Новый враг - Катя Брандис
– Спасибо, ты тоже мне нравишься, – сказал я, всё ещё не веря, что Фаррин Гарсия доверил мне самое ценное, что у него есть. У меня перед глазами снова возникла окровавленная рука Кегора, но я тут же загнал это воспоминание в дальний угол подсознания. Я бы скорее умер, чем причинил вред этой девочке.
– А она тоже морской оборотень? – спросил я Фаррина, когда Эмили ушла в туалет.
Мистер Гарсия, со стаканом ананасового сока в руке болтающий с Джонни, покачал головой:
– Мысленно мне до неё достучаться не удалось – честно говоря, я предполагаю, что у неё нет способностей к превращению. Моя бывшая жена – человек и генами оборотня не обладает.
– А ты… – здесь, вдали от школы, мы были на «ты», – говорил Эмили, какое у меня второе обличье?
Фаррин покачал головой:
– Она даже не знает о втором обличье у меня. Хранить секреты – не её сильная сторона. Если она не разболтает что-нибудь за пять минут – это уже рекорд.
Джонни стал рассказывать, как его однажды чуть не застали за превращением в каменного окуня, я подсел к ним, а Эмили напекла нам куличиков из песка. Впервые за два дня я чувствовал себя пусть и не счастливым, но хотя бы уравновешенным.
Как выяснилось, в Ки-Уэсте у Фаррина есть ещё один быстроходный катер – «Турсиопс»[18], даже быстрее «Турборыбы», которую он подарил школе. Мы носились на нём по волнам, пока все не покрылись солёной коркой и не проголодались, а потом Фаррин пригласил нас на поздний обед в шикарный ресторан в порту. Эмили с удивлением наблюдала, как я умял сразу три жареных рыбных филе.
Мне всё не верилось, что мы четверо так хорошо ладим друг с другом.
Когда мы вернулись в дом, у меня появилось время осмотреться здесь повнимательней. Фаррин Гарсия обставил его простой, но элегантной мебелью из светлого дерева, кое-где попадались дизайнерские стулья или арт-объекты из прибитых к берегу коряг. На стенах я узнал несколько акварельных рисунков Джека Кристалла.
Бродя по дому, я обнаружил стену с семейными фотографиями. Фаррин и Эмили в лодке, с друзьями на барбекю, сияющая Эмили с букетом цветов, свадебное фото Фаррина и латиноамериканской леди модельной внешности. Рядом – фотографии родителей, бабушек и дедушек. И фото дельфина-афалины в прыжке.
Хозяин дома внезапно возник рядом со мной:
– Немного тщеславно, да? Просто я люблю своё второе обличье. Слушай, поможешь мне повесить новую фотографию? – На фото в рамке, которое он держал в руках, был я в первом обличье. Под мышкой он зажал молоток, а Эмили несла за ним коробку с гвоздями.
– Ты хочешь… Ты правда хочешь?.. – опешил я.
– А что такого? – улыбнулся Фаррин Гарсия знакомой мне лукавой улыбкой, протягивая молоток. – Вот, забей гвоздь, да покрепче!
Через несколько секунд моё фото висело на семейной стене. Это стало для меня последней каплей. Я заперся в туалете и разревелся.
Два врага на тропе войны
Впервые после происшествия с Кегором я почувствовал себя немного лучше. Наверное, жизнь всё-таки продолжается. Буду изучать обычные предметы в обычной школе и постараюсь как можно чаще видеться с Шари и другими друзьями из «Голубого рифа». Как-нибудь справлюсь.
После сиесты, во время которой мы с Джонни отдыхали в шезлонгах в саду, я услышал какой-то шум и обнаружил в кухне Фаррина Гарсию: он дореза́л свежий ананас. На подносе уже были разложены другие нарезанные плоды – дыня и полдюжины апельсинов: в нос мне ударил свежий фруктовый запах. Рядом лежали булочки с корицей, приготовленные к выпеканию в духовке.
– Полдник, – улыбнулся мой бывший учитель. – Акулы ведь всегда голодны?
Я тоже улыбнулся, собираясь ответить, но тут у него зазвонил телефон. Точнее, засвистел. Уверен, он поставил на звонок свой опознавательный свист – своё дельфинье имя.
– А, председатель нашего Совета, – сказал Фаррин и взял трубку. Услышав какую-то новость, он широко улыбнулся. – Отлично! Значит, нашим людям остаётся только её арестовать? Чудесно, я очень рад. Мои поздравления Эннии Сандрас – она проделала отличную работу. Выясните, пожалуйста, где сейчас Леннокс. Да, конечно, смогу, – и положил трубку. Я изнывал от любопытства. – Кролик-шпион и ассистент миссис Леннокс только что оба сознались, – сообщил Фаррин Гарсия. – Просто потрясающе: очевидно, миссис Леннокс и этот босс гангстеров Биттергрин возглавляли мафиозную группировку. И она была не только его адвокатом, но и сообщницей. Их люди использовали в преступных целях лесных и морских оборотней по всей стране – кто-то соглашался добровольно за деньги, кого-то вынуждали шантажом.
– И чем это чревато для Леннокс?
Фаррин Гарсия был в превосходном настроении:
– Она на долгие годы угодит за решётку в «Солнечные луга». Перед человеческим судом она вряд ли когда-нибудь предстанет, но у Совета теперь достаточно доказательств, чтобы вынести ей приговор.
У меня словно камень с сердца свалился. Это отличные новости! О «Солнечных лугах», этой необычной тюрьме Совета, я уже слышал.
– Огромный бело-жёлтый питон наверняка станет звездой зверинца, – ухмыльнулся я. Оттуда она больше не сможет нам навредить.
Но потом я задумался, что будет с Эллой, если её мать арестуют и посадят в тюрьму. Сможет ли отец о ней позаботиться? Кто он, я не знаю: никто из нас его и в глаза не видел.
Фаррин, очевидно, подумал о том же:
– Наверняка станет. Элле придётся тяжело. Но пока Лидия Леннокс не арестована, она по-прежнему для нас опасна. Если она узнает, что́ ей грозит из-за того, что мы поймали и сдали Совету её людей, то слетит с катушек.
Меня пробрала дрожь:
– А кто её арестует?
– Служба безопасности Совета – она уже в пути. Я, конечно, тоже с ними пойду. Я ведь член Совета – ты же знаешь.
– Но это опасно! – Вдруг с ним что-то случится? Это в десять раз хуже его попытки прозондировать мысли Леннокс для сбора улик!
– Ничего не поделаешь, – пожал плечами Фаррин, посмотрев на меня. – Не переживай – со мной будут пять-шесть сильных бойцов-оборотней. Мы не первый раз такое делаем, понимаешь?
Не до конца убеждённый, я молча кивнул и посмотрел на его смартфон:
– Разве не рискованно обсуждать такое по телефону? Вдруг он прослушивается?
Фаррин показал мне свой аппарат, и только теперь я заметил, что это другая модель.
– Когда у нас обострился конфликт с Лидией Леннокс, я раздобыл для себя
