Орик Змеинович - Владимир Войновский

— А я и так взрослый, — вставая на ноги, обиделся граф, — просто впал чуточку в детство. Знаете ли, вспомнилось.

— Может, Вы вспомнили куда Чудище Жевательное свою смерть спрятало?

— О-о-о, да-а-а, прекрасная Шура, вспомнил. Спасибо тебе, лекарь иноземный, — граф отвесил поклон низкий в сторону Пипеткина, — вернул ты мне память, а с ней и былую славу. Думаю, мне с вами идти надо… помочь вам в деле благородном.

— Граф, так где смерть Чудища? — переспросил Орик.

— Там…

— Где там? Чего ты нам голову морочишь? Рассказывай уже! — закричал Пипеткин.

— Кричать на национального героя? — обиделся граф. — Ищите сами, если такие умные…

— Пипеткин, что ты такой нетерпеливый, — посетовал Орик и обратился к графу, — Они люди иноземные, грубые. Великий воин! Помоги нам! Пожа-а-алуй-й-йста-а! Спасая Елену Перечную, мы свободу свою, независимость оберегаем.

— Орик, оставайся со мной. Будешь моим денщиком или, нет, оруженосцем… Как? А? Мужик ты грамотный…

— Нет, граф, сейчас недосуг, надо дело вначале доделать, а там и посмотрим.

— Молодец! Уважаю смелых и отважных! Главное, верных слову данному! Я вам помогу, но, думаю, нам надо разделиться.

— Зачем?

— Я с лекарем пойду смерть Чудища добывать, а ты с Шурой Борисовной будешь Чудище Жевательное от Елены Перечной отвлекать и стараться с неё заклятие заговорами снять.

— Интересный план, но я никаких заговоров не знаю, — сказала Шура Борисовна.

— Тебе и знать не надо, их множество Орик знает. Будешь за ним повторять и его указания выполнять. Помню, говорили, мать у него Василиса Пастпремудрая была, так он их должен был впитать с материнским молоком.

— Не замечал за собой этого, — Орик почесал затылок и развёл руками.

— Ты многое за собой не замечал. Многое. Вот только не растеряйся, когда из тебя знания всякие сыпаться начнут в нужную минуту. Ладно, хватит пустыми разговорами заниматься. Идти надо. Ну, прощевайте, на всякий случай. Нам с Пипеткиным налево, вам с Шурой направо.

На том и расстались. Каждый пошёл в положенную сторону своё дело делать.

К тому моменту, когда солнце достигло зенита, Орик и Шура Борисовна вышли к огромной горе. В той горе была пещера, из глубин её выходил пар и доносился могучий храп.

— Пришли… — Орик устало присел на ствол поваленного дерева. Осмотрелся вокруг: "Неужто это кости человеческие?"

Перед входом в пещеру валялись останки человеческих скелетов, остатки рыцарских и богатырских доспехов и ломаного оружия.

— Такое впечатление, будто здесь битва шла, — Шура Борисовна приблизилась к пещере и угукнула. Эхо прокатилось по пещере, но храп не прекратился. Только из глубин донеслось слабое: «Помогите!».

— Это Елена… Это её голос… — заволновался Орик. — Пойдёмте во внутрь… Надо что-то делать… Надо её спасать…

Орик стал махать поднятым мечом и рубить поваленные стволы деревьев.

— Мы должны отвлечь Чудище от Елены и ждать Графа с Пипеткиным.

— Да пока мы их дождёмся… Э-эх! — Орик вбежал в пещеру и закричал в полную силу. — Чудище Жевательное, выходи на бой смертный… Я пришёл за смертью твоей… Я, Орик Змеинович!

Храп прекратился и внутри пещеры послышалось движение чего-то мощного и ужасного, наводящего страх. Что-то приближалось к выходу. Из пещеры сильно повалил пар вперемешку с пылью и мелкими камнями.

— Берегись, Орик! — закричала Шура Борисовна.

Орик подхватил щит богатырский и прикрыл своё тело.

