Чудовище лощин - Эндрю Питерсон
Много дней он искал пещеру. Он берёг воду, и её количество почти не уменьшилось – она не испарялась, к тому же Артам старался не пролить ни капли.
Артам встречал в лесу чудовищ и понимал, что они похожи на него – полузвери-полулюди, нелепые существа, ошибки Нага Безымянного, которые сбежали или были выброшены из темниц замка Трог. Они сопели, копали коренья, бродили по лесу; те, кто умел говорить, просили у Артама глоток воды. Он отказывал им – и понимал, что язык едва ему повинуется. Странными, безумными словами он объяснял им, что вода нужна Верховному королю Анниеры, и чудовища смеялись в ответ. Некоторые пытались отнять воду силой – так отчаянно они жаждали отдыха и исцеления – но Артам хранил её для Эсбена, только для Эсбена, для одного Эсбена.
Однако пещеру, служившую входом в замок Трог, ему никак не удавалось найти.
Много раз луна прибывала и истощалась, мигая в ночном небе как всевидящее око Создателя, когда Артам наконец вышел из Чёрного леса. Он нашёл в заброшенном доме бутылку, вылил в неё оставшуюся воду и поклялся остатками здравого рассудка найти и оберегать детей брата. Он долго искал их, вслушиваясь, посреди злых голосов, в один звонкий и ясный голос, который, как он знал, говорил правду.
«Отправляйся за море», – шептал Артаму этот чистый голос, и он понял, что так и надо поступить, потому что другие голоса велели ему этого не делать. Он прокрался на корабль Клыков, чуть не умер от голода в трюме, но наконец ступил на берег Скри. Он отыскал Глибвуд – родной городок Подо Рулевого – и в один прекрасный день увидал троих детей, которые все походили на Эсбена Ветрокрыла. Артам наблюдал за сокровищами Анниеры издали, всегда готовый прийти на помощь, раз уж их отец, Верховный король, сгинул.
«Так ли?» – кричали голоса в ночи, пока Артам метался в своём доме на дереве. И чем сильней он сомневался, тем громче они звучали.
И когда Сара Кобблер и Марали Ткач в испуге склонились над ним, Артам, извиваясь на траве, всё понял.
Эсбен жив.
Сердце Артама рвалось пополам. Он верил – и даже надеялся, – что Эсбен умер и перестал страдать. Что Наг Безымянный не сумел сломить дух короля и превратить Эсбена в чудовище. Девять лет слишком долгий срок, чтобы провести его прикованным к стене, слыша в голове неумолчную музыку. Но наконец он увидел брата – изуродованного, согнутого… ужасное существо! И в этом виноват Артам. Он бежал – а нужно было сражаться.
«Эсбен! – простонал Артам. – Прости меня!»
Его слова проникли сквозь землю, протекли по золотой песенной нити и отозвались в уме Эсбена. Корчась на земле в Дагтауне, Артам увидел Серых Клыков в лощинах, детей, которые жались к расщепку, и стрелы, торчащие в его спине. Он увидел битву и понял, что сокровищам грозит великая опасность.
«Пой песнь, – велел Артам брату. – Спой песнь ради них. Спой её, чтобы спасти, а не для того, чтобы спастись. Спой её ради любви, не ради власти».
«Артам?» – послышался голос Эсбена.
– Эсбен! – воскликнул Артам сквозь стиснутые зубы.
Сара и Марали, стоящие над ним на коленях, растерянно переглянулись.
– Что с ним такое? – спросила Сара.
– Да, это я, братец, – плача, говорил Артам. – Пожалуйста, послушай. Спой песнь древних камней! Ты её наверняка помнишь! Но пой ради них, не ради Хранительницы камней! Не дай Нагу добраться до детей! Эсбен, очнись!
Артам цеплялся за золотую нить, отчаянно молясь, чтобы его слова проникли в глубину изуродованного тела, туда, где по-прежнему билось сердце Эсбена. Артам взывал к брату, но разум бывшего короля казался таким далёким…
«Пой!» – приказал он брату, когда увидел, как Бонифер Сквун бросился через толпу Клыков и лощинцев к детям.
И тут нить оборвалась. Видение исчезло. Артам Ветрокрыл свернулся на траве и зарыдал, поняв, что не в силах помочь королю. Опять.
Сара Кобблер и Марали Ткач ввели его в дом и стали утешать. Но ни единого здравого слова Артам произнести не мог.
56. Королева и чудовище
Ния слышала, как Джаннер крикнул: «Папа!», но не поняла почему.
За спиной у неё стоял Серый Клык, одной рукой обхватив Нию за шею, а второй приставив кинжал к боку женщины. Подо держали трое Клыков. Ния увидела, как Джаннер упал, как заглянул в лицо расщепку, а потом в воздухе словно проскочила искра. Ния не знала, что это означает, но Лили вдруг бросилась к расщепку и заслонила его от меча. Клык отбросил девочку – и тут же в зал вбежал Бакстер. Ния подняла голову и на высокой ветке увидела Радрика – человека, которого любит. Его стрела пронзила вожака Серых Клыков, и битва началась.
Все ветви дерева были заняты вооружёнными луками патрульными. Ошеломлённые Клыки падали один за другим. Полуволки, держащие Нию и Подо, потащили их в укромное место меж громадных корней. Ния мельком заметила Оскара Н. Ритипа, успокаивающего Фреву и Бонни; но своих детей она, как ни вглядывалась, в общем хаосе не видела.
Серые Клыки, патрульные, лощинцы вопили, рычали и рубили друг друга в боевом неистовстве. Где-то в этой толпе были Джаннер, Кальмар, Лили и… расщепок. Почему Джаннер с ним заговорил? Как расщепок отыскал дочь Фревы? И почему – о, почему?! – Бонифер Сквун, ближайший советник Эсбена, привёл Клыков в Зелёные лощины?
Мысли Нии прервал тихий, но узнаваемый голос. Где-то посреди битвы пела Лили. По крайней мере, она жива! Ния узнала мелодию. Это была старинная матросская песня «Пустился в путь любимый мой», которую Лили выучила ещё в Глибвуде.
Песня оборвалась – и в то же мгновение в толпе образовался просвет. Ния увидела, как трое Клыков и Бонифер Сквун выбегают из Твердыни и тащат за собой детей.
Вскоре сквозь шум пробился ещё один звук – другая мелодия. Странная и непонятная. Нии показалось, что это агония какого-нибудь умирающего лощинца – так печально и зловеще она звучала.
А потом что-то засветилось, как будто зажгли очаг, и в зале вспыхнул яркий свет. Клыки съёжились, а люди ахнули. Это длилось всего мгновение, а потом битва закипела вновь. Ния услышала злобное рычание: Серые Клыки опять пошли в атаку.
Клык у неё за спиной занервничал и обратился к одному из волков, держащих Подо:
