Евгений Наумов - Коралловый город
— Я проглочу тебя, подлый изменник! — Владыка раскрыл пасть и двинулся вперед. В чудовищной пасти белели острые зубы величиной с самого Лупибея. Зловеще извивался язык. Чернела бездонная глотка…
При виде такого зрелища Лупибей словно обезумел. Он с остервенением принялся нахлестывать упряжку Меч-рыб и кинулся удирать. Дрогнуло войско. Акулы сыпанули кто куда, Морские Коты упали на дно, Окуни-Зебры полезли в густые заросли зостеры. Крабы громадным валом покатились прочь от города, давя друг друга…
А в это время на стенах города ликующие жители взахлеб рассказывали друг другу, что Великий Треххвост на самом деле не настоящий владыка, а его чучело, которое сшили за две ночи Коньки-Тряпичники из биссусной ткани и раскрасили красками Мурексов. Движут чучело сидящие внутри раздувшиеся Иглобрюхи, а говорит через громадную рапану Язык, который устроился внутри глаза чудовища.
И вот теперь Язык и сотня раздувшихся Иглобрюхов, сидящих в ярко раскрашенном чучеле, прогнали врага от города. Смешинка, глядя на эту картину, подбоченилась и стала смеяться. Она смотрела на удирающего Лупибея, на прожорливых Акул, на коварных Каракатиц и Кальмаров, на трусливых Спрутов, еще недавно рвавшихся в город. Гнев и ярость прорывались в ее смехе. Этот смех — гневный и торжествующий — подхватили все защитники города.
Войско было рассеяно.
Смешинка посмотрела на покачивающееся чучело.
— Уничтожьте его, чтобы жители ничего не боялись и чувствовали себя счастливыми.
— С радостью! — закричал Храбрый Ерш и, прихватив две гимнотиды, помчался к чучелу. Он поднырнул под чудище, нашел шов и провел по нему гимнотидой по направлению к пасти. Чучело на глазах у всех распалось, из него вывалились раздувшиеся, одуревшие в темноте Иглобрюхи. Они таращили ничего не понимающие глаза.
Последним выпал Язык с громадной витой раковиной. Чучело съежилось, стало плоским и медленно опустилось на дно. Язык посмотрел на него с сожалением.
— Что ты наделал? — загремел он на Храброго Ерша, приставив раковину ко рту. — Там было так уютно и весело! А Храбрый Ерш снова появился на защитных стенах.
— Эх, с каким удовольствием я уничтожил бы самого Великого Треххвоста! — мечтательно произнес он. — Но…
— Но прежде я уничтожу тебя, ничтожный Ершишка! — раздался гневный голос, и все обернулись.
Дельфины, которые до этого плавали наверху, выполняя просьбу Смешинки, теперь спускались вниз. На одном из них, на Сольдии, сидел так дерзко похищенный царевич.
— Ты?! — Храбрый Ерш задрожал от ярости.
— Да, я сын Великого Треххвоста! А ты способен только расправляться с безжизненными чучелами, герой!
Главнокомандующий выхватил гимнотиду:
— Защищайся! — И никто не успел произнести и слова, как он бросился на царевича.
Капелька взмахнул саблей. Храбрый Ерш был опытным бойцом, не раз сражался даже с восьмирукими Спрутами. Он на ходу увернулся от удара и сам ткнул врага ножом, целясь в щель панциря. Капелька успел подставить руку и отразил удар перламутровым налокотником. Храбрый Ерш извернулся и тут же ударил снизу — только панцирь снова спас его противника.
Но вот сабля сверкнула и выбила у Храброго Ерша гимнотиду. На миг он застыл от неожиданности, и все затаили дыхание: сейчас царевич нанесет удар… Но Капелька указал на нож:
— Подними! С безоружными я не дерусь.
Главнокомандующий захлебнулся от возмущения:
— Не дерешься с безоружными? Но ведь ты закован в панцирь с головы до пят! Давай биться по-честному, без кольчуг и панцирей!
— Согласен, — сказал царевич. — Но я не могу снять панцирь. Только мастера подземелья в замке, которые заковали меня по приказу отца, Великого Треххвоста, могут меня расковать…
— Ты считаешь, что твой отец — Великий Треххвост? — неожиданно раздался взволнованный голос. Это говорил Каппа.
— Да, он мой отец! — сказал царевич.
— Почему же ты совершенно не похож на отца?
— Я спрашивал у него, и он ответил мне так: «Почему головастик не похож на взрослую лягушку? Почему личинки Крабов и Угрей не похожи на своих родителей?»
— Значит, сейчас ты — личинка? А со временем будешь таким же страшным и уродливым, как Великий Треххвост? И ты хочешь этого?
Тень пробежала по лицу царевича.
— Пока нет, — тихо сказал он. — Этого может и не быть. Ведь мой отец — всемогущ. Захочет он — и я навсегда останусь таким, как сейчас.
