Блистательная Эллада - Константин Владиславович Рыжов
3. Кончина героя
— Есть одна обида, которую я не могу забыть! — признался как-то Геракл своему старшему сыну Гиллу.
— Неужели кто-то из твоих врагов еще жив? — спросил тот.
— Да, клянусь Олимпом! — воскликнул герой. — Эврит, царь Ойхалии, по сей день коптит небо! Два десятка лет назад я одержал над ним победу в честном состязании. Он должен был назвать меня своим зятем, а вместо этого изгнал из дворца словно последнего проходимца!
— Мне приходилось слышать об этом гнусном поступке, — сказал Гилл.
— А раз помнишь ты и я, значат помнят о нем и другие, — промолвил Геракл. — Я не могу сойти в могилу, не смыв этого позора!
Герой разослал гонцов к своим друзьям среди аркадцев и локров, призывая их идти походом на Эвбею. Никто не ответил ему отказом. Собрав войска, Геракл подступил к Ойхалии и после короткой осады овладел ей. Эврит, его сыновья, приспешники и советники — все были перебиты. Ведь если сын Зевса начинал войну, он никогда не воевал в полсилы! Ну а Иола? Несчастная женщина знала, что ее ожидает горькая доля рабыни и бросилась вниз с высокой городской стены. Однако она не разбилась и осталась жива благодаря юбкам, которые раздулись от ветра и смягчили удар. «Отведите царевну в Трахину и не спускайте с нее глаз! — велел Геракл. — Но не чините ей никаких обид! Я знаю, как устроить ее дальнейшую судьбу!»
Пленных повели в Трахину. Вместе с ними Геракл отправил вестника Лихаса. «Передай моей жене, что я приношу на Кенейском мысу жертвы богам, — сказал он. — Пусть пришлет туда праздничную рубаху и плащ!» Лихас приехал к Деянире и сообщил ей о повелении мужа. Но у той были на уме свои мысли.
— Как зовут ту красивую женщину, что привели в мой дом вместе с другими пленницами? — спросила Деянира. — Ведь она не рабыня?
— Само собой нет! — отвечал Лихас. — Это Иола, дочь Эврита! Ее руки искал Геракл незадолго до того, как посватался к тебе! Из-за нее же начал он эту войну! Сейчас бедняжка убивается и плачет, но скоро утешится! Я сам слышал, как Геракл обещал устроить ее судьбу!
Так болтал словоохотливый Лихас и своими речами возбудил в душе Деяниры тревожное подозрение. Да и любой другой женщине на ее месте стало бы не по себе! «Геракл был влюблен в Иолу! — подумала дочь Ойнея. — Только Эврит помешал тогда их браку! Но теперь, когда все препятствия устранены, мой муж непременно женится на ней!» От этих мыслей Деянире стало горько и обидно. Но она не долго предавалась отчаянью, потому что вспомнила про кувшинчик с кровью кентавра Несса, тщательно сберегаемый ею все эти годы. «Вот что мне поможет! — подумала дочь Ойнея. — Несс говорил: если смазать этим зельем одежду мужа, оно вернет мне его любовь. Пришло время узнать правду ли он сказал». Бедная Деянира! Никто не объяснил ей, как опасно доверяться коварным кентаврам, особенно, когда те одержимы местью! Кровь Несса, смешанная с желчью лернейской гидры давно уже обратилась в страшный яд и, конечно, не несла с собой ничего, кроме мучительной смерти. Не догадываясь об этом, Деянира смочила в кувшине кусочек шерсти, а потом натерла кровью рубаху и плащ мужа. Уложив вещи в роскошный ларец, она вручила его Лихасу со словами: «Спеши на Эвбею и передай этот ящик Гераклу. Здесь все, о чем он просил!» Лихас тотчас отправился в обратный путь. Когда он уехал, дочь Ойнея случайно бросила взгляд в тот угол мощенного двора, куда уронила перед тем использованный клочок шерсти. «Боги всевышние, да что же это такое?» — вскричала она. Было от чего прийти в ужас! Под влиянием солнечного жара шерсть истлела и обратилась в пепел, словно сожженная огнем, а между камнями выступила ядовитая пена! Встревоженная Деянира поднялась в свой покой, но не могла ни за что взяться — все дела валились у нее из рук. С каждой минутой сердце ее билось все сильнее и тревожнее. Наконец она не выдержала, позвала Гилла и со слезами призналась ему в содеянном. «Сынок! — воскликнула Деянира. — Возьми самых быстрых коней и скачи вслед за Лихасом! Рубаха и плащ таят в себе опасность для жизни! Отец не должен их одевать!» Гилл не заставил повторять просьбу дважды. Вскочив на колесницу, он помчался во весь опор к берегу моря. Как стрела летели его кони, подгоняемый кнутом и громким криком, но, увы, мчись они хоть вдвое быстрее, им не дано было поспеть вовремя!
Тем временем на Кенейском мысу шла подготовка к грандиозному жертвоприношению. Геракл сложил из камней двенадцать огромных жертвенников — по числу главных олимпийских богов. На каждом из них возвышалась куча хвороста. Быки и другие животные, отобранные для жертвы, стояли тут же. Дело было только за праздничным плащом и рубахой. Но вот появился Лихас и вручил господину присланный женой ларец. Облачившись в священные одежды, Геракл зажег огни и заклал одного за другим двенадцать могучих быков. Потом он стал резать и сжигать скот поменьше, лил на алтари дорогое вино и бросал в огонь благовония. Давно уже не приносились богам такие обильные жертвоприношения! Разгоряченный работой и жаром костров, Геракл то и дело утирал с лица пот и вдруг почувствовал во всем теле жжение — это яд гидры проник в его кожу!
Теперь уже ничто не могло спасти героя! Боль нарастала с каждым мгновением и наконец сделалась невыносимой. Начались судороги и страшные конвульсии. Повалившись на землю, Геракл с криком катался между жертвенниками. Он рвал одежду, но она не отлипала, словно приросла к нему. Вместе с тканью сын Зевса лоскутами сдирал с себя кожу, и от этого страдания его делались совершенно невыносимыми. «Лихас! — закричал Геракл, — где ты взял этот плащ?» Незадачливый вестник хотел объяснить, что к чему, но герой, не дослушав до конца, схватил его за ногу и так грянул о землю, что тому сразу пришел конец. И нельзя сказать, что его смерть была вовсе незаслуженной! Болтай Лихас поменьше, глядишь, никакой беды бы не случилось. Никто не решался после этого приближаться к несчастному. Наконец прискакал Гилл и обнял стенающего отца.
— Я умираю, сынок! — воскликнул Геракл. — Твоя мать отравила меня!
— Нет, отец, — со