Из пещеры вырвались грозный крик и хрип, перемешанные с рычанием. Всё живое в лесу попряталось. Зверь лесной в норы и пещеры, а птицы в дупла и под коренья деревьев. Мощным вихрем вырвался столб каменной пыли из пещеры, и всё стихло.

— Ну, и кто тута, однако меня побить собирался? — на пороге стоял смешного вида карлик. Короткие ноги колесом, плечи коромыслом, а голова огромная с маленькими глазками на тыкву похожая. И одет он был явно… толи одет… толи нет… Словно одежда срослась с его кожей. Руки длинные, до самой земли достают. Рот карлика не переставая жевал.

— Спрашивает моя, кто орал… глотку рвал… меня на бой вызывал? — карлик с удивлением смотрел на Орика, а Орик в свою очередь смотрел с не меньшим удивлением на него.

— Ты, кто? — Орик выпрямился и опустил щит.

— Чудищем Жевательным люди прозвали. А ты говоришь, Орик Змеинович? Ничего от Змея не вижу. Человек — человеком, а шуму навёл словно войско несметное привёл. Бица будем или лясы точить начнём?

— Биться успеется, для начала поведай, почто Елену Перечную мучаешь и в неволе держишь?

— Никто её не держит силой. Сама пришла, а теперь уходить не хочет, однако, — Чудище улыбнулось во весь многорядозубый рот. — Вот, заходи и сам посмотри. Как сыр в масле катается. Не жизнь — сказка, однако.

— И зайду…

— Заходи, заходи…

— И зайду… Чего подгоняешь? Сам посмотрю…

— Орик, стой! Он тебя в ловушку заманивает, — из-за дерева закричала Шура Борисовна.

— Женщина, молчи когда мужичины разговор делают, — недовольно сморщился карлик. — Твоя баба?

— Моя помощница с земель дальних.

— Вечно они всё портят… Давай дальше лясы точить.

— Говори правду Чудище, почто неволишь Елену?

— Вот, чудака-человека. Не неволю я её. Она околдована, а я просто сижу и жду, когда она в резинку жевательную превратится. Любит моя жевать. Вот твоя что кушать любит?

— Мясо… много мяса и рыбы под медовуху, — заулыбался Орик.

— Во-о-от! А я жевать люблю, — карлик почесал редкую бородку и улыбнулся,

— и мясо люблю, однако. Ты вот какое мясо любишь?

— Коровье, свиное, баранье, ку…

— Во-о-от! Животных убиваешь и кушаешь. Правда?

— Ну?!

— А я человеками укушиваюсь. Смотри, сколько мяса ко мне само приходило, — Чудище распростёрло в стороны руки, — тоже кричали, на бой звали… И сейчас голод мучает, кушать хочу-у-у, — захныкал карлик и стал тереть большими ладонями живот.

— А у нас ничего нет… — растерялся Орик.

— Как нет? — в миг стал серьёзным карлик. — Ты на обед, а иноземка на ужин.

— Ик! — Шура Борисовна смотрела на Чудище с открытым ртом. — Меня есть нельзя.

— Заразная, что ли? — усмехнулся карлик.

— Нет. Но есть нельзя. Надо разрешение спрашивать…

— У тебя, что ли? Ха-ха-ха! Разрешите Вами отужинать? Ха-ха-ха!

Смех Чудовища Жевательного стал превращаться в гром. Он начал расти и увеличиваться в объёме. Изо рта вылезло четыре огромных клыка, словно кинжалы…

— Ну, что человеки-человечешки-катлетушки биться будем или так скушаетесь? Га-га-га!

Тем временем слева направо бежали помогать Орику и Шуре Борисовне Граф Давыдофф и Пипеткин.

— Давай скорее! Словно хрыч старый плетёшься. Они там уже, может, погибли как герои, а мы плетёмся… — причитал Пипеткин.

— Успеем. Чего напраслиной занимаешься? — Граф вышагивал степенным гусарским шагом. — Была бы лошадь, мы в секунду к ним прискакали, а так…

— Так-не так, Давыдофф, слышите