Ая эН - Уровень Альфа
– Мне же больно! Зачем?! Зачем ты меня обманул?
– Чтобы ты наконец поверил в себя. Убедился в том, что никакой боли ты не боишься.
– Боюсь!
– Нет. Давай разбираться. Тебе сейчас, конкретно сейчас, больно?
– Да!!!
– Правильно. А тебе сейчас, конкретно сейчас, страшно? Конкретно сейчас ты все еще боишься?
– Конкретно сейчас нет. Самой по себе боли я не боюсь. Но мне было страшно. Если бы у тебя в руке был нож, я бы тебе руку не протянул. Ты меня просто обманул.
– Извини меня, – попросил Дима. – Не должен был я всего этого делать.
Он провел ладонью вдоль Дюшкиной царапины, и от нее не осталось и следа. Дюшка скосил глаза на свою руку и ничего не сказал. Сказал Дима:
– Прости меня, дурака. Прости, пожалуйста. У меня в гостях тринадцатилетний маленький мальчик, планета которого только что взорвалась, а я его вместо того, чтобы мороженым угощать… Извини меня. Давай забудем?
Дюшка молчал, кусая губы и неотрывно глядя на зажившую руку.
– Давай по мороженому? – предложил Дима.
Слева от них нарисовался столик под тентом с двумя скамьями и двумя роскошных размеров вазочками. Две внушительные горки разноцветных холодных шариков были щедро украшены кусочками фруктов и облиты: одна горка – шоколадным муссом, вторая – вроде вишневым вареньем.
– Смотри, что у меня есть. – Дима мотнул головой в сторону столика.
Дюшка посмотрел на мороженое, продолжая думать о чем-то своем. Прошла вечность.
– У меня еще много чего есть, – продолжил Дима. – Просто скажи, чего тебе надо.
Дюшка облизал вторично пересохшие губы, собрался с духом:
– У тебя есть еще один нож?
Дима молча достал из кармана третий нож, с коричневой рукояткой. Не сговариваясь, они подошли к столу. Мороженое с него исчезло. Дюшка сел, положил правую руку на стол, ладонью вниз. Дима сел напротив:
– Давай левую.
Дюшка поменял руку. Все происходило молча и медленно. Утро окончилось, даже под тентом теперь было жарко, особенно в теплой зимней спортивке. Капли пота катились по Дюшкиным вискам к подбородку. Только лезвие показалось холодным, да и то в первый момент. Гуляющий от желудка до кишечника ком в этот раз превратился во что-то вязкое в районе горла. Но какое оно, это чувство в районе горла, Клюшкин не мог точно сказать, потому что все его внимание теперь было сосредоточено на другом: не убрать руку.
Дима вытер лезвие о свою ладонь и положил нож на стол. Дюшка смотрел на него очень долго. Но потом все-таки взял своей рукой.
Все было очень сложно: каждое следующее решение, каждое следующее движение. Но зато теперь Дюшка точно знал: если он и тряпка, это можно изменить.
Потом они пошли купаться. Вода в пруду оказалась теплая и хоть зеленая, но прозрачная и чистая. Царапины на руках щипало от воды, но это только напоминало Дюшке о том, что он смог, и от этого было даже как-то немного приятно.
Потом они ели мороженое, болтали. К ним присоединился Рон. Потом прилетели другие ангелы – немного, человек десять. Потом опять купались, все вместе. Потом вернулись домой.
– Дюшка, ты пока сам тут отдыхай, развлекайся, у нас с Роном дело одно неотложное есть, – сказал Дима. – Мы тебя ненадолго оставим. Нам нужно решить, что делать с Ризом.
– Я с вами.
– С нами нельзя. Лучше подбери себе новый гардероб пока. Не будешь же ты вечно ходить в этой спортивке. Лили тебе поможет, она в одной из прошлых жизней была, между прочим, крутым стилистом.
Лили была одной из подруг Рона и Димы, Дюшка уже успел с ней познакомиться на озере. Стильная, не очень красивая и очень веселая.
– Дим, пожалуйста!
– Дюшка, такие вопросы должны решать между собой ангелы. А ты пока не ангел…
– Но я им буду!
– Ну, во-первых, еще неизвестно, получится из тебя ангел или нет.
– Получится!
– Мы тоже в это верим, но пока…
– Дима, пожалуйста!
– Дюшка, я же сказал: нельзя. Нельзя тебе с нами обсуждать будущее Риза Шортэндлонга. Тем более что…
– А я буду сидеть и молчать. Просто слушать.
Дима вздохнул, щелчком пальцев навалил на диван позади Дюшки ворох одежды:
– Ладно. Только сначала переоденься все-таки. Мы будем в кабинете на первом этаже. Где карта на потолке. Найдешь?
Рональд Э-Ли-Ли-Доу и Дима Чахлык обсудили все до прихода Дюшки, хотя Дюшка нисколько не задержался. У ангелов это быстро: перекинулись тремя-четырьмя шариками – и всем все ясно. Собственно «обсуждение» предназначалось как раз Клюшкину. Этот осколок правды изначально был фальшивым, но Дюшке не суждено было об этом узнать. Так же как и о том, что все это время с ним находилось не более четверти Димы, а остальные его части болтались в самых различных частях света. Так же, как многое другое.
Дюшка, переодетый в нормальную летнюю одежду и запыхавшийся, почти вбежал в кабинет с картой на потолке. И остановился возле высоких дверей, открыв рот от изумления. Кабинет с пола до потолка переливался кубами, в каждом из которых шло свое действо. Кубов было никак не меньше полусотни, а может, даже двести или триста. Дима указал Дюшке на кресло в углу комнаты. Дюшка тихонько, бочком, пробрался к креслу, утонул в нем и замер.
