Борис Карлов - Игра, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе

В глазах у Пети появилась надежда, все еще смешанная с недоверием и неприязнью. Мракобесов же, почувствовав, что материал поддается, усилил давление.

— С того самого дня, когда мы превратили тебя в козявку, с тобой работал наш отдел. Вся эта мура — сны, зеркальная комната, достоинства и недостатки, игра, в которой нет ни правил, ни смысла — все это опытные разработки нашего отдела. Зачем это нам нужно? — спросишь ты у меня. — Это нужно затем, чтобы сегодня заставить играть по нашим правилам одного мальчишку. Потому что завтра по нашим правилам будет играть вся страна. Такие дела, пацан.

И Мракобесов для убедительности показал еще один фокус: взмахивая указательным пальцем над поверхностью стола, он шепотом сосчитал до десяти, и на каждый взмах на столе возникала копия маленького Пети Огонькова. Удивленно повертев головами, они растаяли.

— Не буду раскрывать тебе, пацан, мои хорошие карты. Но твой понт состоит в том, что ты через пять минут сможешь выйти из этого кабинета нормальным пацаном, а еще через десять — обнять своих дорогих мамашу и папашу, которые, скажу тебе по секрету, уже совсем готовы свихнуться от огорчения.

— Что надо сделать? — тихо проговорил Петя, опустив голову. На глазах у него выступили слезы.

Мракобесов положил перед ним на стол бумажку величиной с почтовую марку и кусочек остро отточенного грифеля.

— Сейчас под мою диктовку ты напишешь в двух словах о том, что дескать лейтенант Яблочкин и курсант Мушкина под непосредственным руководством генерала Потапова, удерживали тебя насильно и больно истязали. И что только исключительно вмешательство майора Мракобесова А. Л. спасло тебя от мучительной смерти в лабораторной пробирке.

От нахлынувшего на него ужаса и гнева Петя оцепенел.

— Ну, что, что я говорил? Теперь в твою маленькую голову хлынул поток ядовитой желчи. Куда подевался твой разумный расчет, твоя рассудительность и воля к жизни? Шипение ядовитого гнева вытравило все твои мысли. Попробуй собраться, сконцентрируйся хорошенько еще раз.

Петя зажмурился, сморщился и сжал кулаки. Встряхнулся и произнес отрывисто:

— Если я откажусь?

— О, это хороший вопрос. На хороший вопрос будет и хороший ответ. Засекай время. Ровно через пятнадцать минут твои мамаша и папаша получат на руки бандерольку с крошечным трупиком внутри, в котором они несомненно опознают своего возлюбленного сыночка. При этом бандеролька будет вся как нарочно заляпана кровавыми отпечатками пальцев упомянутых уже лейтенанта, курсанта и генерала. Едва только, спустя несколько дней, мама и папа обретут способность говорить, квартира загорится из-за неисправной проводки. Пожарные, как это всегда бывает, приедут чуть позже, ровно настолько, что спасать будет уже некого. А чьи кровавые отпечатки нашли на бандерольке, пойдут под расстрел. Вот именно так оно все и будет, пацан.

Петя искусал губы в кровь, по щекам текли слезы.

— Диктуйте, — сказал он и взял грифель.

— Вот это разумно, — похвалил Мракобесов. — Как только закончим, побежишь к своим родителям высокий и красивый, словно олимпиец!

— Что писать?

— Пиши. Справа сверху: Губернатору Санкт-Петербургской губернии Баеву Спартаку Васильевичу. Ниже, в центре страницы крупно: ЗАЯВЛЕНИЕ…

Петя закончил и поднял полные слез глаза на Мракобесова. Тот быстрым движением пальца отодвинул бумажку, вооружился лупой и стал проверять написанное.

— Так… так… так… число-подпись… Все верно.

Маленьким пинцетом, которым обычно дергал волосинки из носа, он взял «заявление», сунул в бумажник и упрятал в карман.

— Отлично. Теперь пойдем в лабораторию и сделаем из тебя настоящего пацана.

Желтыми от табака пальцами Мракобесов взял Петю, запихал его в коробок, задвинул крышку и вышел из кабинета. Поднялся на лифте в расположенную на верхнем этаже лабораторию. Положил коробок на полку стеклянного шкафчика с реактивами, сходил в буфет, принес кусочек хлеба, налил воды в блюдечко и поставил все это рядом с коробком. Захлопнул дверцу и запер на защелку.

Петя выбрался из коробка и с удивлением следил за его действиями.

