Михаил Ильин - Рассказы о вещах
"Подумайте о своей душе… Хоть раз подумайте не о своем, а о себе…"
Гораздо более внимательных слушателей находит Сократ среди юношей из богатых и знатных семейств. Он ведет с ними долгие беседы, задавая им вопрос за вопросом и таким образом обучая их логике и диалектике.
Юношам-аристократам по душе мысли философа о том, что прежде в их "отечестве жилось лучше. Торговля развратила людей. Ремесла и науки не дали им счастья… Так не лучше ли вернуться назад, к заветам предков — суровых земледельцев и воинов?"
Эти молодые люди полностью разделяют его убеждение в том, что простой народ — ткачи, кожевники, гончары — не могут управлять государством.
Юные воспитанники Сократа считают идеальным государством враждебную Афинам Спарту, где еще сохранились "строй и вера отцов". Они подражают спартанцам в одежде, в манерах и горячо сочувствуют им в то время, когда Спарта ведет с их отечеством войну.
Есть среди учеников Сократа и такие, что вступают в тайные сношения с неприятелем.
И тут читателю становится ясно, какие глубокие противоречия таит в себе идеалистическое учение Сократа.
Патриот Афин, старый солдат, сражавшийся за их свободу, он желает успеха врагам отечества — спартанцам. Философ, проповедующий стремление к правде и справедливости, он, и сам того не подозревая, воспитывает будущих предателей и злодеев.
Убедиться в этом пришлось и ему самому. После победы Спарты в Афинах восстанавливается "строй отцов". К власти приходят аристократы. Среди тридцати тиранов, правящих страной, первые места занимают ученики Сократа Критий и Харикл.
Тираны жестоко расправляются со сторонниками демократии. А многих казнят попросту ради того, чтобы присвоить их имущество. Самому Сократу бывшие его ученики запрещают под страхом смертной казни вести беседы с юношами.
Гораздо больше великодушия проявляет к своим противникам афинская демократия, когда она снова возвращается к власти.
Но Сократу не прощают вины. Его судят за то, что своей философией он развращает юношество и создает какое-то новое божество ("божественный внутренний голос").
Мужественная смерть Сократа, не пожелавшего просить о пощаде и спокойно осушившего чашу с ядом, возвеличивает его в глазах потомства, как человека, но нисколько не оправдывает его учения. Да в сущности этому учению вынесла свой нелицеприятный приговор сама жизнь задолго до того, как судьи приговорили Сократа к смертной казни.
Он видел, к чему его привели многолетние усилия.
"Ему казалось: достаточно объяснить людям, что такое справедливость, и они станут справедливыми.
Но Критий и Харикл хорошо знали, что такое добро, и творили зло. Они и его, Сократа, сделали пособником своих злодейств: ведь это он их воспитал!.."
Трагедии Сократа в книге посвящено всего несколько страниц, но при всей своей краткости эта глава приводит читателя к важному выводу:
"…мы судим о мыслителях не по их душевным достоинствам и недостаткам, а по тому, помогали они человечеству идти вперед или мешали".
Этот вывод дает надежный ключ для оценки многих учений, о которых идет речь на дальнейших страницах книги.
Перед нами проходит целая вереница мыслителей разных веков.
Но их не смешаешь друг с другом. У каждого свое запоминающееся лицо, своя судьба, свои воззрения на мир.
Различна и обстановка, в которой они живут и творят. Философские системы не возникают в пустоте. Мы видим эпоху, которая породила каждого из создателей этих систем, ощущаем воздух, которым они дышали.
Вот перед нами Платон, любимый ученик Сократа — "мечтательный и угрюмый юноша, вечно погруженный в свои думы".
Потомок афинских царей, он враждебно относится к восторжествовавшей в Афинах демократии. Трагическая смерть его учителя Сократа, жестокая несправедливость судей, приговоривших к смерти "благороднейшего из людей", — все это глубоко потрясло Платона в ранней молодости.
"Странной, двойной жизнью живет Платон. Он ходит, смотрит, слушает, разговаривает с людьми. Но его душа не здесь, его взгляд обращен внутрь. Он словно продолжает беседу с учителем. Умерший учитель кажется Платону живым, а живые люди — призраками. Сон и явь словно поменялись местами. Как в страшном сне, все вокруг заколебалось. Рушатся древние обычаи, верованья, законы. Власть в руках тех, кого Платон считает «чернью». За что же ухватиться? Где найти опору?.."
