Александр Крестинский - Маленький Петров и капитан Колодкин
- У морского царя были в гостях! Во борода!..
Он хотел еще что-то крикнуть, но поглядел на Степу и осекся.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Первая ошибка... Вторая ошибка... Третья...
В коридоре островной школы сумрачно. Пахнет сухим деревом и старой масляной краской. Между окнами - прошлогодние стенгазеты. Маленький стоит во второй шеренге, у самой стены. Поворачивается и читает в старой, выцветшей газете: "Что кому снится? Захару Водолееву снится, что он яблоки ворует..."
Капитан ходит вдоль строя. Взад-вперед.
- Рею срубили, - говорит капитан, - это правильно. А мачта? - Капитан останавливается и в упор глядит на Степу. - А мачта?..
Степа повторяет жалким голосом:
- А мачта...
- Вы что, Еремин! Забыли? Мачта тоже парусность дает! Вот ваша первая ошибка!
Капитан, ссутулясь, ходит вдоль строя. Все молча ждут.
- И что это вы затеяли - повороты отрабатывать? Я такой задачи не ставил!
Степа молчит. Капитан останавливается против него.
- А нос? Нос в волну зарывался?
- Зарывался...
- А почему?
- Перегружен был...
- Вот и вторая ошибка! Большой пробел в вашем образовании, Еремин! Боцман все должен видеть. А кто видеть не умеет, пускай рядовым ходит. Верно я говорю?
И вдруг Айна:
- Можно мне?
- Почему нельзя?..
Маленький просовывает голову между Ленцем и Кошельковым. Вот Айна выходит - два шага вперед, как положено, и стоит в своем тренировочном цифра семь на груди, косицы торчат из-под мичманки.
- Я хочу сказать, товарищ капитан, что Степа, что он... Он нас духовно подбадривал...
Кто-то прыснул, а она стоит, брови сдвинула и строго так глядит на капитана. Капитан как загремит:
- У нас что - морской клуб или духовная семинария?! А? Я спрашиваю! Я всех спрашиваю!..
Наступает тягостная тишина. Маленький чувствует: Айна что-то не так сказала, хотя и чистую правду. Он видит, как она смело, без тени смущения стоит перед капитаном, и вдруг вспоминает, как однажды весной, проходя утром по Баррикадной, услыхал за дощатым забором: "Раз, два, три! Раз, два, три! Коля, не отставай!"... Он тогда подошел поближе, заглянул во двор. Там, спиной к нему, стояла девчонка в тренировочном, косицы торчком, а перед нею в смешных позах трое мальчишек. Старшему лет семь, не больше. "Пропеллер крутится!" - сказала девчонка и завертела руками - сначала вперед, потом назад. Мальчишки старались вовсю. "Самолет пошел на посадку!" Руки в стороны, присела, руки вниз... Мальчишки тоже. Маленький взял тогда комок земли и запустил девчонке в спину - просто так, для смеху. Она обернулась, но лица ее он уже не видел - удирал вдоль забора. А сейчас был почему-то уверен: та девчонка - Айна.
Капитан смотрит из-под густых своих бровей на Айну и хмыкает: вот, мол, защитница нашлась!..
...А за стенами ветер, такой же густой, как утром, и если затихает временами, то лишь затем, чтобы набраться сил в открытом озере и вновь обрушиться на остров, на поселок, на старую школу, где мох торчит меж бревен, как вата из прожженного ватника.
И тут Каштанов, с улыбочкой, как бы шутя:
- Товарищ капитан, а Степа не виноват.
- То есть как?
- Это я его подначил. Я ему утром, перед выходом говорю: "Смотри, Степа, волна какая! Слабо в открытое озеро выйти и лавировку сделать?" А он говорит: "Спорим!" Ну, и поспорили...
Каштанов разводит руками и подкидывает капитану одну из своих улыбочек. Но сегодня капитана на это не возьмешь.
- Отставить, Каштанов!
- Товарищ капитан, вы что, не верите? Спросите у Ленца!
- Ленц? Вы тоже спорили?
- Нет. Я разнимал, - спокойно говорит Ленц.
- Отставить смех! - кричит капитан.
И надо же, чтобы в этот неподходящий момент дверь в школу приоткрылась, показалась круглая белая голова и распевный голос произнес:
- Коло-одкин здеся?
- Я Колодкин, - отозвался капитан.
- Распишитесь. Телеграмма.
Капитан разворачивает телеграмму, читает, еще раз читает, на скулах появляются желваки. Капитан подымает глаза. Он явно кого-то ищет. Ага, нашел. Ну, держись, Маленький Петров!
- Маленький Петров, выйти из строя!
Маленький сжался весь. Он сразу почуял неладное, когда этот "Здеся" про телеграмму сказал. А дальше чувство тревоги все росло в нем и превратилось в страх, когда капитан уперся в него взглядом. Маленький спрятал глаза. Ему казалось, что и сам он таким образом в безопасности.
- Посмотри сюда, Маленький Петров! Ну!
