Лев Кассиль - Ход белой королевы
- Ты уж всегда утешишь! Интересно знать, что бы ты тридцатой сказала?
- Я бы сказала: "Ну вот, хорошо, для ровного счета и вы".
Обе невесело и коротко рассмеялись.
- Ох, оплошали мы с тобой, Наташа! - убивалась маленькая лыжница.- Как же теперь в Зимогорске покажемся? Засмеют.
- Ну и пусть, если кому смешно покажется.- Скуратова сердито тряхнула прядкой, вылезшей из-под шапочки.- А я предупреждаю, однако: больше меня ни на какие соревнования калачом не сманишь. Все. Я с этим покончила, понятно-о?
Ух, как накатисто, по-уральски прозвучало у нее это последнее "о"! Маленькая вскинула на нее испуганные глаза:
- Ты что, Наталья? А как же зимний праздник? Гонки-то на руднике! Ты же у нас в городе первое место держишь. Команду подвести хочешь, да?
- Хватит с меня! - И Скуратова перебросила лыжи на другое плечо.- Я с лыжни сошла навсегда. Решила, и конец. Кажется, знаешь мой характер?
Маленькая закивала совершенно сокрушенно:
- Знаю. Характер ваш, скуратовский, самый окаянный. Лешманы!
И они скрылись за дверью раздевалки.
ГЛАВА 3
Зимогорцы - старые и малые
Удивительно быстро разрастался Зимогорск! Еще перед войной не было и города такого на карте. Только на детальных десятиверстках помечен был старый зимогорский рудник, где промышляли старатели. Но оказалось, что зимогорская руда наделена ценнейшими качествами. И, когда в великом переселении промышленности на восток, сюда, за Уральский хребет, в первые годы войны перебирались большие южные заводы, очень кстати и в самую пору пришлась зимогорская руда. Правда, для того чтобы годна она была в дело и утолила нужды перекочевавших сюда предприятий, требовалось обогащать ее - из горы поступала она не той кондиции, которая требовалась промышленности. И выросла возле рудника на склоне той же горы, только пониже, и в сроки, сперва даже ошеломившие местных несколько медлительных, к таким темпам не привычных жителей, большая обогатительная фабрика. Там руда отсортировывалась, подвергалась концентрации, в отсадку, а все лишнее, ненужное шло в отвал. А вокруг фабрики стал стремительно расти, раскидываясь по крутым взгорьям, пробиваясь сквозь лес, новый город.
Мне не раз приходилось бывать в Зимогорске. Сперва жизнь тут была нагой, как схема, которая давала лишь самые первичные очертания возникавшему городу. Улицы размечались в густом сосновом бору, который подступал к самому руднику. Часто они назывались уже улицами, но это были еще просеки, так же как поляны в лесу несколько преждевременно именовались площадями. И зачинавшаяся в городе жизнь вся была наружу... Везде были видны каркасы будущих зданий, еще не обросшие кирпичной кладкой, или деревянные остовы, пока еще не зашитые тесом; трубы водопровода шли по открытым траншеям, воду разбирали прямо на улицах у колонок. Тут же, на улицах, дымились временные очаги, сушилось стираное белье перед легкими бараками или землянками. Казалась вывернутой прямо на улицу и вся торговля - магазинов еще не было, торговали с открытых лотков или в палатках. Даже лампочки, которыми теперь освещался строившийся город, были лишены колпаков и горели прямо на столбах каким-то зябким, голым, неуютным светом. Дома отстояли далеко друг от друга. Между ними напирала густая зелень не желавшего отступать леса. Город только начинал врастать в него.
Но когда я попал в Зимогорск всего лишь через год, жизнь здесь уже прочно обосновалась, все вокруг стремительно обстраивалось, крылось, огораживалось, вбиралось вовнутрь. Товары лежали уже не на лотках, а за витринами магазинов,вода вошла в дома, трубы скрылись под землей, земля оделась дощатыми или кирпичными тротуарами. Лампочки на уличных столбах горели уже в колпаках, а белье сушилось на балконах или во дворах, которые сомкнули дома в один уличный порядок и превратили проходивший возле рудника большой тракт в обстроенную с обеих сторон городскую магистраль.
Но упрямая и своенравная природа Северного Урала не смирялась. С гор, гонимые сибирским ветром, сыпучие, как дюны, двигались зимами снежные сугробы. Они наваливались на окраины городка, вторгались в улицы, подступали к самому центру, где уже сияли по вечерам на площади Ленина огни кинотеатра "Руда" и достраивалась гостиница "Новый Урал". Так свирепы и снегообильны бывали порой метели, что заметали городок до крыш, и приходилось прокапывать иной раз дорогу возле городских учреждений, отбивать с лопатами в руках наступление снегов на город. И, может быть, потому, что такой снежной стояла тут всегда зима, город еще в бытность небольшим рудничным поселком славился во всей округе своими лыжниками, охотниками и скороходами. Из-за них и прослыл новый город Зимогорск во всей округе гнездом покорителей снегов, неутомимых гонщиков на дальние дистанции.
