Большая книга ужасов – 87 - Елена Арсеньева
Василиса ахнула: не этот ли блокнот отец искал перед отъездом?! Значит, так не нашел… Наверное, там какие-то особенно важные наблюдения, какие-то интересные рабочие заметки!
Василиса торопливо открыла блокнот. Убористым отцовским почерком оказались исписаны несколько страничек, однако это были не наблюдения, а просто перечень иностранных слов с переводом. Слова были разделены на два столбика. Над одним было написано «Бретонский», над вторым «Русский». Василиса быстро прочитала их:
Dour – вода
Tad – отец
Da – твоя, твой, твои
Ambr – янтарь
Den – человек
Kannere-noz – ночная прачка
Последние слова были подчеркнуты, а рядом с ними было торопливо, почти неразборчиво написано крупными буквами: «АНАГРАММА! ВОТ ЧТО ЭТО ТАКОЕ!»
В блокноте оказалось еще довольно много чужих слов. Василиса решила, что прочитает их повнимательней на досуге. Сунула блокнот в карман бриджей (они очень удобные, эти бриджи: карманы у них не только сбоку и сзади, но и на коленках – смешные, с застежками-пряжечками, вот в один из них и поместился блокнот), скомкала две газетки и засунула их в кроссовки. Потом постирала свое добро и вышла на задний двор, чтобы повесить вещи сушить. Раньше тут были вкопаны столбики с натянутой на них веревкой, но теперь столбики валялись на земле, и пришлось развесить джинсы и все остальное на перилах террасы.
«Что такое анаграмма? – попутно размышляла Василиса. – Зачем папа написал это слово?»
Появился переодетый в сухую одежду и в теннисные тапочки Шварц с кучкой своих постиранных вещей и принялся развешивать их на свободных перилах.
Василиса только головой покачала: с плохо выжатых джинсов и майки Шварца текли бурные ручьи. Она молча подошла, заново все отжала и, велев напихать в кроссовки скомканных газет, поспешила поскорей развесить влажные вещи. Ни с того ни с сего вдруг вспомнились жгуты кошмарных водорослей, похожих на белье, выкрученное неведомыми прачками.
Василиса тряхнула головой, чтобы не думать о страшном.
Шварц ей поаплодировал:
– До чего ж ты хозяйственная, Васька, оказывается! А руки у тебя какие сильные!
– Просто привычка, – пожала она плечами. – У нас дома недавно стиральная машинка ломалась, отвезли в ремонт, но мастер заболел, и пришлось ждать месяц, пока он выздоровеет – ну и стирать вручную. А у бабули пальцы болят. Вот я за это время и натренировалась.
– Это не ты крышку перекрутила? – ухмыльнулся Шварц.
– Какую крышку?
– От бочки. Ту самую, которую я опустил, когда уходил. Интересно, кто ее сорвал и дугой согнул? Если не ты – значит, Тусег Ырка? – Шварц снисходительно хохотнул. – Или здесь еще кто-то побывал – могучий такой, мускулистый атлет?
Василиса быстро прошла на веранду.
Крышка, действительно странно перекрученная, валялась чуть поодаль от бочки. Странно, что Василиса ее не заметила, когда они со Шварцем вернулись после своих приключений. Впрочем, им тогда было не до крышек.
«Не уходи! Открой клетку, иначе я погибну! А может быть, погибнешь и ты! Открой клетку!» – вспомнилось внезапно.
Клеткой голос называл бочку. Василиса открыла бочку – или клетку, без разницы. Потом Шварц ее закрыл, и тогда существо, которое там сидело, вышибло крышку. Да с такой силой и с такой яростью, что крышка чуть ли узлом не завязалась. Долго, наверное, вышибать пришлось! А что это за полосы на крышке? Влажные, красные… Неужели кровь?
Василиса уже протянула руку, но потрогать полосы так и не решилась. Да, очень похоже на кровь! И вдруг вспомнилось: рядом с лодкой взлетает в воздух и снова плюхается в воду тело уже почти утонувшего Шварца, но его на поверхность выталкивает какое-то золотисто-серебристое существо. Василиса видит спину этого существа: слабо мерцающую, испещренную красными полосами…
Уж не кровавые ли были эти полосы? Уж не это ли существо было заточено в бочке-клетке? Уж не оно ли вышибло крышку спиной, изранив ее? Оно отчаянно пыталось выбраться, спастись, оно спаслось само, а заодно спасло и двух искателей приключений.
Рассказать об этом Шварцу? Он не поверит. Василиса и сама себе не верит, а своим догадкам – еще меньше.
Стараясь сдержать дрожь, она повернулась к бочке и нагнулась над ней. Шварц мигом оказался рядом. При их появлении золотисто-серебристые головастики, которые до этого вроде бы мирно дремали, словно испугавшись чего-то, бросились в разные стороны.
Василиса не могла отвести от них глаз. Кажется или на спинках некоторых головастиков видны крошечные красные пятнышки? Да нет, просто в глазах рябит.
– Слушай, пошли поедим, а? – раздался молящий голос Шварца. – Я ведь обещал к бабке вернуться, но есть у нее неохота. В холодильнике что-нибудь еще осталось, наверное?
Оказалось, что в холодильнике осталось очень даже немало. Наелись сами и для Тусег Ырки оставили.
– Если она вдруг ограничится своей рыбой, нам еще и поужинать хватит, – пробормотал хозяйственный Шварц. – Хотя пирожки надо подогреть, а то они уже немножко задубели. А вот с завтраком возникнут проблемы. Наверное, надо забежать в магазин, пополнить стратегический запас.
– Не удивлюсь, если Татьяна откажется нам еду продавать, – вздохнула Василиса. – Мы ведь сделали вид, будто ничего не слышали про иностранкин подарок бабе Кате, про корову эту дурацкую. А на самом-то деле ведь слышали!
– Баба Катя соврала, а мы ее поддержали, – согласился Шварц. – Все мы запутались в собственной паутине, гласит пьеса «Дракон»!
Василиса вздохнула:
– Правильно гласит! Вообще-то хорошо бы перед Татьяной извиниться. Продаст продукты или нет, а все равно извиниться надо.
– Ну, посмотрим по обстоятельствам, – задумчиво проговорил Шварц. – Может, и извинимся, я не против. А сейчас пошли, что ли, к бабе Кате.
– А мне зачем идти? – жалобно посмотрела на него Василиса. – Неохота… Сходи один!
– Ну уж нет! – возмутился Шварц. – Мы сюда вдвоем приехали? Вдвоем. На остров вдвоем плавали? Вдвоем. Чуть не потонули вдвоем? Вдвоем. Значит, и к бабе Кате пойдем вдвоем. Кроме того, если в магазин заходить будем, тебя Татьяна скорее пожалеет, чем меня: я все-таки внук ее неприятельницы, а ты сама по себе – значит, она смилуется и продаст тебе еду на завтра. Логично?
– Логично, – буркнула Василиса.
– Идешь со мной?
– Иду, иду!
Шварц радостно захохотал:
– Добрая девочка, хорошая девочка!
– Ну и чего ты ржешь?! – рассердилась Василиса. – Смотри, обижусь и не пойду никуда.
– Король не может ржать, – сообщил Шварц, оставив ее угрозу без внимания. – Это он милостиво улыбается!
– «Обыкновенное чудо»? – хмуро спросила Василиса.
