Затми меня, если сможешь - Кристина Вуд
Следующие несколько часов мы обсуждаем все: какое количество взрослых и детей возможно перевести за раз, кто поедет в первую очередь и какой транспорт лучше всего подойдет. Находим захудалую карту Лондона с оторванным концом и продавленными вмятинами в местах сгиба, изучаем местность, рассказываем кто где был и знает самый быстрый путь к границе.
Британи, тщательно покопавшись на чердаке в вещах прежних хозяев, находит старый альбом с неумелыми детскими рисунками. На пустых белоснежных страницах с кусочками многолетней пыли, каждый из нас своей рукой рисует три маршрута, которые ведут к КПП военным. На случай, если нам придется разминуться, каждый должен приблизительно распознать, где он находится и сколько миль остается до границы.
Около получаса уходит на составление примерного списка взрослых и детей, которые покинут Тонли. Максимальное количество людей получается чуть больше, чем мы планировали. Исходя из этого мы с Аароном раскидываем всех по имеющимся автомобилям из расчета: на одного взрослого — один ребенок.
— Кевин и Британи, в вашей машине будет трое детей: Кэти, которая с длинными черными волосами, Алекс и Марк, — сообщаю я, пробегаясь по списку. — В машине Джеймса, Тифани и Грейс: Руби и Тони. У Аарона, меня и моей мамы в машине детей чуть больше, если брать в счет беременную Вики: Иззи, Кэти и Эдди… Как-то так. Еще есть парочка мест для двух подростков, их можно посадить к Кевину и Британи.
— Я все равно не понимаю, почему мы не можем поехать на фургоне, — Тифани хмуро оглядывает присутствующих, устало потирая виски. — Мы все в нем уместимся и так ехать намного безопаснее.
— Ошибаешься, — отвечает Аарон, удерживая карандаш между указательным и средним пальцем. Его сосредоточенный взгляд, в сочетании с хмурой межбровной морщинкой, по-прежнему скользит по полуразвалившейся карте. — Если с фургоном по дороге что-то случится, никто из нас не доедет до границы, у трех машин будет больше шансов как минимум в три раза.
— Но как же… кто же спасет оставшихся детей из Лондона? — продолжает недоумевать Британи, хватаясь за лоб. — Получается мы спасаем одних, но теряем других?!
— Хочешь правду? — сухо произносит Аарон, направляя в ее сторону уставший взгляд. — У нас нет времени на их спасение. Да, звучит жестоко, но такова реальность… Во всяком случае, как только пересечем границу, мы постараемся сделать все возможное, чтобы спасательная операция по высвобождению выживших людей началась незамедлительно. Надеюсь, мы успеем до того, как они начнут красть детей.
Наконец, в ходе долгих и бурных обсуждений, мы согласовываем дату отъезда. Аарон и Кевин по началу настаивают на том, чтобы выехать через пару дней, но благодаря мои веским доводам соглашаются отложить отъезд еще на четыре дня. Многим матерям придется на время отпустить своих детей практически с незнакомыми людьми, и им необходимо дать хоть немного времени на моральную подготовку.
— Думаешь у нас получится? — с сомнением спрашиваю я, когда мы покидаем дом ребят.
— Не думаю, а знаю, — твердо отвечает Аарон, потирая руки в прохладе глубокой ночи. — Это не может продолжаться вечно, Ева. Как только мы выберемся из экспериментальной зоны, через несколько миль нас окружат журналисты. Мы без прикрас расскажем обо всем, что здесь творится.
— Ты сдашь собственного отца? — удивляюсь я, пряча руки в карманы куртки. — Он может привлечь тебя как соучастника.
Парень уклончиво усмехается.
— Ты бы лучше о себе подумала. Тебя и Эдди практически сразу же могут забрать в научные центры, чтобы доказать вмешательства «Нью сентори». Возможно, даже в кратчайшие сроки доставят с Соединенные Штаты. Представляешь, какой фурор вы произведете в среде ученых… и не только?
— Меня в научный центр, тебя арестует полиция… — недовольно бубню я. — Может не стоит нам выезжать?..
— Ты пойми, первые месяцы нам в любом случае не дадут покоя, — поясняет Аарон. — Приставят психологов, адвокатов, кучу докторов и ученых… для них мы будем как люди, вернувшиеся с семимесячной войны. С поломанной психикой, худощавым телосложением, подвешенным состоянием здоровья и кучей других болячек и психических травм. В особенности в плотную займутся детьми… все они видели муз чуть ли не на расстоянии вытянутой руки, а кто-то даже наблюдал, как они заживо загрызали людей.
Пару минут мы идем молча по опустошенной ночной улице, освещенной лишь одним источником света — полной Луной. Я утыкаюсь носом в куртку и крепко сжимаю ладони в карманах.
— Мне трудно это признать, но… я уже совсем не представляю обыденную жизнь. Без постоянного страха, погони и потраченных нервов.
— Это нормально, — утверждает он, не спеша шагая по асфальту. — В подобном состоянии люди возвращаются с войны. Все, что нас здесь окружает и есть своего рода война. Только неравная. У одной стороны есть преимущество в виде гуманитарной помощи из других стран, а другая сторона выживает как может, питаясь просроченными консервами и жареными птицами, — он накрывает мое плечо ладонью, улыбаясь утешительной улыбкой. — Солнце, вот увидишь, мы будем праздновать твой день рождения и Рождество в привычной спокойной обстановке с близкими людьми. Обещаю тебе.
— Ну, да… В конце концов, добро должно победить зло, — я устало выдыхаю воздух из легких.
— Добро побеждает зло только в сказках, к сожалению, а нам достаточно того, чтобы восторжествовала справедливость, — рассуждает Аарон, бросая в мою сторону взгляд с едва уловимой улыбкой.
— Я бы поспорила с тобой о существовании справедливости, но… чертовски устала. Все, что я сейчас хочу это упасть в кровать и проспать как минимум до обеда.
Устало провожу прохладными руками по лицу, потирая виски.
— Надеюсь, ты хочешь упасть в мою кровать, — с ноткой интриги произносит он, крепко обнимая меня за талию.
— Ты специально заболтал меня, чтобы мы незаметно пришли к твоему дому, да? — я закусываю нижнюю губу, борясь с вырывающейся улыбкой.
— Просто хочу, чтобы ты была рядом.
Глава 36
Я в закрытом опустошенном фургоне в полном одиночестве. Он продолжает петлять из стороны в сторону, отчего меня разбрасывает по разным углам словно засохший осенний лист по ветру.
Двери распахиваются, ослепляя ярким светом.
— Сэмми! — удивление вырывается из груди, прежде чем я успеваю что-либо подумать. — Боже, ты жив…
За
