Борис Житков - Что я видел
— У нас, гражданка, ошибки быть не может. Вот, пожалуйте.
И пошёл с мамой в коридор. Я тоже побежал смотреть.
У нас над дверью дядя показал фонарик. Он — как длинненькая коробочка.
Если кнопочку надавить, так фонарик зажигается.
Дядя и говорит:
— Вот вы кнопочку надавите, а мне сразу видно: фонарик загорится, и я знаю, куда меня зовут.
А потом мы опять пошли в нашу комнату, и дядя говорит:
— Если верхнюю кнопочку надавите, где вот человек с чайниками нарисован, так я приду. Я — номерной. Могу вам чай принести, завтрак, кофе или чего вам захочется. А вот если эту, где с чемоданами, так швейцар придёт вам вещи вынести. А где женщина со щёткой, если надавить кнопочку, так придёт девушка комнату прибрать.
И опять говорит:
— Ошибки, гражданка, быть не может.
Мама говорит:
— Это ребёнок позвонил. А я мылась. Такой шалун!
Потом номерной ушёл, а мы с мамой стали пить чай с нашей колбасой и с нашими конфетами.
Красная площадь
Мы пили чай, а я всё говорил, что больше не хочу. А хочу, чтоб идти, где Красная площадь и где башни и звёзды наверху.
Мама сказала:
— Успокойся, пожалуйста. Успеешь.
А я не стал больше чаю пить и тихонько говорил:
— Пойдём! А я с той тётей пойду!
Мама рассердилась и сказала:
— Фу, несносный какой! Чаю нельзя напиться.
А мама вовсе чаю уже не пила, а только яблоко ела.
Мама встала и сказала:
— Ну, ищи свою шапку. Куда ты её дел?
И мы стали одеваться и пошли опять по коридору, потом через большую комнату, где тётя за столиком сидит, и потом на лестницу.
И мы всё вниз шли, и там такие же большие комнаты. Только мы в них не заходили, а всё вниз по лестнице. И потом на улицу.
Мама спросила у одного военного, где Красная площадь. Он показал, как идти. И мы очень скоро пришли.
А Красная площадь большая-большая. И там эта стена с зубчиками и башни.
На одной башне часы высоко приделаны. У них стрелки золотые, и часы написаны тоже золотыми буквами.
Мама сказала, что это самые главные часы. Они звонят.
И часы вдруг как зазвонили: бам! бам! — на всю площадь.
Мама сказала:
— Вот слышишь? Это часы звонят. Сейчас двенадцать часов. Вон обе стрелки вместе и вверх глядят.
Я смотрел на часы, а они звонили.
А потом я увидал домик. Он очень блестел, потому что очень гладкий, такой гладкий, что я думал — он мокрый. А он не мокрый, он так заглажен. Он каменный, и я думал, что это как из кубиков построили. Он очень красивый.
Мама сказала, что этот дом называется Мавзолей. И там никто не живёт. А что Ленин умер, и его туда положили, и можно посмотреть, как он лежит.
Я сказал:
— Почему положили?
Мама сказала, что если кто умрёт, так его похоронят, и больше не увидишь. А что Ленина любили и хотели, чтоб всегда его видеть. Его не стали хоронить, а положили в Мавзолей.
Я сказал, что хочу посмотреть на Ленина. Мама тоже сказала, что хочет.
Мы пошли к Мавзолею. Там дверь. И около двери стоят два красноармейца. Они с ружьями. Только они ни в кого не целятся. Ружья у них на земле стоят, они только держат немного, чтоб не упали. Мы с мамой не боялись и совсем близко подошли.
Там ходил дядя-милиционер. Мама его спросила, можно ли посмотреть Ленина. Милиционер сказал, что сегодня нельзя.
А я сказал:
— Почему нельзя?
Дядя-милиционер сказал, что сегодня выходной день и что в выходной нельзя. А завтра будет можно, и всегда можно. Только когда выходной нельзя.
Мы с мамой дальше пошли, мимо стены, которая с зубчиками.
И я стал смотреть, где звёзды. Они высоко-высоко — на башнях, на самом верху. Я две видел. Они красные и блестят. Только они не горели, потому что там лампочки не зажгли. Там зажигают, когда темно.
А за стеной очень большой дом.
И ещё там дома всякие есть.
И это Кремль.
Потом мы пошли домой.
Как тушили пожар
Мы пришли к нам в номер.
Мама села письмо писать, а мне дала очень большое яблоко, чтоб я сидел и ел.
И мама сказала, чтоб я ничего не говорил. Потому что она тогда писать не может.
А окно у нас было открыто. И вдруг на улице как загудит! Как зазвонит!
И что-то завыло страшным голосом: ву-у-у-у!..
И потом: дилинь-дилинь, дилинь-дилинь!
