Елена Усачева - Бал неисполненных желаний
Соня замерла. Внутри словно холодные иголочки прокатились по стеклу – стало зябко и тревожно. Что-то должно сейчас произойти… что-то непоправимое.
– Газету делать надо. Фотки нужны.
– Я поговорю.
– Они в компе Падалкина. Папка на рабочем столе.
– И чего?
– Зайди к нему в гости.
Соня отпрянула:
– Да пошел ты!
Славка притворно вздохнул:
– А я предупреждал, что появление новенького все испортит. Тебе он нравится. И ты уже не с нами. Что ж, это твой выбор.
И ушел. Соня проследила, чтобы рот у нее был закрыт. В голове одна мысль больно зацепилась за другую. Зазвенел колокольчик тревоги. И тут же спасительно булькнуло: верстать будет Фил, они с Димкой друзья. Может, у него попросить? Вот уж кто наверняка имеет доступ к компу приятеля.
– Послезавтра урок биологии пройдет на улице, – сообщила биологичка.
– Идет углубленный курс? – спросила Катрин, собирающаяся на филологический, а потому обходящая стороной все эти тычинки и пестики.
– Идут все. Подышите воздухом. И оденьтесь во что-нибудь удобное. Чтобы не жалко было испачкать.
Соня глянула на новенького. Он все так и ходил в светлых брюках и пиджаке, не торопясь менять цвет одежд. И снова как напоминание – фотографии, комп, Падалкин… Какой это выбор она успела сделать?
Отправила через проход подружке записку: «Томка, не будь врединой! Нам нужны фотки».
«Да пошел он, зануда!» – вернулся короткий ответ. Миленько так все… Только при чем здесь она?
– Ну, хорошо, тебе помощь не нужна, – услышала Соня у себя над головой. – А как насчет того, чтобы помочь мне?
– В смысле?
Увидев так близко новенького, Соня растерялась. Она закопалась на перемене, никак не могла собрать тетради, собрать мысли. И вот – все ушли, только на первой парте еще шебуршился Падалкин.
– Мне нужен оппонент на историю, – медленно произнес новенький. – Проект. Помнишь?
– Я не могу, – попятилась Соня. – Я уже договорилась с Димкой.
– Я не предлагаю тебе отказаться от своего оппонента, я прошу тебя помочь мне.
Соня отступала, Тихон шел на нее. Протянул руку. Вот-вот коснется.
– Эй!
Окрик, вспышка, щелчок затвора.
Дима опустил поднятую руку. Глянул на экран.
– Хороший кадр, – удовлетворенно кивнул он.
– Сотри! – кинулась к нему через класс Соня. – Немедленно сотри.
Падалкин быстро сунул камеру в сумку.
– Чик-трак, я в домике! – поднял руки над головой Падалкин, и Соня словно в невидимую стену врезалась. Вернулась за сумкой.
Гладкий улыбался. Стоял около ее парты, с любопытством смотрел на происходящее.
– Не буду я тебе помогать! – в сердцах крикнула Соня. – Понял?
– Понял, – так же, как перед этим Дима, поднял руки над головой Тихон.
– Сволочь! – громко прошептала Соня, проходя мимо Падалкина.
– Любовь зла, – буркнул Дима, на экране фотоаппарата рассматривая получившиеся снимки.
Славу она догнала в коридоре:
– Тырин, слушай! А давай ты сам будешь утешать Падалкина?
– Мармеладова, ты создана, чтобы спасать человечество.
– Извини, огорчу: тебя с Падалкиным уже давно исключили из числа человечества.
Она пошла по коридору, но вдруг остановилась, словно споткнулась обо что-то.
Тырин смотрел ей вслед и улыбался. Увидев, что она обернулась, скривил губы, качнул головой.
– Не надо так, – произнес он тихо. – Если тебе что-то не нравится, мы можем это обсудить на собрании.
И пошел. Мимо застывшей Сони. Вдоль коридора. К лестнице. Пятый этаж. Физика.
Над головой затрезвонил звонок. Соня очнулась и побежала на урок.
Физика миновала без ярких событий, достойных войти в исторические хроники школы. Максимов на уроке не появился. Ваня с Федей тоже. Новенький заработал первые две пятерки. Большой Брат являл благодушие.
Глава 3
Защита проекта
Падалкин сам подошел к ней.
Свалился с крыльца, когда Соня шла мимо.
– Физкульт! – распахнул ладонь в приветствии.
Неожиданно для себя Соня заметила, какие у Димки длинные тонкие пальцы. В свете дня они как будто светились.
– Фотку удалишь? – сразу перешла к делу Соня.
Она не знала: то ли идти, то ли стоять, то ли убить Падалкина, то ли пожалеть себя.
– Лучшие друзья женщины – фотошоп. Я туда кого-нибудь другого подставлю. Хочешь – Тырина?
– Идите вы со своим Тыриным…
Сентябрь какой-то дурацкий. Все сложно и запутанно.
– Осознал свои ошибки. Готов исправиться. Оппонентом на проекте берешь?
