Юрий Яковлев - Саманта
Саманта читала, а папа стоял над ней, огромный и сильный, и терпеливо ждал, когда письмо из Москвы будет дочитано. Саманта поднялась со ступеньки. Она должна была бы закричать "ура!". И запрыгать. Но она вопросительно смотрела на отца и молчала. Не расцвели огни фейерверка, не заиграли оркестры, и люди не закружились в танце.
Мама вышла из дома и спросила:
- Что случилось?
- У нас ничего не случилось, - как можно спокойней ответил папа. Саманта получила ответ от русского президента. Он приглашает ее и нас... посетить Союз... в удобное время. Джейн, когда у нас удобное время?
И тут папа заметил, что Саманта молчит и не улыбается.
- Ты не рада? - спросил папа.
- Не знаю, - призналась девочка. - Когда все было далеко, я была спокойна. А теперь все так резко приблизилось.
- Но ты... мы будем гостями президента! - воскликнул папа.
- Президенты всегда улыбаются. А обычные люди чаще бывают мрачными. Я для них - американка. Они там, за океаном, ненавидят нас.
- Кто это тебе сказал? - твердо спросил папа.
- По телевизору, - начала было девочка, но папа перебил ее:
- Когда-то телевизор был признаком цивилизации. Теперь умные люди выбрасывают из дома... ящики. - Папа протянул маме листок с письмом президента: - Прочти. Мы выиграли по автобусному билету.
Саманта молча сидела на ступеньке. Что скажет мама?
- Тебе, Артур, не кажется, что в этом есть что-то авантюрное? спросила мама.
- Удача не всегда результат авантюры, - сдержанно ответил папа, иногда везет и не авантюристам.
- Ты считаешь, что нам повезло? - спросила мама. - Ты подумал, что это не просто приглашение от друга или от дальней родственницы, которая неожиданно объявилась в России? Об этом приглашении завтра узнает мир. А послезавтра каждый наш шаг будет очень ответственным. Надо твердо знать, что мы хотим. Мы должны поступить разумно. А что на этот счет думает Сэми?
- Я во всем виновата, - призналась девочка и поднялась со ступеньки. - Я очень хотела знать, будет ли завтра на месте наш дом, наш город, наша Земля. Я хочу не бояться жить. Но для этого надо своими глазами увидеть, что это за Россия.
Саманта быстро поднялась по ступенькам и скрылась в доме, словно хотела немедленно собраться в путь.
- Ты молодец, дочка! - воскликнул папа, входя следом в дом.
В комнате было тихо. Мама подошла к окну и задумалась.
Бывает момент, когда взрослые, всегда самые умные, всегда самые справедливые, всегда самые правые, - когда взрослые вдруг прислушиваются к ребенку. И тот оказывается мудрее, дальновиднее и понимает то, чего люди из-за своей взрослости понять не могут.
Этот момент наступил.
И оказалось, что права Саманта. Права, как никогда. Права, как никто.
- Теперь вся наша жизнь переменится, - наконец заговорил папа. Теперь жизнь будет другой. Только какой, я не знаю точно.
- Я боюсь перемен. Ведь они не всегда бывают счастливыми, - сказала мама.
- Надо быть на высоте, - сама не замечая того, повторила Саманта любимые папины слова.
Как быстро по городу разносятся вести. Особенно если город маленький, а весть большая, необыкновенная.
В магазинах, в аптеках, в барах, в котлетных и возле игровых автоматов люди обсуждали феноменальное событие: их маленькую землячку пригласил сам мистер президент Советов.
Город гудел:
- Слыхали? Девчонка выиграла по автобусному билету!
- Еще неизвестно, может быть, проиграла.
- Но она гостья президента!
- Ничего хорошего из этого не получится. Это пропаганда!
- А может быть, именно наша девочка поможет понять людям нечто очень важное.
- С каких это пор дети стали заниматься большой политикой?!
- Она вернется из Москвы красной!
- Да хоть зеленой. Лишь бы не было войны!
А вечером к дому на краю леса подрулила каталка старого солдата. И, попыхивая трубочкой, которую ему подарил русский Иван на Эльбе, Ральф крикнул:
- Мисс Саманта! Не соблаговолите ли вы выйти на крыльцо?
И когда Саманта, возбужденная и встревоженная, появилась на крыльце, Ральф Пастер воскликнул:
- Сэми! Уезжаешь? Позволь пожелать тебе счастливой дороги. Ты сделала смелый шаг, теперь уже нельзя отступать. Только не ошибись, Сэми!
Девочка вопросительно посмотрела на гостя.
