Розмари. Булавки и приворотное зелье - Саманта Джайлс
— Палома велела проковырять дырку в бумаге.
— Что? — мы с Эди озадаченно переглянулись.
— Паломы здесь нет, Лоис. Ты о чём? — вздохнула я, злясь на сестру.
— Если мы не можем увидеть Палому, это ещё не значит, что её тут нет или что я её не слышу. Просто делайте, что я говорю, не то она тебе опять на плечо наделает, Рози. — Выкладывая эту порцию информации, Лоис выглядела очень надменно, и я вспомнила эту кошмарную птицу и её жидкий помёт. Я подумала, что лучше будет уступить ей, так что опустилась на колени и начала изо всех сил раздирать бумажный пол. Эди присоединился, глядя на меня вытаращенными глазами, а Лоис с Би тем временем отплясывали небольшой победный танец и совершенно не помогали. Я уже собралась возмутиться, что так мы ничего не добьёмся, ведь мне казалось, что разорвать эту бумагу будет нелегко. Но тут крохотная дырочка, которую я проделала, внезапно расширилась — и мы обнаружили, что снова падаем, на этот раз совсем невысоко, а затем кучей приземлились друг на дружку.
Помещение, где мы оказались, было довольно большим; все его стены, кроме одной, были увешаны вырезками из газет. Там висели портреты известных исторических личностей и фрагменты местных новостей от Бедфорда до Бангкока. Эди даже высмотрел историю из Агры (это в Индии) про паука-людоеда. Четвёртая стена была просто чёрной, и там, в углу между этой чёрной стеной и заметкой «Самое жаркое лето с 1904 года», сидела Филлис.
Её долговязая фигура сжалась в комочек: она сидела, обхватив колени руками, обнимая саму себя. Кожа выглядела серой и усталой. Одно стекло её очков в синей оправе было разбито, одна нога босая, без туфли. Седые курчавые волосы, которые она обычно мыла и укладывала каждую неделю, унылыми клочками свисали по ушам и шее.
Но когда Филлис подняла глаза и увидела нас троих, она расплылась в широчайшей улыбке, какую мне доводилось видеть, раскрыла объятия и сказала:
— Добро пожаловать в зал Свободной Воли!
23. Зал Свободной Воли
— В жизни так не радовалась при виде троих детей, — заявила Филлис, задумалась на секунду, а затем подтвердила: — Да, честное слово.
Мы с Лоис подбежали и обняли её, а она тем временем всё сидела. Мне показалось, что ей было трудно быстро встать. Я была так ошеломлена тем, что мы в конце концов нашли её, что мне пришлось проглотить комок в горле, прежде чем я снова смогла говорить.
— Боже мой, девочки, да вы совсем выросли! — Тут она остановилась и обратила свой взгляд на Эди, который застенчиво оглядывал комнату, не зная, как к нам присоединиться, и чувствуя себя немного лишним.
— А кто этот симпатичный молодой человек?
Эди нервно поправил очки на носу, и вид у него стал слегка смущённый.
— Это Эди, мой школьный друг, он гений математики, и он помог нам пройти через портал, прежде всего тем, что задал Арадии задачку и угадал её возраст и размер обуви.
— М-м-м-м, — Филлис приподняла брови. — Не думаю, что после этого она станет лучше к тебе относиться. Возраст — это её больное место.
— Ты пела не очень весёлую песню, Филлис, — вставила Лоис и сунула Би в руки Филлис, не раздумывая, хочет она того или нет.
— Да, милая, не очень весёлую, правда? Я не знаю, что со мной случилось, но с тех пор, как я очутилась в этом месте, мне ужасно грустно, и не только потому, что я попала в ловушку. Обычно-то я довольно находчивая и не унываю.
— Как ты здесь оказалась, Филлис? — спросила я, рассматривая стены.
— Ну, — приступила Филлис с озабоченным видом, — я пыталась переместиться вперёд во времени, в вечер пресс-показа твоей мамы. Я знала, что она получит эту работу, и у меня было ощущение, что Мел Вайн воспользуется этим случаем, чтобы устроить какую-то большую пакость. — Она помолчала. — Фрэнсис или дядя Вик рассказали вам про Отродий и их главаря?
— Да, рассказали, — подхватила я. — Роджер Немилл и Джон Родд, судья и торговец: они думали, что Ализон Ловкинс прокляла Джона Родда и того хватил удар…
— Верно, дорогая. Ализон хотела купить у Джона Родда булавки, чтобы сотворить приворотное заклятие, а Джон ничего ей не продал. Она очень разозлилась на него, потому что была по уши влюблена в парня из той деревни, по имени Майкл Хватт. Непутёвый был человек, но всё же первая любовь, что поделать. Она обратилась к Джону Родду, потому что отчего-то вбила себе в голову, что Майкл — её судьба, хотя тот к тому времени уже был помолвлен с племянницей Джона Родда. Бедной Ализон это было невдомёк. Она так разгневалась из-за того, что Джон отказался продать ей булавки, что, когда он уходил, эта глупая девчонка крикнула ему вслед: «Чтоб ты потерял всех, кого любишь, одного за другим, раз ты так измываешься надо мной, бессердечный ты человек!»
Лицо Филлис было печальным, полным сожалений.
— Ализон не знала, что жена Джона Родда как раз умерла от родов, и мало того, его новорождённая дочь была мертворождённой. Так что он совсем недавно потерял и любовь всей своей жизни, и единственного ребёнка. Её слова вновь пробудили всю его скорбь и отчаяние — быть может, от этого его и хватил удар, а вовсе не от проклятия, хотя людям так легко в него поверить. — Филлис вздохнула и продолжила: — После тех событий Джон был так убит горем и потрясён речами Ализон, что, когда в посёлок прибыл Роджер Немилл со своей задачей — выявить и вымести прочь всякое ведьмовство, первым именем на устах Джона Родда было имя Ализон и её семьи: все они были известными знахарями, лечили травами, помогали исцелять болезни и отгонять злых духов. Бабка Ализон была повитухой и за последнее время приняла несколько мертворождённых младенцев, и это, конечно, стало ещё одним доводом для Роджера, который нашёл, что легче лёгкого арестовать её за убийство.
— Что значит «мертворождённый»? — неуверенно спросила я.
— Это когда ребёнок рождается мёртвым, милая, а это часто случалось в те времена, но не из-за колдовства или дьявольских козней, а потому, что с гигиеной было совсем плохо, знаешь ли. Люди хуже питались, и, конечно, не было тех медицинских знаний, как сейчас. С того дня в 1612 году, когда были повешены те, кого стали называть колдунами из Пендл-Хилл, Джон Родд задался