Дима и Рон перебирали изображения, перемещая кубы в непостижимом для Клюшкина порядке. Какие-то выкидывали, какие-то ускоряли, какие-то уменьшали.
То вдруг все изображения выстроились плоско, в один слой, стенкой. А перед стенкой появились еще несколько стенок с такими же изображениями. При этом ангелы переговаривались с такой скоростью и на таком сленге, что Дюшка при всем желании ничего не мог понять.
Впрочем, кое-что он все-таки уловил. Во-первых, он понял, что Ризу не собираются делать ничего плохого. Во-вторых, он просек, что Ризу дадут несколько попыток. И, в-третьих, он пришел к выводу, что основное, чего не хватает Ризу, – это способности сопереживать другим людям и чувствовать их. Причем вроде как ангелы рассчитывали, что Ризенгри начнет сочувствовать другим, потеряв свои мутантские способности. Но этого вроде как не произошло.
Дальше ангелы залопотали и заспорили с такой скоростью и непонятностью, что Клюшкин скис окончательно и понял, что Дима был прав, когда сказал, что обсуждать что-то с ангелами ему рано. Когда Дюшка уж совсем принял решение пойти спать, юноши вдруг сбавили темп, и Рои сказал:
– Нет, тут я с тобой не согласен.
– Тогда давай смотреть этот кусок подробнее! – поджал губы Дима.
– Давай подробнее! – согласился Рон.
– Детский сад! – прокомментировал Дима, выбирая один из кубов и сворачивая все остальные в шарик. – Детский сад, смотреть по одному изображению. Может быть, еще покадрово запустить?
– Может быть, покадрово.
В кубе появился идущий по улице Ризенгри – Венька Бесов. Дюшка прикинул – вроде как съемка позапрошлогодней давности. Ризи шел в школу, на улице было утро, и все куда-то спешили. Риз тоже спешил. Он завернул в ближайший подъезд, изменил внешность, став девушкой, надел легкую яркую куртку. Вышел из подъезда, зашел в магазин, где купил бутылку газировки, перетрогав чуть ли не все банки на полке с товаром. Положил банку в камеру хранения, тут же опять прошел в салон к тем же полкам, взял еще четыре упаковки сока, заплатил, достал из камеры газировку и вышел окончательно. Три упаковки сока он выбросил в мусор, а одну спрятал в портфель. Затем сел в битком набитый автобус, идущий в противоположную от школы сторону, вылез. Пробежался дворами, по пути заскочил в какую-то квартиру и только потом пошел в школу, сняв предварительно куртку и вернув себе прежний облик. Куртку Ризенгри свернул и сунул в портфель, к соку.
В обычном виде, даже замедленном, ничего особенного в действиях Риза не обнаруживалось. Логики никакой тоже не обнаруживалось. Так, бред какой-то. Но как только ангелы переключили ту же съемку в какой-то особый режим, Клюшкин увидел, как в автобусе Ризенгри спокойно стырил деньги у одной тетки, запустив руку в ее кошелек прямо сквозь сумку. При покупке газировки не случайно долго выбирал банку, а целенаправленно что-то впрыскивал в каждую упаковку, которую крутил в руках. А проникнув в чужую квартиру, вообще вел себя странно: заменил губную помаду на столике с зеркалом, открутил мимоходом дверную ручку и обвел кружочком дату на календаре у входа.
– Ничего себе! – заметил Дюшка.
Хоть он и дал Диме честное слово, что будет сидеть тихо, но тут не выдержал. Дюшка расстроился: он не подозревал о том, что его друг способен на такие… такие некрасивые вещи, как воровство. Однако вскоре выяснилось, что Ризенгри вовсе не грабитель-карманник, не хулиган и не шизофреник. Все эти странные действия он совершал с одной вполне определенной целью: свести с ума учительницу биологии. Чем Эмма Павловна не угодила Ризу и за что он ей мстил, так для Клюшкина и осталось тайной, но это было не важно. Важно было то, что мстил Риз хладнокровно, целенаправленно, очень изощренно и в полной уверенности в том, что он поступает абсолютно правильно! Риз забегал в квартиру учительницы почти ежедневно. Он менял мелкие предметы на похожие, но слегка другие. И несчастная Эмма каждое утро не могла понять, отчего ее помада опять другого цвета, а любимый цветок кажется то большим, то маленьким. Деньги в кошельке Эммы он также постоянно менял. То часть забирал, то здорово добавлял, то вместо оставшейся до получки крупной купюры клал тот же эквивалент мелкими денежками. Для всех этих махинаций Ризу и приходилось порой тырить кое-что у других мутантов, что он с успехом проделывал в автобусах, изредка – в магазинах и еще реже в школе. С газировкой и соками тоже все прояснилось. Почти сразу после того, как из магазина вышел Риз в виде девушки, туда вошла Эмма, подошла к тем же полкам и набрала себе любимых соков, запас которых у нее подошел к концу. Разумеется, расслабиться с соком Эмме не удалось: все до единой банки жутко горчили. Вечером этого же дня Эмма Павловна попыталась устроить в магазине скандал по поводу некачественного товара. Но в итоге сама попала в неловкую ситуацию: все банки были отличного качества, включая ту которую она предъявила как доказательство. Ничего ни капли не горчило. Риз успел вовремя, прямо в школе, заменить банку в сумке Эммы на нормальную. А три так и не купленные Эммой оставшиеся испорченные банки он купил и выбросил еще утром, чтобы они не достались другим покупателям.
