Мальчики-охотники за удачей в Панаме - Лаймен Фрэнк Баум
– Теперь мне это совершенно ясно, – сказал я, начиная думать, что мой пассажир совсем не безумен. – Но разве не глупо было доверяться нам?
Он улыбнулся, и эта улыбка сделала его лицо очень привлекательным.
– Поверьте мне, – сказал он, – я не совсем глуп и неплохо разбираюсь в человеческой природе. Вы меня простите, если я скажу, что ни один человек на этом корабле мне не опасен.
– Как это? – неловко спросил я.
– Ни один из вас недостаточно компетентен, чтобы украсть мое изобретение, – холодно заверил он, – даже если бы вы захотели это сделать, в чем я сомневаюсь. Нужен бесчестный человек и одновременно хороший специалист в механике, и, хоть между Челси и Калифорнией таких много, я уверен, что на этом корабле никто не может причинить мне вред, даже если бы захотел. Джентльмены, в вашем обществе я чувствую себя в полной безопасности.
По крайней мере сказано дипломатично, потому что, конечно, нам понравилось, что в нашу честность верят, хотя и пренебрежительно относятся к нашим механическим способностям. Но с этого времени мы стали смотреть на Дункана Мойта по-дружески и с усилившимся уважением.
К этому времени стемнело, и вскоре Нукс объявил, что ужин готов. Мы перешли в кают-компанию и, наслаждаясь талантами Брионии, коротали время, рассуждая о возможностях конвертируемого автомобиля Мойта.
Глава 4. Мы попадаем в беду
Казалось, судьба благоприятствует плаванию «Глэдис Х.». Всю дорогу до Гаттераса погода была прекрасная, и ветер свежий и постоянный. Паруса ни разу не провисали, и, несмотря на тяжелый ход корабля, мы продвигались достаточно быстро.
Однако я следовал инструкциям, держался в виду берега, и мы упорно шли к Ки Уэсту.
Здесь нам предстояло принять решение, входить ли в Мексиканский залив и идти вдоль большой окружности берега, на что потребовалось бы много недель, или идти поперек к Кубе, а затем плыть по Карибскому морю кратчайшим путем до Колона или Портобело. Мы обсуждали этот вопрос перед выходом из гавани, но мистер Харлан считал, что я должен решить этот вопрос сам, судя по поведению корабля и по состоянию погоды.
Оба условия казались благоприятными для короткого пути. Корабль вел себя гораздо лучше, чем я ожидал, и хорошая погода, казалось, еще продержится.
Поэтому после совещания с Недом Бриттоном, потому что дядя Набот отказался «вмешиваться в это дело» или даже высказать свое мнение, я решил рискнуть и следовать кратчайшим путем. Добравшись до Колона, снова пойду вдоль берега до мыса Горн.
Поэтому мы повернули в море, легко дошли до Кубы и миновали остров Хувентуд. По-прежнему небо было ясное, и ветер попутный, и мы в хорошем настроение по прямой линии двинулись к порту Колон.
Теперь мы были в знаменитом Карибском море, само название которого дышит романтикой. Оно напоминает о ранних исследователях, о золотоискателях и пиратах; редко какой дюйм его поверхности не может поведать о какой-нибудь трагедии или приключении времен Испанского Мэйна[3], когда корабли всех стран бороздили воду Вест-Индии.
Целых три дня удача была нашим спутником, но потом, как сухо заметил дядя Набот, «отправилась рыбачить» и оставила нас, чтобы мы сами заботились о себе.
Мягкий попутный ветер стих, паруса повисли и застыли, корабль стоял на полосе ярко-голубого стекла, тропическое солнце нещадно жгло, и все признаки жизни и оживления словно прекратились.
Ни один моряк не любит штиль. С бурей он сражается решительно, стремясь ее победить, попутный ветер считает своим правом, но стеклянное море и безжизненные обвисшие паруса вызывают у него ужас. Тем не менее он научился выносить скуку, и долгий опыт научил его оживлять такие угнетающие периоды.
Наши люди обнаружили, что среди них есть скрипач, конечно, не виртуоз, и под его игру они пели и танцевали, как счастливые дети.
Дядя Набот и Неб Бриттон непрерывно играли в пенокль на палубе под навесом, а я извлек свои любимые книги и наслаждался ими, лежа в шезлонге.
Дункан Мойт первые два дня ходил взад и вперед по палубе, поглощенный своими мыслями, потом решил тщательно осмотреть свою машину. Он снял полог, включил двигатели и дал им поработать, к забаве матросов, окруживших его почтительным кольцом.
Наконец они расчистили место на палубе, Мойт убрал расчалки, которые крепили его изобретение, и, к огромной радости зрителей, медленно проехал взад и вперед. Он позволил шести или восьми матросам садиться в машину и ехать в ней – шестнадцать футов вперед, вокруг грот-мачты и шестнадцать футов назад, и было забавно смотреть, какие серьезные лица становились у матросов, как прочно держались они за края, смело вынося опасности этого непривычного способа передвижения. Раньше никто из них никогда не ездил в автомобиле, и, хотя Мойт вел машину по замкнутому кругу, для матросов поездка была удивительной и захватывающей.
Должен признаться, что действия умной машины поражали меня. Изобретатель пускал ее в ход, оставаясь на месте и повернув небольшой рычажок, и машина все время находилась у него под полным контролем. Двигатели работали так тихо, что нужно было прижаться ухом, чтобы их услышать, и совершенство работы вызывало у всех восхищение.
– Если металл такой прочный, как вы утверждаете, – сказал я Мойту, – машина должна работать многие годы.
– Я утверждаю, что ее невозможно разрушить, – убежденно ответил он.
– Но у вас еще остается проблема шин, – заметил я. – Прокол выведет вашу машину из строя так же быстро, как любую другую.
– Прокол! – воскликнул он. – Эти шины невозможно проколоть, сэр.
– Почему?
– Потому что они не надеты.
– Как это?
– Это еще одно мое изобретение, мистер Стил. Внутри каждой шины губчатая резина, особенно упругая и прочная. Шина внутри укреплена сетью стальных проводов, которые не позволяют разрезать вулканизированную резину на какую-нибудь глубину. В результате шину нельзя проткнуть, и она обладает большим постоянством.
– Похоже, вы не упустили ни одного важного пункта, – восхищенно заметил я.
– Сейчас только одно занимает мой мозг, – быстро отозвался он. – Поэтому я решил испытать машину сегодня, даже тем ограниченным способом, который мне доступен. Меня преследует постоянный страх, что я упустил что-то очень важное, и это важное откроет кто-нибудь другой.
– И вы нашли это?
– Нет, по всей видимости
