрей.
- Я не лошадь!
И помчался к ребятам, крича:
- Парни! Ко мне! Митинг проводить будем!
Андрей и Зоя неторопливо последовали за ним.
Бригада сбежалась в один миг. Славик горячо и сбивчиво объяснил ситуацию.
Волосы его мокрыми сосульками прилипли ко лбу.
- Думают, на нас пахать можно! Хихикают! Мол, студентики вместо лошадей! Пусть горбатятся, мол! Не выйдет!
- Правильно! - тонко и решительно прокричал Петя-маленький.
- Технику, конечно, надо!
- Видимо, верно...
- Бросьте дурака валять, рассопливились, - жестко сказал Володя, надвигая пилотку на глаза.
- А что ты, что?! Неправда, что ль?
- Хочешь, значит, паши!
- И буду.
- Дурных нету.
- Час поработали, и руки оторвались!
- И заработаешь на сухари, не больше!
- А-а-а-а-а! - перерезал гвалт чей-то истошный крик. - А-а-а-а-а!
Испуганная Зоя бросилась к вопившему Григорию.
- Что с тобой?
Тот смолк и пожал плечами.
- Все орут, я думал, и мне можно.
- Ну и ори дальше, чего остановился, - мрачно сказал Славик. - Ори.
- Да уже сбил охоту. Теперь покурим, за жизнь поговорим, начальство поругаем. Володя, двигайся ближе, я тебя ругать буду.
Бригадир подошел к Григорию. Они стояли лицом друг к другу, почти нос к носу. Стояли, и Григорий ругал Володю вполголоса, ласково:
- Сволочь, ты, бугор. Ох и сволочь. Негодяй. Зачем меня заставляешь пилой деревья валить, - щурил он и без того узкие глаза. - А? Вот ты какой мерзавец! Бензопил не даешь. Хочешь, чтобы я горбатился?!
Бригадир невозмутимо молчал, а Славик слушал-слушал эту песню и не выдержал, вскипел.
- Что ты придурка из себя строишь?! Не про Володю же разговор шел. Чего придуриваться, не пойму!
- А-а-а... Не про бригадира, - удивился Григорий. - Тогда я действительно не то говорю. Извини, Володя, - похлопал он по плечу. - Ты у нас хороший, а вот командир наш - сволочь. Форменная. И я, комиссар, тоже.
Лица ребят, стоящих возле Григория, остывали после недавней горячки, а Зоя носком сапога ковыряла землю и рассматривала ее и, лишь иногда исподлобья оглядывая всех, сдерживала улыбку.
- Зря ты, Гриша, спектакль разыгрываешь, - вздохнув, проговорил Петя-маленький. - Ведь не про бугра шел разговор и не про тебя.
- А про кого же тогда? - теперь уже серьезно спросил Григорий. - Ведь это мы на штабе решили, что нужно работать. Знали, что бензопил пока не будет, а все равно решили. Так что я по адресу. Знали ведь, бугор?
- Знали.
- Ну вот... А ты говоришь. Так что нечего нас защищать. Мы во всем виноваты. Нужно было отдыхать, пока технику не дадут. Куда нам спешить? Годы наши молодые. Только вот, может быть, когда строить начнем да не будет материалу хватать, вот этого самого леса, - показал Григорий на поваленные деревья... - Может, тогда... Впрочем, - махнул он рукой, - не будете же вы сами себя ругать. О-опять начальство виновато... Не обеспечило. Тот же командир и тот же бригадир.
- Вот ты артист, а... - миролюбиво покачал головой Славик, разговор-то о местном начальстве.
- Что местное начальство, Слава, - развел руками бригадир. - Оно нам объекты указало, следить будет, чтобы не напортачили. А когда и сколько делать - это уж мы сами решаем. Ну подумай сам, подумай. Бросим сейчас работать, сядем, будем сидеть. Бензопил нам все равно сегодня-завтра не дадут, пока техминимум парни не сдали. А вручную хоть немного, но сделаем. Лучше, чем ничего. Мы еще эти дни знаешь как вспомним. Я по прошлому году знаю. Время ох как подпирать будет.
- Ну, ладно, хватит агитировать, - отвернулся Славик, - поехали, - и, подхватив топор, пошел к своей делянке.
Петя-большой взревел:
- Э-гей! Привыкли руки к топорам!!!
Первые минуты молчали, лишь Славик вздыхал шумно и огорченно.
"Да-а-а, - сокрушался Андрей. - Чуть было не опростоволосились. Вот для местных была бы потеха..."
- И все ты, баламут, - не выдержал Андрей. - побежал, заорал Агитатор.
Славик вздохнул.
- Да вроде хотел как лучше. Ты тоже хорош. Не мог остановить.
- Тебя остановишь. Роток на троих бог кроил, а одному достался.
- Этот черт еще здесь подвернулся, - разозлился Славик. - Не иначе вредитель какой. Я его увижу, ноги повыдергаю.
- Ну ничего, мальчишки, - успокаивала их Зоя. - Один разговор ведь был. И все.
Послышался гул мотора, и трактор, не совсем обычный, с гладкой, отполированной наклонной площадкой за кабиной, подъехал к месту порубки.
- Здорово, хлопцы! - выпрыгнул из кабины Степан. - Как робите? Хлысты давайте. Будемо их на "лежневку" таскать. Там хлопцы заждались.
Он и сегодня был небрит. Щетина рыжей ржавчиной лежала на его веснушчатом лице.
- Где бригадир?
Подошел Володя.
- О! - удивился Степан, глядя на его пилотку. - Товарищ военный, прибыл до вашего распоряжения, - и руку к кепчонке приложил. - Чокеровщика мне давай и поидемо.
- Обойдешься. Здесь я буду, Гриша. А там ребята отцепят.
- Ух ты какой жадный. Дай хлопчика, нехай катается. Или дивчинку вон ту дай. Я с ней знакомый. Я дивчинок люблю, не обижу.
- Нет, Степан, нечего зря кататься. Людей и так мало.
- Нехай по-твоему. Поихалы.
Он влез в кабину трелевочного трактора. И тот проворным красным жуком начал пробираться меж поваленных дерев, затем, натужно погудев, затащил на площадку, словно за спину, охапку бревен и поволок их.
В чистом небе властвовало солнце, горячее, никак не подходящее к слову Сибирь. Энцефалитки, темные от пота, дымились, но их нельзя снять. Славик разделся было, обрадованно крикнул:
- О-го-го! Крым!
Но через минуту его допекли комары и огромные, чуть не в кулак величиной, оводы, налетавшие стаями. Даже сетку накомарника поднять было нельзя.
Зоя, которая в начале работы была необыкновенно весела и по-детски радовалась всему: зеленой кедровой шишке, большому муравейнику, новой для нее ягоде, - заметно сдала. Лицо стало непривычно серьезным и сосредоточенным, походка отяжелела.
Время до обеденного перерыва растягивалось, казалось, не имели конца те последние часы, которые уже не скрашивались новизной работы.
