Зинаида Шишова - Приключения Каспера Берната в Польше и других странах
- Ну как, будущий кардинал, - спрашивал Сташек, - скоро осчастливишь мир появлением еще одного члена конклава? Или, верно, я и забыл! Я хотел сказать: скоро ли появится новый святой отец доминиканец? - И, не выдержав, снова кидался обнимать гостя.
Как ни говори, хоть и разошлись их пути, но приятно в этой глуши встретиться с однокашником.
- Ну тебя к дьяволу! Дай мне покой, Жбан, не ломай костей! А о кардиналах и вообще о святых отцах не поминай!
- Что ты, что ты?! Опомнись! Это я вправду от Збигнева Суходольского слышу или мне примерещилось?
Долго просидели бывшие студенты за грубым некрашеным столом, неторопливо прихлебывая пиво из больших глиняных кружек.
- От пся крев! - приговаривал Сташек, удивленно покачивая головой. Он все еще не мог опомниться от новостей, которые так неожиданно на него свалились. - А где же этот Франц твой? В женскую обитель вас не пустили, и в этом нет ничего странного. И Митту, конечно, вам не показали... Хорошо еще, что вы оттуда живыми выбрались! Про эту ведьму настоятельницу, мать Целестину, я слыхал... Еще одну лошадь, говоришь, там раздобыли? Где же они?
- В лесу припрятаны, - пояснил Збигнев, - и немного оружия... Но, понимаешь, никак не думал я, что в женском монастыре столько сторожей окажется... Заштатная обитель, а охраняется, как какая-нибудь крепость!
- Есть что охранять, значит, - решил Сташек. - А о Каспере вестей нет? Жаль, ох, как жаль парня!.. Что же ты теперь думаешь делать?
- Вдвоем нам с Францем, понятно, не справиться, - вслух рассуждал Збигнев. - Но от того же Франца я узнал, что много беглых хлопов бродит по лесам... А что, если собрать таких людей десяток-другой? Денег, правда, сейчас у меня нет, но думаю, мой пан Суходольский на радостях, что я покончил с доминиканцами, из-под земли, а достанет для меня деньги...
- Деньги - это не так уж и важно, - в раздумье говорил Сташек. Оружие, говоришь, у вас есть?.. Кони... Три коня маловато... Но это верно, что ты решил покончить с доминиканцами?
- И с доминиканцами, и с францисканцами, и с бенедиктинцами, и с кардиналами, и - простите уж, ваше преподобие отец Станислав, и с папой я решил покончить... Сейчас еду к отцу с повинной головой, а там посмотрим...
Подойдя к выходу, Сташек осторожно выглянул наружу, потом, прикрыв дверь, в задумчивости остановился у порога.
- Вот какое дело, Жердь, - произнес он нерешительно. - Может, я тебе и помогу вызволить панну Митту... Только... это правда, что ты покончил с монастырем и возвращаешься домой?
- А когда я врал кому? - отозвался Збигнев сердито.
И, видя, как гневно раздулись его ноздри, Сташек укоризненно покачал головой.
- Кротости христианской я что-то не вижу у вас, отец Збигнев! - сказал он, весело щурясь. - Дело, понимаешь, такое, что, если оно выплывет наружу, не я один - много людей может пострадать... Вчера только заходил ко мне Щука...
- Как! Генрих Адлер? А он не в Германии? - удивился Збигнев.
- Он из Германии... Ты и не узнаешь сейчас нашего простачка Щуку. Побродил по свету, набрался ума. Только все это нужно держать в самой строгой тайне! И в Германии простому люду житья не стало от попов, да панов, да королей или как там - маркграфов да графов. Про Мюнцера ты сдыхал что-нибудь?
Про Мюнцера Збигнев слыхал, но мельком. Этот, говорят, еще почище Лютера, о котором толковал Збигневу отец Флориан. Однако и отец Флориан не мог бы ему так хорошо объяснить, кто такой Мюнцер, как это сделал Сташек Когут.
- Видишь ли, - говорил он, прихлебывая пиво, - Щука явился сюда собирать здешних хлопов в отряды... Поляков, немцев... Отряды объединятся в тайный союз, наподобие "Башмака" или "Бедного Конрада" в Германии. Уже на сегодня у Щуки немало людей, а с каждым днем их прибавляется... Кое-где они начали громить монастыри и замки. На орденских землях за Щукой охотятся и дорого оценили его голову... Поначалу Генрих примкнул было к Лютеру, да потом разуверился в нем. Лютер только в первое время стоял за бедный люд. А сейчас он у богатых купцов и у дворянства на поводу ходит. Только слава, что он против папы восстал... Мюнцер - тот другой совсем. Он отрицает и католическую церковь и библию, проповедует, что не должно быть на свете ни попов, ни королей, ни панов,- слышите, пан Суходольский? Все должны быть равны перед богом и всем владеть сообща... А люди, повторяю, у Щуки есть и оружие... Так вот, на той неделе он должен быть у меня. Потолкуй с ним... А до той недели успеешь еще к своим съездить.