— Так он говорил? — Каппа обошел вокруг царевича, разглядывая его. — Нет, сейчас ты, Капелька, очень похож на драгоценную жемчужину — весь так и сверкаешь… Но что там, в середине?
Смешинка коснулась жемчужины, подаренной Сольдием, и повторила его слова.
— Если это настоящая жемчужина, то внутри у нее должна быть простая песчинка.
— Верно! И сейчас мы проверим, осталась ли у него в душе хотя бы песчинка простоты и добра.
Каппа достал из сумочки тонкую рисовую лепешку.
— Вспомни, Капелька! В детстве ты любил эти незатейливые рисовые лепешки. Вспомни, Капелька! Их выпекал тебе дядюшка Карп. Возьми и съешь!
Как завороженный, не отрывая взгляда от Каппы, царевич взял лепешку и откусил от нее кусочек. И тотчас мучительно нахмурился, словно припоминая что-то. Откусил второй кусочек, третий…
— Кто ты? — с усилием выдавил он.
— Съешь всю лепешку и вспомнишь. Она впитает тот страшный яд, которым опоили тебя, и тогда разум твой просветлеет. Ешь!
Царевич торопливо ел лепешку, и все смотрели на него, затаив дыхание. Каппа стоял молча, с невыразимой мукой глядя на своего сына, который забыл его. И тут у царевича вырвалось:
— Отец!
Каппа и Капелька бросились в объятия друг друга. Что-то бессвязно говорили и не могли наговориться после долгой разлуки.
— Пойдем, — сказал Звездочет-Клоун друзьям. — Пусть никто не мешает им сегодня.
— Но что произошло? — допытывался Храбрый Ерш. — Я ничего не понял!
И Звездочет-Клоун рассказал им все: как похитили сына Каппы и сделали из него царевича, сына Великого Треххвоста, как заставили забыть родного отца.
— Но зачем, зачем? — стиснула руки Смешинка.
— Это знает только сам Великий Треххвост.
— Теперь они уплывут домой? Навсегда?
— Нет, еще рано домой. Пока существует Великий Треххвост, Капелька всегда будет в опасности. И над городом висит угроза. Нам нужно проникнуть в замок и сразиться с самим владыкой. Только тогда мы вздохнем свободно.
— Что ты говоришь? — ужаснулась Сабира. — С самим Великим Треххвостом? Он всех проглотит и не заметит! Он так велик и страшен!
— Ну, не так страшен и не так уж велик, — с загадочной улыбкой ответил Звездочет-Клоун.
— Но как проникнуть в замок?
— Очень просто, по Темной трубе. Это единственный путь.
Кто был за прозрачной стеной
Жуйдавись медленно прохаживался у двери, закрывающей Темную трубу, и тоскливо размышлял о том, как несправедлива жизнь. Еще недавно каждый Спрут получал четыре обеда в день и, кроме того, мог прийти на кухню, выбрать любое приглянувшееся ему блюдо. А тот, кто нес ночные дежурства, получал еще дополнительный обильный ужин. Теперь же, когда город взбунтовался, еды в замке не осталось и каждому Спруту сократили норму до одного обеда в день. Да и что это за обеды? Повара тайком пожирают половину кушаний…
«Что же дальше будет? — подумал с отчаянием Жуйдавись. — Так мы умрем с голоду! Нет, надо обязательно отвоевать проклятый Коралловый город!» Он подтянул пояс на отощавшем животе и разозлился: «Скоро мне придется менять свое имя! Оно звучит насмешкой».
— Лапы вверх! — вдруг раздался решительный голос, прервавший невеселые мысли Жуйдавись.
Он с удивлением обернулся и увидел встопорщенного Бычка-цуцика, наставившего на него громадный пистолет.
— Что? — спросил растерянно Жуйдавись, потянувшись одним щупальцем к своему оружию.
— Лапы вверх, говорю! — еще громче крикнул Бычок-цуцик. — Не то стреляю! Ты окружен, так что лучше сдавайся!
— Сдавайся — мрачно подтвердил кто-то сзади.
— Сдавайся! — добавил голос справа.
Жуйдавись струхнул. Он не отводил вытаращенные глаз от громадного пистолета, и щупальца его медленно поднимались вверх, роняя дубинки. Кто-то обезоружил Спрута.
— Стой здесь и молчи! Не то пристрелю!
— Поосторожнее с оруж-жием, — прошипел Спрут. — Если этот большой пистолет… выстрелит…
— Не беспокойся, он не выстрелит! — звонко ответил Бычок-цуцик и бросил что-то рядом со Спрутом.
Тот скосил глаза и с удивлением увидел, что это не пистолет, а обыкновенный морской огурец. Какой позор!
А в это время позади лязгнул тяжелый запор, и дверь распахнулась. Оттуда вышли Смешинка, Храбрый Ерш, Звездочет-Клоун, Сабира, царевич Капелька с отцом Каппой и стали обнимать неустрашимого Бычка-цуцика, смелую Барабульку, отважного Бекасика. Это они, услышав из-за двери сигналы Морского Уха, подкрались и обезоружили Спрута.
