Марк Сергеев - Волшебная галоша
– Вот что, товарищ Фомин, – сказал полковник, – этим делом займетесь вы. Человек вы молодой, любите романтические дела. Обо всех происшествиях в городе, которые прямо или косвенно могут касаться мальчиков-невидимок, сообщайте мне.
– Слушаюсь! – Леня встал и вышел из кабинета.
Глава 12
В которой Маруся Логинова чудесным образом спасается от беды.
Днем Маруся с бабушкой всегда гуляли на Тверском бульваре. Сюда приезжала игротека Дворца пионеров, здесь была зелень и можно было лепить из песка морковные пирожки. Одно было плохо – бабушка никуда не отпускала от себя Марусю, ни на шаг.
– Ты еще маленькая, – говорила бабушка, – тебе всего еще пять лет.
– И вовсе я большая, – говорила Маруся, – мне уже целых пять лет.
И каждая из них, конечно, была по-своему права. Сегодня бабушка решила наконец закончить вязать носки для папы. Такое решение, если уж правду говорить, она принимала каждый раз. Но так хорошо на бульваре припекало солнышко, так мягко, приятно шумели деревья, что, едва принявшись за работу, бабушка опускала пряжу на колени, прислушивалась к звонким ребячьим голосам и, пригревшись на солнце, начинала клевать носом.
Так случилось и на этот раз.
А Маруся играла с девочками в пятнашки. Они бегали по дорожке мимо скамеек, на которых сидели серьезные дяди с газетами в руках, а тети читали книги, покачивая разноцветные колясочки, а взрослые девочки и мальчики спорили о чем-то таком важном, что нельзя было понять ни одного словечка.
И пока малыши бегали и шумели, бабушка спокойно дремала. Но как только прекратились беготня и крики, она сейчас же проснулась и позвала Марусю. Но Маруся не отзывалась.
– Маруся! – кричала бабушка. – Марусенька! Идем домой!
Но девочка не отвечала.
«Спряталась, наверное, – подумала бабушка. – Ну, сейчас явится».
– Маруся! Я ухожу! Слышишь? У-хо-жу!
Но Маруси не было, и бабушка разволновалась не на шутку. Она спустилась вниз по бульвару до самого памятника Тимирязеву, она заглядывала под скамейки, но безрезультатно. Мужчины были заняты газетами и собственными мыслями; мамы, кроме своих маленьких детей, ни на кого не обращали внимания. Никто не знал, куда делась беленькая кудрявая девочка с красным бантом на голове, в стоптанных сандалиях на босу ногу.
«Неужели, – бабушка даже похолодела от подобной мысли, – неужели Маруся ушла на Пушкинскую площадь?»
И старушка заторопилась вверх по, бульвару.
На Пушкинской площади – столпотворение. Остановились автобусы, замерли троллейбусы, притихли даже юркие такси. А народу было столько, что бабушке еле удалось пробиться вперед.
– Ой, беда! Ой, горюшко мое! – повторяла старушка, расталкивая любопытных. – Пустите! Пустите, там, наверное, с моей Марусенькой беда.
Наконец она пробралась в первые ряды толпы и действительно увидела Марусю из конца в конец площади Маруся летала… по воздуху. Бабушка удивленно заморгала, неожиданно всхлипнула, а немного придя в себя, закричала:
– Маруся, Марусенька, деточка что с тобой?
– Бабушка! Бабушка! – испуганно заплакала девочка. Она резко развернулась в воздухе, остановилась поблизости, затем, дрыгая ногами и размахивая руками, опустилась рядом со старушкой. И тут мальчишеский голос произнес назидательно:
– НЕ РАЗРЕШАЙТЕ ДЕТЯМ ИГРАТЬ НА ПРОЕЗЖЕЙ ЧАСТИ…
– Марусенька! Да что же это такое?! – смеялась и плакала бабушка.
Двинулись машины, начали расходиться люди, толкуя между собой о чуде, которое только что довелось им увидеть.
– Деточка, – бабушка взяла Марусю за руку, – ты же могла потерять сандалики!..
А что еще могла сказать в эту минуту ошеломленная старушка?
Глава 13
В которой каждый по-своему пытается объяснить происшествие.
Вы представляете, о чем говорил весь город целый день, целую ночь и еще следующий день!
На большой перемене в школе ученики расспрашивали учителей.
В очереди в кассу Большого театра знатоки, у которых на все всегда готов ответ, передавали подробности.
Городская вечерняя газета напечатала недоуменный вопрос одного из читателей и несколько ответов различных ученых.
Один известный медик писал в этой газете, что налицо поразительный случай массового гипноза, когда многочисленной толпе показалось, будто девочка летит, а на самом деле она просто шла по площади.
