Вильям Козлов - Президент не уходит в отставку
Как-то утром, придя на работу, Сорока поставил «Жигули» на подъемник и включил мотор. Мотор затарахтел, а машина осталась на месте. Подъемник не работал. Каким-то образом из гидравлической системы вытекло все масло…
В другой раз кто-то в резервуар с чистым моторным маслом бросил грязный фильтр, обмотанный ветошью. Потом из запертой тумбочки стал пропадать дорогостоящий инструмент. В одну из выплат из зарплаты Сороки удержали половину. Мастер Теребилов только качал головой, когда Сорока просил выписать ему со склада необходимый для работы инструмент. Возможно, мастер и догадывался, в чем дело, но молчал. Это был полнеющий лысоватый человек с маленькими заплывшими глазками. Не спеша, переваливаясь, он ходил по территории, а за ним гуськом следовали клиенты с нарядами в руках. Мастер открывал и закрывал ворота, устанавливал очередь на мойку и профилактику. На лице его всегда было неудовольствие, будто все ему на свете надоело: и клиенты, и автослесари, и машины.
Гайдышев и Лунь делали вид, что не замечают Сороку, — правда, иногда он ловил их косые, насмешливые взгляды. Масленки они по-прежнему вывинчивали, но делали это теперь не столь нахально. Сорока видел, как кто-либо из них отходил с клиентом в сторонку и о чем-то шептался. Может, об этой же самой масленке, поди узнай… Гайдышев прав не пойман — не вор. А поймать их на месте преступления Сороке ни разу не удалось.
Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы мастер Теребилов не перевел его в электротехнический цех. Здесь командовал опытный электрик Володя Кузьмин, худощавый тридцатилетный мужчина с густыми кустистыми бровями и хмурым взглядом. Сначала Сороке показалось, что они не сработаются, слишком уж у Кузьмина был суровый вид. И потом он почти не разговаривал со своим новым помощником. Изредка бросал короткие отрывистые фразы: «Включи рубильник!», «Сколько там на дозиметре?», «Проверь уровень электролита в аккумуляторе»…
С неделю понаблюдав за Сорокой, Кузьмин смягчился, стал разговорчивее. На самом деле он оказался хорошим человеком, но по натуре несколько замкнутым. Кузьмин честно и добросовестно делал работу, охотно обучал Сороку тонкостям своего ремесла. А разобраться в электрооборудовании современного автомобиля было весьма непростым делом, но Сорока любил трудную работу, где надо как следует голову поломать. Скоро он по звуку двигателя, как и Кузьмин, научился распознавать многие его «болезни», за несколько минут мог найти и устранить несложную неисправность в электрооборудовании автомобиля. Над серьезной поломкой приходилось подольше повозиться. Первое время Кузьмин ему помогал, а потом стал доверять любую работу.
Как-то Кузьмин спросил:
— Чего там на тебя взъелись ребята с потока?
— Гайдышев и Лунев? — уточнил Сорока. На остальных ребят он не мог пожаловаться. Даже на Длинного Боба.
И Сорока рассказал электромеханику все как было: с чего началось и как кончилось.
Когда мастер сообщил, что его переводят в электротехнический цех, Сорока удивился: зачем? Теребилов пояснил, что автослесари обязаны постепенно освоить все ремонтные работы: балансировку, определение сходимости и развала колес, электрооборудование автомобиля, регулировку мотора, ходовой части, кузова… Так что Сороке предстоит побывать еще во многих цехах!
И все-таки где-то в глубине души у него остался неприятный осадок. Не из-за этой ли тайной войны в цехе перевел его Теребилов в другое место?..
Кузьмин закурил, пристально взглянул на Сороку.
— Нашла коса на камень, — усмехнулся он. — Они деньги зарабатывают, и ты бы от них не отставал. Глядишь, и никакой свары бы не было.
— Заработок… Это вымогательство и жульничество.
— Другие-то берут?
— Почему же вы не берете? — посмотрел механику в глаза Сорока.
— Не дают! — рассмеялся Кузьмин и снова стал серьезным. — Безобразий еще много у нас на станции… Но одних рабочих тоже винить нельзя: если тебе дают деньги, не каждый может, как ты, отказаться. И мало того оскорбиться… А если человек от чистого сердца захочет отблагодарить? Бывает, мучается неделями с какой-нибудь хитрой неисправностью, а тут ему все устранили, ну и хочется человеку отблагодарить мастера за услугу. Прикажешь ему в физиономию бросить деньги? И устроить скандал?
— Это наша работа! — загорячился Сорока. — И мы за нее хорошую зарплату получаем. И даже премию.
