Страсть на холсте твоего преступления - Mirin Grots

— Ты читала письмо, оставленное на комоде? — спросила я, посматривая на голос из телевизора. Мама старалась не смотреть новости из-за глупостей, которые сочиняли журналисты. Она подняла уставшие глаза на меня и осмотрела мой аккуратный вид, кивая головой. Не такую реакцию я ожидала, но и от скопившихся проблем другого и не могло быть.

— Мне стоит пойти? — спросила снова я, ожидая от неё ответа. Мама всегда была строгой женщиной, подчеркивая свою непоколебимую решительность и силу воли. В каждом слове и движении мама излучала уверенность, стойкость и не могла позволить себе ни минуты на сомнения.

— Конечно, Тереза, мы идем. Случилось много необъяснимых проблем в нашей семье, мы просто не можем позволить себе дать слабину и показать её окружающим. Собирай свои вещи, милая, — сказала мама строгим до боли голосом и погрузилась в телевизор. Дороти сидела в своей комнате, общаясь с подругами по телефону, садовник щелкал ножницами в саду, а я стояла возле шкафа и перебирала одежду для надвигающегося раута.

Я выбрала элегантное белое платье с открытой ключицей и вырезом на спине и ноге, что придает мне смелости и открытости. Изысканный крой платья подчеркивает фигуру, выбираю пару украшений из шкатулки и заканчиваю с подбором образа. Стилисты, заказанные мамой для раута, приезжают на три часа раньше. Они делают мне крупные локоны и легкий бежевый макияж, идеально подходящий под образ. Остаётся надеть каблуки и подождать водителя для отправки в ресторан.

Дороти заходит в спальню, показывая свое темно-синее платье в пол и улыбается. Ей всегда нравилось наряжаться в дорогие вещи и выглядеть лучше всех.

Когда я сажусь в машину, моё сердце предательски стучит, я смотрю на экран телефона, на котором пару дней назад виднелось сообщение. Мой телефон изъяли на пару дней после того, как я показала сообщение отцу, а тот передал его в полицию. Полиция долго расспрашивала меня, имею ли я какое-то отношению к смыслу написанных слов, но я не знала… Я лишь видела парня с белыми волосами, машущего мне с другого конца стоянки и опасную спину мужчины. Но моего ли грабителя я видела? На минуту мне показалось, что я видела свой сон.

— Всё в порядке, милая? — заботливо спрашивает отец, смотря на меня. Я не знаю, что ему ответить и поступаю ли я правильно, умолчав о том, что видела в университете? Что ему от меня нужно? Что он имел ввиду, написав мне о драгоценности? Седые волосы на висках у отца напоминали о вечных нервах и проблемах. Я не смогла не улыбнуться ему, поместив всё своё тепло во взгляд.

— Конечно, — и он верит мне. Я являюсь наследницей компании отца, меня к этому готовят, меня обучают управлению бизнеса, и я практикуюсь. Это ли он имел ввиду? То, что я наследница большой компании? Я покачала головой, смотря как город сменяется красками.

Я живу в историческом городе в столице Ирландии, чьи улицы славятся зданиями и пабами, природой и замками, а главное — живущими здесь людьми. Но, как и в любом другой стране, существует другая сторона города, которая просыпается только ночью и питается эмоциями других людей. Ветер обдувал мои локоны волос, от чего мама закрыла окно, пробурчав, что ветер испортит прическу.

Мы добрались до ресторана за час. По очереди выходя из машины, я освежилась на прохладном воздухе города. Я знаю, как вести себя на подобных мероприятиях: общаться с влиятельными людьми и с большим желанием отвечать на приглашение потанцевать. Главное побольше уважения и грации, и ты будешь принята на любом светском ужине. Меня радует, что Эйден тоже будет присутствовать на рауте и я не умру со скуки под пение Дороти.

Мы вошли в утонченное заведение, где особое внимание уделяется обслуживающему персоналу и богатому интерьеру. Дорогие отделочные материалы, элегантная мебель, закуски и предлагаемое шампанское от официантов. Людей было достаточно, чтобы заблудиться в просторном месте. Освещение от больших ламп давили на глаза, а приятная музыка ласкала уши. Мама с восторгом вздохнула позади меня и персонал забрал её накидку, отец сразу же подхватил её за руку, и мы направились вперед. Взгляды не менее известных людей были обращены на нас как на часто обсуждаемую тему для разговора. Мы были не хуже экспоната в музее, что явно не понравилось родителям.

— Мистер и миссис Хендерсон, мы рады, что вы посетили наш скромный раут, — первым к нам подошел зрелый мистер Ван Дер Зи со своей прилизанной седой прической и темно-синим фраком. Он был основателем всего мероприятия и по традиции обязан приветствовать каждого гостя. Пока они здоровались друг с другом, я осматривала людей вокруг. Элегантные платья, фраки, украшения и роскошные ткани. Я только и слышала, как все вокруг обсуждают культуру, моду и политику. Повсюду как будто доносились возгласы нашей фамилии, и я прикрыла глаза на минуту. Они говорят не о нас, Тереза. Тебе нужно сосредоточиться на семье. Когда я открыла глаза, объявили начало танцевальных сборов на благотворительность. За каждый танец с девушкой нужно было заплатить цену и все деньги шли нуждающимся.

Я подошла к Дороти, которая скромно стояла возле родителей и слушала обсуждение последних новостей.

— Я слышала, Кара собирается выходить замуж. Неужели со смерти её первого мужа прошло уже достаточно времени? — удивлённо объявляла миссис Даффи, милая старушка с пышными седыми волосами, убранными в высокую ретро укладку.

— Боже, Милена, мы живём в современном мире и Каре позволительно входить замуж хоть на следующий день после смерти мужа, — с укором ответила вторая милая старушка, имени которой я не помнила. Я улыбнулась с их разговора, когда как моя мама недовольно вздыхала и поднимала брови.

— А что подумают люди? — буркнула миссис Даффи и огляделась. В этом вся суть, каждый в этом помещении думает, что о нём скажут другие люди. Они стремятся угодить, при этом опуская свои собственные желания и потребности. Это может происходить из опасения быть отвергнутым элитным обществом. Все в помещении теряют свою индивидуальность, пытаясь предать свои ценности.

— До чего же дошла наглость людей, мистер Хендерсон! Вы можете надеется на поддержку моей семьи, мы поможем вам, — утверждал подошедший незнакомый мне мужчина и папа признательно ему улыбался, пожимая руку. Папа был в черном костюме, в белой рубашке и