Эрнст Гофман - Принцесса Брамбилла
- Стой! - прервал Джильо болтливую старуху.- Это твоя вина! Почему ты не прибежала ко мне, не рассказала всего? Жизнь отдам за милую! Не будь сейчас полночь, я б отправился к этому негодяю Бескапи... вот дукаты... И моя милая была бы через час свободна. Но что мне полночь! Бегу, бегу спасать ее! - С этими словами Джильо вихрем умчался. Старуха злорадно расхохоталась ему вслед.
Но с нами часто бывает, что, берясь за дело со слишком большой горячностью, мы забываем о главном: запыхавшись, Джильо обегал все улицы Рима и только тогда вспомнил, что не знает, где живет Бескапи, и забыл спросить об этом у старухи. Однако судьбе или случаю было угодно, чтоб под конец, очутившись на площади Испании, он остановился у самого его дома, громко крича:
- Где же тут живет этот чертов Бескапи?
Какой-то незнакомец, взяв его под руку, повел в дом, говоря, что маэстро Бескапи живет именно здесь и что синьор может еще получить, как видно, заказанный им маскарадный костюм. Они вошли в комнату, и его спут-(*380)ник попросил, чтобы, ввиду отсутствия маэстро Бескапи, Джильо сам указал, какой костюм он велел оставить за собой, простое ли табарро или другой какой-нибудь. Но Джильо накинулся на этого человека - то был весьма достойный подмастерье Бескапи,- и такое понес о кровавом пятне, о тюрьме, уплате денег и немедленном освобождении, что ошеломленный портняжка уставился ему в глаза, потеряв дар речи.
- Проклятый! Тебе не угодно меня понять? Немедленно подавай мне своего хозяина, эту чертову собаку! - завопил Джильо, схватив подмастерья за грудь. И тут случилось то же, что в доме синьора Паскуале. Подмастерье так завопил, что со всех сторон сбежались люди. Влетел сюда и сам Бескапи, но едва увидел Джильо, как закричал:
- Господи помилуй! Ведь это же сумасшедший актер Джильо Фава! Хватайте его, люди, хватайте скорее!
Все накинулись на него, без труда одолели и, связав по рукам и ногам, уложили в постель. Бескапи подошел к нему, и Джильо облил его целым потоком упреков за жадность, жестокость, стал говорить о платье принцессы Брамбиллы, о кровавом пятне, о возмещении убытков и т. п.
- Успокойтесь, милейший синьор Фава, - мягко убеждал его Бескапи.Забудьте о призраках, которые преследуют вас. Через минуту все представится вам совсем в другом свете.
Что он подразумевал под этими словами, вскоре объяснилось: в комнату вошел хирург и, несмотря на все сопротивление Джильо, пустил ему кровь. Обессиленный потерей крови и всем пережитым за день, бедный Джильо впал в глубокий, похожий на обморок, сон.
Когда он очнулся, кругом царила полная темнота; с великим трудом удалось ему вспомнить, что с ним недавно произошло. Он чувствовал, что его развязали, но от слабости не мог шевельнуться. Сквозь щель, по-видимому в двери, в комнату проникал слабый луч света, и Джильо показалось, будто он слышит чье-то взволнованное дыхание, потом легкий шепот, под конец перешедший в отчетливую речь:
- Это в самом деле вы, мой дорогой принц! И в каком состоянии! Вы так малы, так малы, что, кажется, могли бы уместиться в коробке из-под конфет! Но не думайте, что я вас от этого меньше ценю и уважаю. Разве я не знаю, что вы красивый, видный мужчина и что все это мне сейчас только снится? Но прошу вас, покажитесь мне завтра или хотя бы дайте услышать вас! Если уж вы удостоили бедную девушку взглядом, ибо то непременно должно было случиться, иначе...Тут слова снова перешли в невнятный шепот. В этом голосе звучала необычная, трогательная нежность. Сладкий трепет охватил Джильо, но, пока он напрягал слух, шепот, похожий на журчание близкого ручейка, убаюкал его, и Джильо снова крепко уснул.
Солнце уже весело заглядывало в комнату, когда чье-то мягкое прикосновение разбудило его. Перед ним стоял маэстро Бескапи; взяв его за руку, он с добродушной улыбкой спросил:
- Не правда ли, дорогой синьор, вам лучше? Ну слава богу! Вы немного бледны, зато ваш пульс бьется спокойно. Само небо привело вас в мой дом во время вашего жестокого припадка и дало мне возможность оказать вам небольшую услугу. Я счастлив этим, ибо считаю вас лучшим в Риме актером, об уходе которого все мы глубоко скорбим.- Разумеется, последние слова Бескапи были самым целительным бальзамом для ран, нанесенных самолюбию Джильо; тем не менее он сурово и мрачно заявил:
- Синьор Бескапи, я не был ни болен, ни помешан, когда пришел к вам в дом. Вы проявили ужасное жестокосердие, засадив в тюрьму мою милую невесту, бедняжку Джачинту Соарди, за то, что она испортила, нет, освятила красивое платье алой кровью, которая брызнула из ее нежного пальчика, уколотого иглой. Скажите скорее, сколько вы требуете за это платье: я уплачу за него, мы тут же пойдем с вами и освободим прелестное дитя из тюрьмы, в которую ее ввергла ваша алчность.