- По старой дружбе Щука авось не откажет в услуге даже шляхтичу, добавил Жбан лукаво.
- Если при этом можно будет как следует разграбить монастырь, - в тон ему ответил Збигнев. - А мы с Францем там все ходы и выходы знаем!
Как ни мечтала пани Ангелина о переезде в столицу (ведь и она, и муж ее, и сынок Збигнев родились в самом Кракове), но пришлось им обосноваться в Гданьске. Тоже неплохой город, и народу тут много, и вельможи из Кракова наезжают, и моряки здесь, но это, пожалуй, уже и не так важно: из-за доченьки, из-за Вандзи, мечтала пани Суходольская о Кракове, а дочка уже, можно сказать, и пристроена...
Глаза старой пани налились слезами, и она, упав на колени перед большим распятием и сложив руки, с мольбою протянула их к господу.
Но что это? Почудилось ей, что ли? Нет, мать ошибиться не может, и, с трудом поднявшись с колен, старая дама бросилась в прихожую...
С волнением и даже опаской подходил Збигнев к родному дому.
"Эге, дела, видно, не так плохи, - подумал бакалавр. - Дом свежевыкрашен, над вторым этажом возведена галерея, на итальянский манер".
На стук открыл старый Юзеф. Долго вглядывался он в лицо долговязого и как будто нескладного ксендза или монаха и вдруг всплеснул руками:
- Пан Езус, матка бозка! Это же наш малютка Збышек! - и кинулся приложиться, по старой памяти, к руке своего паныча.
Збигнев растроганно притянул к себе Юзефа и крепко его расцеловал.
- Ну, как мать, сестра, отец?
- Хвала пресвятой деве, все живы и здоровы... Милостью божьей все хорошо, все в порядке.
А по лестнице уже спускалась невысокая полная женщина с карими, как у Збигнева, глазами.
- Сыночек! Збышек! - И мать, плача и смеясь, повисла у него на шее.
На шум начали сбегаться остальные обитатели дома.
- Збышек! Недаром ты мне снился уже две ночи! - закричала высокая стройная девушка и, подбежав, звонко расцеловала юношу в обе щеки.
Хлопнула дверь. Под тяжелыми шагами заходили половицы в сенях.
- Что за шум? - раздался густой бас хозяина дома. - Что такое?.. Приехал? Кто приехал?.. Збышек... Збигнев?
Расталкивая женщин и слуг, к растерянному, взъерошенному Збигневу подошел высокий, дородный пан Суходольский.
Обняв и поцеловав сына, он спросил с невеселой усмешкой:
- Ну, макушку выбрили?..* А? Надолго к нам?
______________ * У католических священников и монахов выбривают макушку - тонзуру.
"Навсегда", - хотел было сказать Збигнев, но вместо этого пробормотал:
- Ничего, зарастет... К черту эту тонзуру... Говорят, надо репейным маслом мазать...
- Эге, пане Збигнев, что я слышу? Или, может, меня слух обманывает?
- Нет, не обманывает, отец!
- Идем! - сказал пан Вацлав, пытливо и недоверчиво всматриваясь в сына. - Отдохнешь с дороги, тогда потолкуем.
В своей старой "детской" Збигнев переоделся, сменив монашескую одежду на светский шляхетский наряд.
- Ну, пани Суходольская, - сказал пан Вацлав, с удовольствием оглядывая сына, - как вам этот шляхтич нравится? Лучше, чем в поповской рясе, а? Ну, давайте же все за стол!
После обеда отец с сыном вышли из дому и неторопливо направились вдоль Длугой улицы.
Збигнев не таясь рассказал отцу обо всем, что произошло с ним и его товарищами после той чреватой последствиями новогодней пирушки. Об отцах доминиканцах, о патере Арнольде, о заточении в монастырь Митты, о своих планах. Последних новостей о Генрихе Адлере он отцу, понятно, не сообщил.
Пан Вацлав слушал сына, не перебивая, только изредка бормотал себе под нос что-то очень похожее на "пся крев" и на "собачьи дети".
Когда Збигнев кончил, пан Вацлав вздохнул и, сняв шляпу, вытер платком лысеющее темя.
- Что вы скажете на все это, пан отец?
- А что мне сказать? Ты наговорил столько, что голова просто кругом пошла... Прежде всего, конечно, жалко, очень жалко Каспера Берната. Если он в отца пошел, в капитана Берната, славный человек из него получился бы... Что же касается преподобного отца Арнольда, ты будешь последней бабой, если не отплатишь ему за все. Ну и шельма! Пся крев! А тебе это наука на всю жизнь. Барона Мандельштамма я немного знаю... За ним всякие дела водятся, но, чтобы он отправил на тот свет профессора Краковской академии, я и от него этого не ожидал... Теперь насчет панны Митты... - Пан Вацлав в нерешительности замялся. - Ну, ты уже взрослый шляхтич, нечего церемониться... Скажи мне, Збигнев, честно: для Каспера ли Берната ты хочешь выручить девушку из монастыря или...
Збигнев, точно защищаясь, поднял над головой руки.