— Вот что, урод, — сказал Мракобесов через стекло. — Никогда ты не станешь нормальным пацаном. Поверил дешевым фокусам? Продал друзей за фуфло? Сиди теперь, думай. Завтра будем делать над тобой опыты. Надо же знать, на самом деле, откуда берутся такие уродливые чудики. А заява вместе с твоей фоткой будет завтра в газетах. Предки увидят, сюда прибегут: что! где! где наш замученный в милиции сыночек?! А я им: поздно, дорогие мамаша и папаша, поздно вы хватились. Замучил генерал Потапов вашего сыночка до смерти. Замучил и сжег в пепельнице. Вот, получите горстку пепла, в конверте и распишитесь. Похороните как положено. Эй, слышь, пацан!..

Но Петя уже ничего не слышал: повалившись на бок, он без чувств лежал на стеклянной полке.

Скривив презрительную рожу, Мракобесов вышел из лаборатории и запер дверь на ключ. Не успел он дойти до лифта, как бумажка с «ЗАЯВЛЕНИЕМ» совершенно непостижимым образом вылезла из бумажника, выпала из-под кителя, запорхала словно бабочка по коридору, в бреющем полете спланировала под в дверь лаборатории, скользнула в вертикальную щель между створками стеклянного шкафа и легла на полку. На обороте листа крошечной машинкой в два столбика были напечатаны четырнадцать (или все-таки тринадцать?) красноречивых резолюций.

1. Не осуждаю, ибо человек слаб.

2. А в чем дело?..

3. Утешение впереди.

4. Мне понравились оба варианта.

5. Дуэль! Только дуэль!

6. Хотя мальчика обманули, но очко он проиграл.

7. Позор! Тщательнее надо!

8. Нельзя принимать такое решение впопыхах.

9. Черт побери!..

10. Запугать так можно кого хочешь…

11. Не надо отчаиваться.

12. Он ничтожество! Ничтожество!!

13. Без комментариев.

13. Надо было изменить почерк, а потом настаивать, что все подделка.

Сделанная внизу от руки приписка гласила:

«Последний ход был настолько отвратителен, что Собрание большинством голосов отказалось от твоего присутствия на обсуждении. Д. Д.»

7

Держа детей с двух сторон за руки, лейтенант Яблочкин и курсант Мушкина вышли на улицу из здания Главного Управления.

— Валентина Николаевна, вы уже сдали спецкомбинезоны в Секретный отдел? — поинтересовался Яблочкин.

— Нет, товарищ лейтенант, — отвечала Мушкина. — Я думаю, что Секретному отделу сейчас нет никакого дела до наших спецкомбинезонов.

— В таком случае, мне бы хотелось поговорить с вами наедине.

— Если уж выдался такой случай, девушке надо соглашаться.

— Хм.

— Извините.

— Дело в том, что я не верю во внезапную болезнь Потапова.

— И ее причину следует искать в недрах ведомства майора Мракобесова, не так ли?

Молчавшие до тех пор, Славик и Маринка не выдержали и наперебой заговорили:

— Это он, этот дядька, отравил Михал Михалыча, мы точно уверены! Его надо арестовать, его надо пытать, его надо расстрелять!..

«Знали бы они всю правду…» — одновременно подумали Яблочкин и Мушкина. А вслух начали осаждать разбушевавшихся детей:

— Во-первых, — строго сказала Мушкина, — это надо еще доказать.

— Во-вторых, — строго сказал Яблочкин, — никакого самоуправства быть не должно.

— А в-третьих, мы сейчас же увезем вас в такое место, откуда вы и носа не покажете до тех пор, пока мы сами за вами не приедем, — закончила Мушкина.

— Почему? — обиженно воскликнули дети.

— Потому, что окончание на «у», — объяснил Яблочкин. — Приказы старших по званию не обсуждаются.

— А что родители скажут?..

— А родители как раз пускай поинтересуются у нового начальника Управления, где теперь находятся их дети. Интересно, как он будет выкручиваться, — ответила Мушкина. — Не волнуйтесь, если повезет, до завтра все постараемся уладить.

Яблочкин поймал такси, и детей отвезли в один из расположенных недалеко от города дачных поселков. Там их передали на руки пожилой женщине очень интеллигентной внешности. Это была школьная учительница Мушкиной Вали — в недалеком прошлом старосты класса и круглой отличницы.

— Только пока не говорите им, что вы учительница, — шепнула ей Мушкина, обо всем договорившись. — У них вроде как каникулы…

Татьяна Сергеевна оказалась женщиной спокойной и покладистой. Даже удивительно, что она отработала в школе учительницей до самой пенсии. Она разрешила детям пастись на грядках с клубникой и рвать из земли тоненькую, едва созревшую морковку. Сама она сидела на веранде с вязанием и только следила, чтобы Славик и Маринка не выходили за пределы участка. Впрочем, на этот счет они уже дали честное слово курсанту Мушкиной.