Чаще и чаще стали появляться на Уктусских горах за Свердловском в дни всеуральских зимних спортивных праздников коренастые и рослые зимогорцы, которым иной раз уступали лыжню именитые скороходы белой тропы. Однако еще ни один алый свитер всесоюзного чемпиона не был привезен в Зимогорск его лыжниками. Чего-то не хватало для окончательного утверждения спортивной славы Зимогорска его выносливым гонщикам и гонщицам. Это не мешало уральцам считать Зимогорск городом больших надежд, а самим зимогорцам гордиться уже немалыми победами своих лыжников на областных соревнованиях. И в дни народных праздников в колоннах зимогорских демонстрантов мимо дощатых трибун на площади Уральских партизан несли почетные спортивные трофеи, вымпелы, кубки, ларцы, завоеванные зимогорцами на снежной дорожке.
Знаменит тут был особо клуб "Маяк", созданный еще при зимогорских рудниках. Добрые две трети местных призов хранились в этом клубе в стеклянном шкафу, под спортивным знаменем, на голубом фоне которого была изображена стройная алая башня, мечущая снопы золотых лучей в обе стороны. На заманчивый свет "Маяка" слетались лучшие лыжники из всей округи. Горы, окружающие Зимогорск, были необыкновенно удобны для проведения сложных лыжных кроссов и соревнований слаломистов, ветром проносящихся меж красных флажков по каверзно размеченной молниеобразной трассе. Тут же, на замерзшем горном озере, встречались зимой конькобежцы и хоккеисты.
И давно уже мечтали зимогорцы, что спортивная слава их города разнесется по всей стране, что москвичи и ленинградцы, вологодцы, горьковчане уступят не один алый свитер всесоюзного чемпиона зимогорским лыжникам. И кто знает, может быть, наступит когда-нибудь давно загаданный день, когда мощные производственные успехи зимогорцев, передовиков рудника и обогатительной фабрики, спортивные победы зимогорских лыжников и прочие заслуги местных жителей будут наконец всеми признаны и именно здесь, в Зимогорске, станут проводить большую зимнюю спартакиаду - розыгрыш традиционного хрустального "Кубка Зимы".
С ревнивой надеждой ждали и сейчас в Зимогорске результатов лыжных гонок под Москвой. В своих пылких ожиданиях зимогорские болельщики рассчитывали прежде всего на отличные результаты общей любимицы, местной чемпионки по лыжам Наташи Скуратовой. Рослая, на первый взгляд даже чуточку тяжеловатая, женственно застенчивая в жизни, воспитательница из лесного детского дома-интерната становилась неузнаваемой, едва выходила на дистанцию. Тут ей не было равной во всей округе, и она поистине превращалась в полновластную "Хозяйку снежной горы", как прозвали ее с легкой руки одного из восхищенных и красноречивых болельщиков. Конечно, знали в Зимогорске, что есть в Москве "шибко ходкие" гонщицы. Особенно много говорили о далекой, но от этого не ставшей менее опасной москвичке Алисе Бабуриной. Имя ее то и дело появлялось в центральной спортивной печати. Однако местные любители спорта были убеждены, что встреться Скуратова с Бабуриной на лыжне - не ударит лицом в снег хозяйка белых уральских круч.
(Начиная с этого момента повествование Карычева ведется двояким образом: то как непосредственное свидетельство очевидца, каким он сам являлся, то так, будто он восстанавливает в воображении все происходившее по сведениям, которые ему удалось раздобыть. Когда я указал автору на это, он упрямо твердил, что все описанное им построено на фактах, что он ничего не придумывал... А если он описывает то, чему не был свидетелем, то, значит, он обо всем этом узнал от участников событий, тщательно и кропотливо, день за днем установив те происшествия, о которых говорит. И в конце концов я решил, как уже сказано выше, оставить повествование таким, каким вел его сам Карычев в своей рукописи. Ведь автора надо осуждать или оправдывать по законам, которые он сам для себя устанавливает в данном произведении.- Л. К.).
В день возвращения из Москвы команды зимогорских лыжников Никита Евграфович Скуратов, в прошлом рудничный старатель, заядлый таежный охотник, бригадир горняков, багермейстер, а ныне воспитатель юных ремесленников при руднике, с нетерпением спешил домой. Обив на пороге крыльца снег с чесанок, он вошел в бревенчатый, крепко, на старый уральский лад, срубленный дом, подаренный ему за многие заслуги городом.
