Блистательная Эллада - Константин Владиславович Рыжов
Доставленное известие повергло в ужас как царя, так и его подданных. Греческие царевичи также были не на шутку встревожены. Ион ночью пробрался в дворцовый сад и втайне от всех встретился с Отионией. «Боги отвернулись от вашей семьи, — сказал он, — но я и мой брат всегда будем с вами! Скажи только слово — и мы вызволим тебя из этого обреченного города!» Он предложил царевне бежать вместе с ним. Право, это был наилучший выход! Чего хорошего могла она ожидать, оставаясь в Афинах? Однако Отиония не согласилась с ним. «Здесь началась моя жизнь, — просто отвечала она, — пусть она здесь и закончится! Зачем искать счастье для себя на чужбине, когда в твоих силах отвести беду от любимой родины?»
На следующее утро, когда афиняне, собравшись на сходку, решали, как им поступить, Отиония объявила, что готова принести себя в жертву ради спасения любимого города! Эрехфей громко зарыдал, он ведь любил младшую дочь более всех своих детей, но что он мог поделать? В тот же день прекрасная и убранная как невеста царевна взошла на алтарь. Она была бледна, но спокойна. Заметив в толпе сограждан Иона, Отиония кивнула ему и улыбнулась краешками губ. Через мгновение жрец вонзил ей в сердце острый нож, а потом тело несчастной было сожжено на огромном костре. Такого печального зрелища Иону не приходилось видеть во все годы своей жизни! Подавленный, мрачный он побрел в царский дворец, желая разыскать Протогонию, но там ожидало его другое скорбное известие. Оказалось, что царевна не перенесла смерти любимой сестры и пронзила грудь отцовским мечом. Эрехфей в один день лишился двух дочерей!
Происшедшие события потрясли сына Ксуфа до глубины души. Собрав греческих юношей, Ион обратился к ним с речью и сказал: «Друзья! Наша судьба сложилась так, что все мы родились вдали от родины! Я знаю, что это такое! Хотя я никогда не видел Фессалии, я любил ее всем сердцем, и самой заветной моей мечтой было обрести ее вновь! Но сейчас все изменилось! Объявляю всем, что отныне моя родина — Афины! Завтра я буду биться за этот город насмерть и, если потребуется, умру за него, потому что другой земли, кроме этой, у меня отныне нет!» Слова царевича потонули в громких криках. Оказалось, Ион выразил общее чувство, переполнявшее всех! Греки обнимались и дружно клялись в верности своей новой родине. Вот так и вышло, что в тот день Афины потеряли двух дочерей, но зато обрели несколько сотен отважных сыновей!
Воодушевление греческих юношей передалось всем афинянам. На другой день, едва взошло солнце, они выстроились в поле, а потом смело двинулись на врага. Иммарад поспешно вывел своих фракийцев из лагеря и приготовился отразить нападение осажденных. Встретившись, две армии вступили в ожесточенную битву. С обоих сторон полетели копья и стрелы, воины сшибались друг с другом и изо всех сил рубились мечами. Тут уж не мешкай и не зевай, а то живо лишишься головы! Царь Эрехфей въехал на колеснице в самую гущу сражавшихся и увидел Иммарада. Царевич громко подбадривал своих солдат.
— Еще один удар, — кричал он, — и мы загоним этих трусливых афинян обратно за стены! Смелее мои храбрецы! Вас ждет богатая добыча!
— Негодяй! — гневно воскликнул Эрехфей. — Я принимал тебя в моем доме как гостя, а ты оказался гнусным соглядатаем! Мечтаешь поживиться за мой счет? Но получи прежде это!
И он метнул в Иммарада свое копье. В былые годы никто не мог отразить его удара, но теперь в старых руках уже не было прежней силы. Царевич припал к земле, пика пронеслась над его головой и вонзилась в землю за спиною.
— Славное начало, да худой конец, — с усмешкой промолвил Иммарад. — А теперь прими мой ответ!
Могучей рукой он швырнул в старика свое копье. Острый наконечник пробил трехслойный щит, прошел сквозь доспехи и вонзился прямо в грудь Эрехфея. Бедный царь! Тут и настал его конец! Тускнеющим взором он окинул поле битвы, громко вздохнул и рухнул на землю. Его печальная душа отлетела от тела и понеслась в мрачный Аид вдогонку за ушедшими дочерьми. Торжествующий Иммарад бросился к убитому. Он рассчитывал захватить его драгоценные доспехи, да просчитался! Из строя афинян навстречу фракийцу выскочил Ион. Грозно взглянув на врага, он, не говоря лишнего слова, с размаху разрубил мечом его плечо и отсек руку вместе с щитом. Иммараду стало теперь не до чужих доспехов. Он ударил Иона по шлему, но его меч не смог пробить многослойные кожи, обшитые крепкими бронзовыми пластинами. Сын Ксуфа вскинул щит и ловким ударом выбил оружие из его слабеющей руки.
— Плохо твое дело, Иммарад! — сказал он.
— Хуже не бывало! — согласился тот.
Фракийские воины подхватили своего предводителя и поспешно вывели из боя. Он успел еще сказать несколько слов, потом впал в беспамятство и, не приходя в себя, умер. Душа его тихо отлетела от тела и стеная устремилась в обитель мертвых.
Весть о смерти Иммарада воодушевила афинян и повергла в отчаянье элевсинцев. Не выдержав натиска греков, они стали отступать, а потом повсеместно обратились в бегство. Рассеяв вражескую армию, Ион повел своих воинов под стены Элевсина. На другой день Эвмолп оказался в осаде. Каково ему было узнать о гибели своей армии и смерти сына! Печальный и подавленный он отправился в лагерь Иона, чтобы разузнать о его замыслах. Тот встретил гостя очень радушно.
— Давай мириться! — предложил царевич. — От войны одни слезы и кровь. В мире жить куда веселее!
— Ты прав! — вздохнул Эвмолп. — Я и сам это вижу. Но какие ты предложишь условия?
— Согласись, — отвечал Ион, — что Аттика небольшая страна. Два царя для нее недозволенная роскошь! Придется тебе отказаться от царского титула и короны, но зато твои подданные сохранят все свои права и привилегии. Мы составим один народ, и элевсинцы будут во всем равны афинянам.
Эвмолп задумался.
— Твои условия непростые, — сказал он наконец, — но я не держусь за власть и потому готов их принять, правда с оговоркой!
— Какой? — спросил Ион.
— Речь идет о мистериях в честь Деметры, — пояснил Эвмолп. — Мой народ очень дорожит честью оказанной ему богиней и не желает ни с кем делить служение ей. Договоримся так: элевсинцы будут подчиняться афинскому царю, но таинства в честь богини всегда будут совершать сами! Афиняне не должны вмешиваться в это дело!
— Твое требование справедливо! — признал Ион. Они подали