Маленький стал подымать голову. Точно камнями набита его угластая голова с ежиком сивых волос. Наконец голова поднялась, а глаза бегают, не знают, на чем остановиться, за что зацепиться. Вот зацепились за пуговицу на капитанском бушлате. Блестит, проклятая...
- Ну, - повторил капитан.
Глаза подымаются, как по крутой лестнице, от пуговицы к пуговице, к жесткому подбородку, покрытому рыжеватой щетиной, к твердым, обветренным, как бы побуревшим губам и щекам, к короткому, мясистому носу, что маловат для этого лица, и, наконец, к серым глазам-буравчикам, которые так и вонзились в Маленького, так и засверлили...
- Вот ты какой человек, Маленький Петров...
- А что Маленький сделал, товарищ капитан? Чего в телеграмме? Прочитайте, а! - закричал Чубчик.
- Вот ты какой человек... - повторил капитан, не обращая внимания на Чубчика.
Капитан говорил непривычно тихо, и от этой перемены в его голосе Маленькому стало отчаянно тоскливо. Лучше бы накричал.
- А я-то, дурак, поверил. Из-за брата тебе поверил. А ты вон какой...
Маленький чувствовал, что капитан на самом деле удивлен, что он не притворяется, как другие взрослые, когда читают свою мораль, а в самом деле расстроен и хочет понять, как это его обвели вокруг пальца...
- При первой же возможности спишу на берег, отправлю домой. А пока... Ленц! Три наряда вне очереди Маленькому Петрову!..
- Есть три наряда!
- Товарищ капитан!.. - выступил вперед Каштанов.
- Нет-нет, Каштанов, не просите. Один, понимаешь, при свежем ветерке растерялся, чуть шлюпку не перевернул. Другой подначивал. Третий разнимал. А четвертый из дому удрал. Не просите. Это уж моя ошибка. Я ее и исправлю. А вы, Каштанов, больше всех за Маленького хлопотали - проследите, чтобы письмо матери написал. Ясно?..
Капитан скребет небритый подбородок и еще раз говорит, но уже не сердито, а задумчиво:
- Вот ты какой человек...
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
И чайки смеются надо мной
Сидит Маленький Петров на пристани и грызет карандаш. Рядом мальчишка из местных лег животом на помост, опустил в щель между досками жилку и дергает - авось клюнет... Давно уже так лежит. Поболтает ногой, посвистит и опять уставится в щель. А что ему - писем сочинять не надо. Дорого бы дал Маленький Петров, чтобы вот так же поваляться на горячих чистых досках, глядя в зеленоватую дымчатую воду. Солнце просачивается в просветы между досками, и вода вся разлинована в желтую полоску...
Подошел капитан, постоял рядом. Маленькому показалось: он что-то спросить хочет. И уже слышал: "Вот ты какой человек..." Но капитан молча ушел.
Писем Маленький Петров в жизни еще не писал, просто потому, что дело до этого не доходило. А если никогда писем не писал, то и не знаешь, как начать. Да и вообще, тоска смертная - бумагу марать. Кто любит письма писать, так это соседка его по парте - Вика Дымицкая. Ее бы сюда. Она живо... Как-то раз Маленький прочел письмо, которое Вика оставила на парте. Оно начиналось так: "Дорогой незнакомый друг!" Три слова и все непонятные: если дорогой - почему незнакомый? Если незнакомый - почему дорогой?..
"Море! Больше всего на свете я люблю море! - писала Вика. - Вся моя жизнь вмещается в это слово! Море. Его нельзя описать словами! Восклицательные знаки Вика прямо-таки рисовала. Красивые - не оторвешься. - Прибой обнимает мои ноги! - читал Маленький дальше. - Он летит на меня тысячами бриллиантовых брызг! Мне кажется, что чайки смеются надо мной!" "Здорово завернула про чаек", - подумал он тогда.
Маленький Петров хорошо запомнил это письмо, даже бумагу запомнил, гладкую, блестящую, и почерк - с наклоном в запретную сторону. Все запомнил. Странное это было письмо, вроде как из книжки списано, неизвестно к кому, о чем... "Море! - прогнусавил он тихо, когда начался следующий урок. - Море! Как прекрасно оно! Чайки смеются надо мной!"
Да, Вика бы сейчас в два счета сочинила это проклятое письмо.
- Ну как, Маленький, написал? Давай посмотрю!..
Это Каштанов. Третий раз прибегает на пристань. Он уже успел в деревню сбегать, конфет купить, искупаться. Стоит перед Маленьким загорелый, поджарый, ребра после бега так и ходят ходуном. Наклонился, а с мокрых волос - кап, кап - на бумагу.
- Ну ты даешь! Письма написать не может! Пиши, диктовать буду: "Дорогая мамаша..." Ладно, мама, все одно. Восклицательный знак. С новой строки. Отступи маленько. С большой буквы. "Пишет твой сын... Прости меня..." запятая "...что я уехал, не спросившись..." Точка. "Море властно зовет меня..." Что смотришь? Пиши: "Море властно зовет меня..."