И я вскочил, и мама вскочила.
И мы в окно увидали: на улице стоит милиционер, руку вверх держит. И на улице всё остановилось: и трамваи, и автомобили, и велосипеды. И ещё трамвайчики, которые без рельсов ходят, а прямо по асфальту. И ещё большие автомобили, которые — как вагоны. И ещё автомобили, на которых мешки возят и всякие ящики. Все стоят, а милиционер не пропускает. Все перед ним стоят, а сзади у него на улице пусто.
Мама говорит:
— Это что-то случилось.
А это не случилось, а это пожарные едут.
Они на красных автомобилях. В золотых касках. И едут со всей силы. И звонят в колокольчик.
А потом поехала та самая карета, которая больных подбирает.
Мама говорит:
— Смотри, смотри: «скорая помощь» поехала! Наверное, там несчастье и пожар.
А пожарные остановились около одного дома, и у них из автомобиля стала лесенка вырастать. Она высовывалась всё выше и выше. И по ней пожарный полез на дом.
И вдруг из этого дома, прямо из окошек, стал выходить дым. Очень чёрный. А потом — огонь.
Я стал бояться и стал кричать.
А мама говорит:
— Ничего, ничего. Сейчас потушат. Пожарные зальют водой. Вон смотри: уже заливают.
И вдруг снизу вода полетела из трубы вверх, прямо в окна.
Мама говорит:
— Вот видишь, пожарные из трубы заливают.
А пожарные стали ещё из одной трубы воду лить. И ещё из одной. И ещё две лестницы поставили.
Как пожар кончился
Мы с мамой смотрели, как они тушат, и вдруг к нам кто-то в дверь стал стучать.
Мама говорит:
— Войдите!
И пошла отворять.
Пришёл какой-то дядя незнакомый и стал просить, чтобы мы ему пожар показали. А то от него не видно.
Дядя сказал, что очень большой дом горит и очень сильный пожар.
А пожарных приехало много-много, и они уже двух мальчиков вытащили из дома. И одну тётю. И по лестницам снесли вниз. А то бы они все сгорели. Один мальчик обжёгся, только не очень. И «скорая помощь» увезла его в больницу. Там его лечить будут. Он ручку обжёг.
А потом огонь перестал, а только один белый дым шёл из окон.
И милиционер пустил трамваи ехать. А их много стояло. Целый поезд. Длинный-длинный.
Дядя говорит:
— Ну, уже потушили.
И ещё говорит:
— Извините.
И ушёл.
А я всё не хотел с окна сходить и смотрел в окно, как дым идёт.
Мама говорит:
— Ты ещё в окно вылетишь. Сейчас же сойди.
А потом вот что было: мы с мамой пошли, и я не знал, куда.
Мы опять на лифте ехали, и мама сказала лифтёру:
— В самый низ, пожалуйста.
И мне опять было страшно на лифте, потому что когда вниз едешь, то кажется, как будто немножко падаешь.
А потом лифтёр открыл двери, и мы с мамой пошли на улицу.
Все пожарные уже домой ехали, и не очень скоро. Это на пожар они со всей силы едут, а то всё сгорит, пока доедут. А домой они понемножку едут.
МЕТРО
Как под землей ездят
Мы с мамой посмотрели на пожарных и на трамваи, которые без рельсов ходят, а прямо по асфальту.
Мама сказала, что такие трамваи называются троллейбусы. У них колёса, как у автомобилей, резиновые.
Я говорю:
— Почему без рельсов?
А мама говорит:
— Это что — без рельсов! Тут и под землёй трамваи ходят.
А я сказал:
— Под землёй нет, там земля.
А мама говорит:
— А ты в погреб ходил? А погреб тоже под землёй. А в Москве большой-большой погреб вырыли. Длинный-длинный. И с одной стороны вход, и с другой стороны вход. А в этом погребе положили рельсы и пустили трамвай. Он от одного входа до другого бегает. В один вход люди войдут, на трамвай сядут. Он побежит под землёй и добежит до другого входа. А там лестница. Люди из трамвая выйдут и пойдут по лестнице наверх и выйдут на улицу. Вот давай сейчас поедем.
А я говорю:
— Не хочу.
Мама говорит:
— Почему? Что за глупости!
А я говорю:
— Там темно и земля.
А мама не стала слушать и спрашивает у тёти:
— Скажите, где метро?
Тётя показала пальцем на наш дом, где наша с мамой комната.
А мама говорит:
— Да, да, вижу. Спасибо!
Как я ездил в метро
Мы с мамой пошли и вошли в дверь. Там большая комната, и стоят будочки. А в будочках окошечки. И люди подходят и билеты покупают. Мама тоже купила билет, и мы пошли вниз по лестнице. И все люди тоже пошли по лестнице вниз.
