Звезды сделаны из нас - Ида Мартин
– Какая еще любовь?!
Терпеть не могу бестактность. Люди лезут к тебе со всякой тупостью, а ты потом долго не можешь вернуться в привычное русло. К примеру, зачем при встрече спустя десять лет с довольной улыбкой говорить давнему знакомому, что тот потолстел? Разве он и сам этого не знает? Или утрата былой красоты должна его радовать? Нет, конечно, а дурацкое замечание станет лишним поводом для неловкости и неприятных мыслей. Вот и Алина поступила точно так же: из-за банального любопытства надавила на больную мозоль, а я теперь мучаюсь.
Если серьезно: кто для меня Глеб? Он в курсе всех моих переживаний, понимает с полуслова и всегда знает, как поддержать. С ним интересно, и долгие вечера превращаются в мгновения. У него обалденная внешность и улыбка, от которой перехватывает дыхание. И взгляд – иногда теплый и безмятежный, а иногда – настороженный или пристальный. А иногда он, черт возьми, беззастенчиво пялится – точно так же, как пялятся на девчонок-акселераток наши школьные дуболомы, но я прихожу от этого в восторг. Несколько раз разговоры подводили нас к опасной черте, но мы так и не зашли за нее, хотя я бы очень хотела… признаться и услышать его соображения насчет происходящего.
Кто для меня Глеб… Несмотря на с виду непробиваемую броню и тонны штукатурки на лице, у меня всегда имелась идеальная картинка отношений между девушкой и парнем. И в моих мечтах идеальный парень и идеальные отношения выглядят именно так…
Словно поймав ту же волну, Глеб появляется в Сети. Он что-то долго пишет, а у меня от волнения дрожат пальцы. С трудом попав по нужному значку, раскрываю длинное сообщение, пробегаю глазами по строчкам, и где-то под ребрами начинает нестерпимо жечь: он не предлагает провести вместе время, зато рассказывает о какой-то однокласснице, подвалившей к нему с домогательствами.
Окей. Это нормально, что он нравится девочкам, – не у меня одной есть глаза. Однако сейчас мне невыносимо горько и жизненно необходимо выяснить мельчайшие подробности: кто она, как выглядит, насколько интересна и умна.
Расспрашиваю Глеба, но тот сливается и просит добавить фанатку в игнор, а я ощущаю бессилие, потому что при всем желании не смогу оказаться с ним рядом и проконтролировать ситуацию, – ведь телепорт пока еще не изобретен.
То, чего я так боялась, начинает происходить – вселенная слишком необъятна, она не вращается вокруг одной меня, ее законы мне неподвластны. Вся надежда на Глеба – он же обещал, что не подведет… И я в который уже раз решаю ему верить.
А дальше и вовсе происходит чудо: Глеб просит притвориться его девушкой, а еще говорит, что ему никто не нужен, потому что у него есть я. Это очень смахивает на неловко обставленное предложение встречаться – у меня даже замирает сердце:
– Ты сейчас серьезно?
– Нет, конечно. Я это просто так сказал, – спохватывается Глеб. Если бы мне вонзили шило в бок, не было бы так больно. Глеб никогда не производил впечатление расчетливого холодного человека, но что я действительно знаю о нем? Только то, в чем убедилась эмпирическим путем: в свободное время мы общаемся в Сети. А больше никогда ничего и не было.
Злая слеза катится по щеке, и я резко стираю ее ладонью. Ненавижу себя, жалею и смеюсь в голос: с чего я вообще взяла, что вдохновляю его на борьбу, направляю и помогаю не сбиться с пути, если сама не знаю, куда двигаться, и мечусь, как слепая комета в черном космосе?
Если стряхнуть наваждение и ворох глупых мечтаний, останется факт: Глеб – мой друг. А это тоже немало… И я пишу:
– Мы друзья, а друзья помогают друг другу. Так что ради нашей дружбы я готова стать кем угодно, даже твоей девушкой.
Звучит бредово, но сообщение улетает, а Глеб, прочитав, долго записывает голосовуху. Пока я слушаю ее, приходит еще одна, и еще. Он говорит, что больше не хочет мстить Макарову и решил остановиться, – мы даже тут совпали, и по щекам текут новые слезы. Но совпадения в мелочах – не повод без памяти влюбиться. Скорее наоборот: это противоположности притягиваются, а потом вечно мучаются от одиночества, как и их истинные половинки, – рядом с кем-то другим. Например, с ним рядом какая-то Оля. И она уже пускает в ход свои чары.
Прочистив горло, надиктовываю ответ, что он все делает правильно: власть и заработанная таким образом популярность все равно не принесли бы радости.
– Ведь мы с тобой не для этого все затевали…
– А для чего? Напомни, пожалуйста, а то я и впрямь начал забывать. Разве мы не собирались стать звездами?
Вопрос выводит из равновесия. На него нужно отвечать честно, но я не могу признаться, что меня больше не заботят глупые статусы. Я просто хочу, чтобы люди, которые мне дороги, были счастливы. И, как бы Глеб ни определял для себя это самое счастье, буду ему помогать.
– Звезды указывают путь, они вдохновляют и вселяют надежду, – произношу я задумчиво. – Они помогают заблудившимся вернуться домой и приносят нам красивые мысли и сны. По крайней мере я хотела быть именно такой звездой, а не бешеной кометой, которая носится в черном пространстве и врезается во все подряд.
А потом меня накрывает звенящая тишина: мучительно стыдно за то, что я торопила события и нарисовала в голове картинку идеального мира, которого не существует. У Глеба своя, отдельная жизнь, он запросто может выбрать не меня.
Я разбита: не могу приступить к домашке, не могу выйти из комнаты, не могу подняться с дивана.
Когда Алину бросил Серега, она бодрилась – купила новые шмотки, постриглась под каре и много тусовалась с подружками, но однажды призналась, что самый страшный удар можно получить только от любви. На что я выплюнула: «Как то, что существует только в твоем воображении, может нанести реальный вред?»
Вернувшаяся с работы мама несколько раз стучится в дверь и настаивает на ужине. Я собираю остатки сил и бреду на кухню.
Алина в бодром расположении духа: мамочки с детской площадки рассказали ей о покалеченной тачке Серёги, и сестра поглядывает на меня с нескрываемой благодарностью.
Я уношу еду к себе, но аппетита нет. Достаю из дальнего угла коробку с куклами – теми, что не годятся на продажу, выбираю самую дешевую и уродливую и, выдвинув ящик стола с иголками, нитками, бусами