Читая страницу за страницей, мы видим этого мятущегося человека, который ищет разгадку сущности мира и в то же время создает в своем воображении проект «идеального» государства с аристократическим кастовым строем, где во главе стоят философы.
Окружающий мир кажется ему только тенью, отбрасываемой каким-то другим миром, совершенным, вечным и неизменным, доступным не зрению, а умозрению.
"Платон не похож на отшельника… Он хочет не только в воображении, но и на деле по-своему исправить мир, который сам же считает призрачным".
Он то едет в Сиракузы, где тщетно уговаривает тирана построить «идеальное» государство, то возвращается в Афины для того, чтобы в своей Академии, в тени платанов беседовать с учениками о нетленном мире идей.
Он говорит им о том, что на земле ничто не вечно.
"Даже крепкий дуб и тот засохнет и сгниет когда-нибудь, но понятие о дереве не подвержено ни разрушению, ни гниению.
Можно стереть треугольники, начертанные на песке, но идея треугольника останется.
Время не властно над идеями… Они вне времени и вне пространства".
Ученики Платона жадно ловят каждое его слово. Но даже и в их среде находится один непокорный, задающий учителю вопросы, которые уже таят в себе острую критику учения об идеях и понятиях. Этот ученик — Аристотель — спрашивает:
"Как же может форма существовать отдельно от вещей? Ведь не может быть чаши отдельно от серебра. И какой смысл удваивать все предметы, говорить, что есть эта чаша и есть "чаша вообще", что есть эти деревья и есть "деревья вообще" в каком-то другом, нездешнем мире? Разве это может нам помочь понять, что такое дерево, почему оно вырастает из семени, почему оно приносит плоды?"
Так, излагая различные философские учения, автор — там, где это
только возможно, — оспаривает и опровергает теорию одного мыслителя, пользуясь острыми доводами философа другого направления.
Это освобождает книгу от того излишнего и подчас назойливого вмешательства, которым нередко злоупотребляют популяризаторы философских систем.
И в то же время основная линия книги "Как человек стал великаном" совершенно отчетлива. На всем своем протяжении книга убеждает читателя в том, что по-настоящему обогащали науку о мире и расширяли кругозор человека только те философы, которые считали началом всего материю и черпали свои знания из наблюдений над природой.
Мы видим, как на этот путь вступает бывший ученик Платона, великий философ древности Аристотель.
"Умудренный долгими размышлениями, он идет в леса и поля, чтобы видеть, слушать, ощущать. Его глаза, так долго смотревшие в книги, стали умнее. Они теперь увидят то, чего не видели раньше".
И с каждым новым своим наблюдением Аристотель делает далеко идущие выводы.
"Зерно не похоже на колос. Но в нем есть что-то такое, что заставит его превратиться в колос".
Такое же незримое движение происходит в яйце, откуда выходит птенец.
"Как в зерне есть возможность колоса, так в природе заключена возможность всех вещей, всех существ.
Человек творит сознательно, придавая серебру форму чаши. Природа творит бессознательно…"
Здесь, как и во всей книге, даются не одни лишь конечные выводы философа, но и весь сложный, часто извилистый путь развития его мысли, который и приводит к тому или иному решению задачи.
Видя перед собой весь ход рассуждений ученого, легче понять, где именно заключена ошибка, которая влечет за собой неверный вывод.
После долгих наблюдений Аристотель приходит к мысли о том, что все в природе — от камней, глины и земли до живых существ — можно расположить снизу доверху как бы по ступеням высокой лестницы, В самом верху — человек, высшее творение природы.
"…Но разве человек — последняя ступень?
Разве не может быть еще более совершенного, еще более сознательного существа?
Аристотелю кажется, что он видит то, к чему природа стремится. Она стремится стать тем, что всего совершеннее: самой мыслью, самим Разумом".
Таким образом, шаг за шагом, книга показывает, как великий мыслитель и зоркий наблюдатель природы, смолоду доказывавший невозможность существования души без тела, незаметно для самого себя свернул на старую дорогу, по которой когда-то пытался вести его Платон.
"Так Аристотель то находит, то теряет правильный путь…
Стараясь собрать воедино всю греческую мудрость, он то и дело соединяет несоединимое — Платона с Демокритом, старую религию с новой наукой, идеализм с материализмом. Но, даже и ошибаясь во многом, Аристотель остается самым большим мыслителем античного мира".