— Если бы все так просто в нашей жизни было… — покачал головой Кузьмин. — Рассуждаешь ты, парень, правильно, и верю, что не гордыня в тебе бунтует, а совесть…
— Не в этом дело, — отмахнулся Сорока. — Мне противно работать рядом с такими людьми. И я ничего не могу поделать с собой.
— В привычку вошло, и все изменить, как ты убедился, не так-то просто. А потом все это делается незаметно, не на глазах. Попробуй поймай за руку!
— Поймаю, — сказал Сорока.
— Ну и что это даст?
— Посмотрим, — сказал Сорока.
— А Теребилов никогда не пойдет против Гайдышева и Лунева, — продолжал Кузьмин. — Они ему разбитую вдрызг машину сделали как конфетку… Чего от них не отнимешь — это то, что они дело знают.
В цех въехала машина, и Сорока стал знаками показывать водителю, как правильно встать на проверочный стенд для диагностики. Поднял капот, снял провод высокого напряжения со свечи и подключил прибор…
Незадолго до конца смены Кузьмин попросил Сороку сходить на поток и договориться с мастером, чтобы поставили «Жигули», которые он проверял, на подъемник и заменили вышедший из строя распредвал.
В основном цехе гудели механизмы подъемников, шумно била в лаковые бока автомобиля тугая струя из брандспойта, на высокой ноте взвыл двигатель и тут же умолк. Лучи майского солнца врывались в просторное помещение, рассекали его на неровные части. В широких ярких столбах света роились крошечные пылинки. На механической мойке сквозь вращающиеся в разные стороны мохнатые щетки и брызгающие со всех сторон струи воды медленно продирался автомобиль. Входил он грязный, а выкатывался в цех блестящий, сверкающий. Возле поднятого над головами рабочих автомобиля неспешно двигался Гайдышев. В руках у него пневматический шприц. Он приставлял кончик шприца к масленке и нажимал на кнопку: смазка входила под давлением в нутро автомашины.
И в этот металлический шум, грохот, фырчанье моторов прямо с чистой небесной голубизны стремительно ныряли в широкие ворота ласточки и прилеплялись к железобетонным балкам под самым потолком. Не обращая ни на что внимания, они лепили гнездо. Поколдовав у серого пупырчатого недостроенного гнезда, срывались вниз, чуть не задевая людей за голову, улетали за новой порцией строительного материала.
Разговаривая с мастером, Сорока краем глаза видел, как Гайдышев ловко ключом открутил масленку и невозмутимо сунул в карман. И тут они с Мишей Лунем разыграли свою любимую сценку с масленкой: мол, вы ее потеряли, вещь дефицитная, но так и быть, хорошего человека выручим… В тот самый момент, когда клиент передавал деньги Леньке, Сорока, не слушая, что ему отвечает Теребилов, бросился к подъемнику и схватил Гайдышева за руку, в которой был зажат бесчестный рубль.
— Вас обманули, — заявил Сорока клиенту, не отпуская Ленькиной руки. Это ваша масленка. Он ее только что отвернул, сам видел…
Опешивший поначалу Ленька вырвался и, мгновенно спрятав деньги в карман спецовки, с наглой улыбкой уставился на Сороку.
— Про што это он? — говоря о Сороке в третьем лице, сделал удивленные глаза Гайдышев. — Про што толкует этот посторонний элемент? — Он повернулся к Луню. — Ты видел, про што он болтает?
— Ничего такого не видел, — живо откликнулся Миша. — Ходят тут разные, мешают работать!
— Мастер, — с возмущенными нотками в голосе позвал Гайдышев. — Огради рабочего человека от этого чокнутого товарища!
Вразвалку подошел Теребилов. На круглом лице у него неудовольствие: мастер не любил никакого шума в своем цехе.
— Что случилось? — спросил он, переводя взгляд с Сороки на Леньку.
— Все то же, — зло ответил Сорока — он теперь не сомневался, что мастер будет не на его стороне, по глазам видно. — Водевиль с масленкой… Отвернут с автомобиля, а потом эа деньги на место поставят. Вот с этого товарища только что рубль сорвали!
— Во-о дает! — восхитился Гайдышев. — Надо же такое придумать! А?
— Тень бросает на весь наш коллектив, — вторил ему Миша Лунев. — Кто дал такое право?
— Вы дали ему рубль? — взглянул на стоявшего в сторонке клиента Сорока.
— Какой рубль? — не моргнув и глазом, сказал он. — С чего вы взяли, молодой человек? Ничего я никому не давал!
Сороке бросилась кровь в лицо. Он настолько растерялся, что не нашелся, что сказать.