– Я уже защитилась.
– Новый напишем.
– Зачем?
– Чтобы не портить общую успеваемость класса.
И посмотрел жалостно. Носик опустил, губки поджал, глазки собрал в кучку.
– Дурак! – засмеялась Соня. – Я сегодня не могу. Курсы.
– У всех курсы, – почему-то вздохнул Димочка.
– У тебя как будто бы нет…
– У всех есть. – Димочка еще раз вздохнул. – Только у меня… того. Ты когда с курсов едешь?
– В девять.
Соня глянула на Димочку, вспоминая, куда он собирается поступать. Тощий, лохматый… Что-то такое виделось. Точно! Мечтает Димочка о журналистике, но папенька, бывший военный, требует летное училище. Отправят его в Ульяновск, и пропал Димочка для общества. Из всех занятий у него теперь главное – спортивная подготовка. Бегает, отжимается, крутит солнышко на трапеции. На его фигуре это сильно не сказывается.
– Ага! – кивнул своим мыслям Димочка и пошел, повесив сумку на плечо.
А в сумке фотоаппарат, в фотоаппарате снимки, которые скоро окажутся в компе… И не только ее карточки с новеньким, но и газетные… Ну почему всем этим не занимается Томка, зараза такая? Сама заварила кашу, сама бы и расхлебывала. Что ей мешало подыграть Димочке, чтобы получить фотки? А потом могла бы бросать его хоть двадцать раз. Следующий номер газеты выпускать только к Новому году.
– Падалкин! Давай завтра!
Зачем предложила?
– Завтра? Отлично! Тему сама выберешь?
А вдруг он передумает и завтра фотки будут у Фила? До выхода газеты еще четыре дня.
Все три часа занятий в университете Соня смотрела на народ в группе. Каждый здесь был сам по себе. Каждый претендовал на место. Как грустно. И как неуютно… Хотелось отсюда поскорее уйти. И прийти… нет, не домой. Что ей там делать? Хотелось в класс. Или просто кого-нибудь из своих вдруг увидеть.
То ли Соня громко думала, то ли исполнители желаний как раз пролетали над ее головой. Димочка появился из-за остановки и замер, сунув руки в карманы. Журавль. Или цапля? Но все равно приятно.
– Ты чего? – обрадовалась и почему-то немножко испугалась Соня так быстро выполненному желанию.
– Пришел проводить.
– Зачем?
– Поздно возвращаешься.
– Ну проводи.
Соня сбросила ему в руки свою сумку. Они шли молча. Было неловко. Зачем пришел? Только потому, что она захотела? Почему сейчас молчит? Она не заказывала разговорчивого провожающего?
– А новенький правда ничего, да? – вдруг произнес Падалкин.
– Чего – ничего? – остановилась Соня.
– Вообще… ничего.
Соня потянула свою сумку за ремень, но Димка не отдал.
– Пойдем. Чего застыла?
И Соня пошла, запутавшись окончательно. Кто кого куда ведет и зачем?
– Погода сегодня… ничего так, – попытался вести светскую беседу Димочка. Соня вяло кивала. Ей сейчас было не до погоды.
– А я новые фотки в сети выложил. Придешь домой – посмотри.
Соня продолжала кивать. Знаем мы, какие он фотки выложил. Опять перед Тыриным оправдываться.
– Чего там с докладом придумала?
– Марксизм, ревизионизм и социал-демократия, – прошептала Соня всплывшую вдруг в памяти строчку из учебника.
– Тогда – до завтра.
– Стой!
Они уже были около ее дома. Димочка протягивал ей сумку. Такой знакомый. Такой надежный. А там, на этих курсах, во всем остальном мире, – никогда не будет ни таких отношений, ни такой поддержки.
– Да! Я приду! Сразу после занятий.
Падалкин ухмыльнулся:
– Вместе придем.
Вот зачем он смотрит так, как будто знает точную дату конца света?
Димочка все еще держал сумку на весу. Соня решилась сказать про фотографии. Пускай сам отдаст, не хочет она их забирать. Но тут запищал домофон, дверь выпустила толстенькую черную собачку, рвущуюся с поводка, а следом за ней невысокую толстенькую женщину, и слова растаяли, говорить уже ни о чем не хотелось.
Сегодня был день предчувствий, желаний и расстройств. Димочка все-таки поставил ее фотки с новеньким. Под ними уже пролайкала половина класса, и Фил в первую очередь. В сердцах Соня написала злое письмо Кудре, чтобы не проявлял мужскую солидарность, и пошла спать. Что же, Димочка сам нарвался, она заберет у него фотки.
Весь день Фил загадочно сверкал в ее сторону глазами, довольно улыбался. Он единственный, кого вся эта история веселила. Сиял, как отполированное крыло «Мерседеса». Томка совсем перестала разговаривать с Падалкиным, проходила мимо него, как мимо стенки. Димочка выпячивал челюсть, сопел. Тырин косился на Соню. Она делала вид, что все это к ней не относится.