- Помнишь, я рассказывал тебе про военный лес? Так у этой истории есть продолжение. Прошли годы. Смола затянула раны, появилась свежая зелень. Лес стали пилить на доски, чтобы построить дома. И тогда у пил начали ломаться зубья: столько осколков и пуль было в стволах деревьев. Видишь, как глубоко в мир входит война. Я тоже дерево из того леса. И в моем теле тоже сидит осколок, и поэтому я не могу ходить, бегать, плавать, играть в бейсбол... Сэми, ты разведчик, которого наш народ посылает в Россию. Нет, тебе не придется пересчитывать русские ракеты! Ты должна узнать нечто более важное: нужна ли русским новая война, хотят ли они войны? Ты должна серьезно сыграть в "горячо-холодно" и найти истину. Запомни, весь мир поверит тебе. Только не ошибись, Сэми. Только не ошибись.
И он внимательно посмотрел на девочку своими светлыми, выгоревшими от огня глазами. В этом взгляде слились боль и надежда.
Решено было ехать в июле, после дня рождения.
Решено было экстренно вызвать бабушку и кузину Тейлер, чтобы они помогли собраться, а потом остались бы, чтобы позаботиться о собаке и кошке.
Вещи увязаны в тюки, провизия уложена в корзины, на случай нападения индейцев заряжены ружья. А под окнами стоит фургон с брезентовым верхом, запряженный шестеркой лошадей. Глава семьи подаст команду - и загремят колеса по долинам рек, по скалистым нагорьям и по глубоким каньонам. Вперед! На Дикий Запад?
Так в былые времена американцы отправлялись открывать новые земли. Но теперь семья Смит отправляется не на запад, а на восток, и не в фургоне, а в самолете, и не уезжает, а улетает. Прощай, Манчестер!
ГЛАВА ВТОРАЯ
На каком языке поют петухи
Я представляю себе Саманту, летящую в самолете. Она сидит в глубоком мягком кресле, скинув туфли и поджав под себя ноги. Она прильнула к холодному стеклу иллюминатора. И если бы кто-нибудь взглянул на нее снаружи, то увидел бы приплюснутый нос и горящие глаза, которые хотят вобрать в себя мир заоблачной высоты.
За бортом лайнера - белая изнанка облаков. Нет, это не легкие воздушные облака, какими мы их видим с земли. Здесь, на высоте девяти тысяч метров, облака похожи на спрессованный снег, скрипящий под ногами. Кажется, что самолет летит над Арктикой и вот-вот из-за сугроба выглянет белая медведица.
На самом деле внизу под этой устойчивой белизной дышит океан. Большие, тяжелые волны поднимаются и опускаются, поднимаются и опускаются, а порывистый ветер срывает с их гребней белую пену.
Саманта представляет себе, как, скрытые облаками, словно таинственным занавесом, внизу проплывают корабли, прыгают дельфины и возникают острова. Но постепенно однообразная картина облаков как бы укачивает ее. Ей начинает казаться, что самолет летит очень медленно, а потом вообще повисает между небом и землей. Если он так будет висеть, то вообще никогда не прилетит в Москву!
И вместо того чтобы мчаться вперед, мысли девочки возвращаются. И над Атлантическим океаном Саманта с грустью вспомнила о родном доме - крылечко с четырьмя ступеньками, елка, растущая рядом, словно сорвались с места и бросились вдогонку за своей хозяйкой. Они догнали ее в заоблачной выси. И девочку сразу обступили знакомые вещи - старый диван, часы, стол с книжками и тетрадками. Песенка "Олли, Олли, три быка!" зазвучала совсем близко.
С домашними вещами у Саманты были свои отношения. Она дружила с одними и недолюбливала других. Очень, к примеру, девочка любила большой старый диван. У него был мягкий характер. Когда в свободные минуты девочка с ногами забиралась на диван, ей казалось, что она проваливается в лесной мох. И сразу слышался шелест листвы и пахло еловыми шишками. Диван убаюкивал, на нем снились интересные сны.
А вот стенные часы с гирями Саманта недолюбливала. Их колючие стрелки-усы двигались по лицу-циферблату и отправляли жизнь. Когда надо было заниматься, часы специально шли медленно, а тяжелые гири как бы висели на шее у Саманты - не давали поднять голову. Но когда наступало время игр, часы по закону бутерброда срывались с места и мчались на одной ноге. Время летело так быстро, что стоило только войти во вкус, как слышался голос мамы: "Сэми, пора ужинать!" Утром часы не давали поспать, вечером загоняли в постель.
Папино ружье, висевшее в гостиной, казалось особенно мрачным. Его можно было бы назвать молчуном, если бы несколько раз в году, когда папа отправлялся на охоту, ружье не гремело бы на всю округу так, что закладывало уши.
Но самым коварным был теннисный мяч. Стоило ему вылететь за пределы площадки, как он буквально растворялся в траве. Саманта с друзьями искали его, а он незаметно перекатывался с места на место. И в конце концов оказывался на виду, словно вовсе не прятался...