Тут Джильо быстро, насколько ему позволили силы, поднялся с постели и вынул из кармана кошелек с дукатами, который готов был, если понадобится, опустошить весь целиком. Но Бескапи вытаращил на него глаза и сказал:
- И как только могла взбрести вам в голову такая чепуха, синьор Джильо? Я знать ничего не знаю ни о платье, которое будто бы испортила мне Джачинта, ни о кровавом пятне, ни о тюрьме.
Но когда Джильо снова стал рассказывать все, что слышал от старой Беатриче, и в особенности подробно описал платье, которое видел у Джачинты, Бескапи заявил, что старуха явно его обманула; вся эта история выдумана от начала до конца, никогда он не отдавал Джачинте в работу такого платья, какое якобы видел у нее актер. Джильо не мог не поверить Бескапи: иначе с какой бы стати вздумал тот отказываться от предложенных денег? Теперь наш герой окончательно уверился, что здесь орудуют странные, призрачные силы, с некоторых пор впутавшие его в свою игру. И ему ничего другого не оставалось, как уйти от Бескапи и терпеливо дожидаться, не приведет ли счастливый случай в его объятия прелестную Джачинту, к которой он сейчас снова пылал любовью.
У двери дома Бескапи стоял человек, которого Джильо хотелось бы видеть за тысячи миль отсюда, а именно старый Челионати.
- Эй, эй! - смеясь, окликнул он Джильо.- Предобрая вы душа, коли готовы все денежки, что привалили к вам по милости судьбы, отдать ради милой, которая больше уже не ваша милая!
- Вы страшный, ужасный человек! - ответил Джильо.- Зачем вы вторгаетесь в мою жизнь? Зачем стремитесь подчинить ее себе? Вы хвастаетесь своим всезнанием, но оно, вероятно, дается вам без особого труда. Окружаете меня шпионами, которые рыскают за мной по пятам, следят за каждым моим шагом, всех натравливаете против меня. Из-за вас я потерял Джачинту, свою службу... тысячей уловок вы...
- Что ж,- громко смеясь, прервал его Челионати.- Разве не стоило потрудиться, оберегая от промахов драгоценную персону господина экс-актера Джильо Фаву? Ведь ты, мой сын Джильо, нуждаешься в опекуне, который направил бы тебя на верный путь и привел к цели.
- Я совершеннолетний, - вскинулся Джильо, - позвольте мне, синьор шарлатан, самому отвечать за себя!
- Ого, сколько самоуверенности! - сказал Челионати.- Как, даже в том случае, если б я желал тебе всемерного добра, величайшего счастья, явился бы посредником между тобой и принцессой Брамбиллой?
- О Джачинта, Джачинта! Несчастнейший человек, я потерял тебя! Был ли во всей моей жизни более злополучный день, чем вчерашний? - воскликнул Джильо, не помня себя от горя.
- Ну, ну,- сказал Челионати, успокаивая его.- Так ли уж злополучен был этот день? Урок, который вы получили в театре, пойдет вам на пользу. Вы успокоились,- теперь не придется оставлять у харчевника перчатки и плащ за миску слипшихся макарон. Вам удалось посмотреть великолепнейшее представление, можно сказать - лучшее в мире, ибо оно без слов выражает самые глубокие мысли. И, наконец, вы обнаружили у себя в кармане деньги, которых вам сильно не хватало.
- Они были от вас, от вас, я знаю,- прервал его Джильо.
- А если б и на самом деле от меня? Какая разница? - сказал Челионати.Довольно того, что вы нежданно-негаданно получили деньги, отчего встали опять на дружескую ногу со своим желудком, очутились в доме Бескапи, где вам пустили кровь - полезная для вас и необходимая операция,- и наконец провели ночь под одной крышей со своей возлюбленной!
- Что вы такое говорите? - воскликнул Джильо.- Под одной крышей с моей возлюбленной?
- Да, да, так оно и есть,- ответил Челионати.- Взгляните-ка наверх!
Джильо поднял глаза, и тысячи молний пронзили его сердце, когда он увидел на балконе милую Джачинту; изящно одетая, она была прекраснее и очаровательнее, чем когда-либо; позади нее стояла старая Беатриче.
- Моя Джачинта! Любовь моя! Моя отрада! - горячо воскликнул Джильо. Но Джачинта только окинула его презрительным взглядом и ушла с балкона. Беатриче следовала за ней по пятам.
- У нее все еще продолжается эта проклятая сморфия,- раздосадованно сказал Джильо.- Но, вероятно, она скоро кончится.
- Не думаю, не думаю,- проговорил Челионати.- Ведь вы не знаете, мой добрый Джильо, что, пока вы так смело домогались любви принцессы Брамбиллы, в вашу донну влюбился красивый, статный принц, и она, по-видимому...