Второй ученый – физик – заявил, что все это происки пришельцев из антимира. «Раз существует на земле тяжесть, – писал он, – значит, существует и антитяжесть. И, значит, легкое может стать тяжелым, а тяжелое, наоборот, стать легче пуха. Вероятно, сверхмощный поток лучей из мирового пространства пробил атмосферу и коснулся Земли как раз в районе Пушкинской площади», – предполагал он.
Писатель Диктантов, автор многочисленных научно-фантастических романов, уверял, что раз может летать птица, то может летать и человек. Для этого необходимы определенные, пока еще неясные ему условия, при которых человек становится вдруг легче воздуха.
Количество писем в газету росло.
Вечерами, убаюкивая малышей, матери полусерьезно, полушутливо спрашивали годовалых бутузов:
– А ты у меня не улетишь?
Какой-то священник проповедовал в церкви, что летающая девочка – доказательство того, что есть на небе бог. И кто-то ему поверил. Бывают же такие люди, которые верят всякой чепухе.
* * *А в доме Логиновых – переполох. Собралось десятка два врачей. У Маруси пощупали пульс, измерили температуру, выслушали легкие и сердце.
Бабушку в десятый раз заставили рассказать все, что произошло.
– Задремала я, по слабости, значит, а Маруся-то на площадь прямо, на площадь. Ну, я вижу, нет внучки нигде – и тоже на площадь. А на площади-то столповорот! Мильен людей, значит, и все вверх смотрят. Я глядь, а там Марусенька моя под самыми облаками, и летает, и летает. Мне, значит, ручонкой помашет, и летает себе. А потом вдруг и опустилась.
Развели доктора руками, посовещались, прописали девочке полный покой и решили прийти еще завтра.
До самой ночи бабушка рассказывала соседям о происшествии, каждый раз прибавляя подробности и увеличивая высоту полета. Мама не отходила от Маруси ни на шаг. И лишь Василий Михайлович чему-то улыбался.
– Ты бессердечный человек, – говорила мама.
– А вдруг бы она улетела совсем?!
– Никуда бы она не улетела… – Василий Михайлович очень жалел, что не мог рассказать жене о своих предположениях. Ничего не поделаешь – служебная тайна. А полковники милиции тайну хранить умеют.
Третье стихотворение Вадима Смирнова
Строится домВо дворе, на песке,Мальчишка с пластмассовой формой в руке.Он тоже строитель,Он тоже творец —Он строит красивыйПесочный дворец.В нем тысяча оконИ двести дверей.Живет в нем четырестаБогатырей.В песочном их городеВсе из пескаДома и фонтаны,И пруд, и река,Песочного сыраБольшие круги,В песочных квартирахПекут пирогиПесочные горы,Песочный овраг…На город тайкомНадвигается враг.Гроза переулка —Степан Петухов,Драчливей и злее,Чем сто петухов.Малыш на СтепанаГлядит не дыша.Степан подошелИ толкнул малыша.– Дворцам – пошутил он, —Отныне конец! —И ногу занес,Чтоб разрушить дворец.Тогда мы с Павлушей подходим.И вотСтепан хоть силен,А упал на живот.Орет и не может понять ничего:Не видит он,Кто ж это лупит его?Собрался народИ никак не поймет:Уж не лихорадка лиПарня трясет?И я бы не смог быЗакончить стихов,Когда б не сбежалСтепан Петухов!Глава 14
В которой рассказывается история с пирожками.
Третий день у нее была недостача. Уж кажется, как внимательно пересчитывала она пирожки, как зорко следила за каждым покупателем, а все равно ежедневно недоставало ровно шести штук.
– Что за чертовщина?! – говорила соседке-продавщице Дарья Матвеевна. – И вчерась, и позавчерась, и третьего дни – шесть пирожков, как со сковородки на землю! Ты уж сегодня присмотри, чтобы в четыре глаза – оно сподручней.
Как всегда, они поставили плетеные, покрытые белыми накидками корзины на углу Чистопрудного бульвара и Кировской улицы – здесь поблизости и станция метро, и Главпочтамт да и вообще живой перекресток. Завидев легкий парок, пробивающийся из-под накидок, даже те, кто только что пообедал, не могли утерпеть, чтобы не купить поджаристый капустный, а еще того лучше – мясной пирожок и тут же, застенчиво отвернувшись к стене, не съесть его. Торговля всегда шла бойко, а сегодня – особенно. Две лоточницы только успевали получать пятаки и гривенники, поддевать на вилку пышущий жаром пирожок, вручать его вместе с кусочком бумаги покупателю, а уже появлялся следующий, и даже накапливалась небольшая очередь.
