Виктор Драгунский - Невероятные истории. Денискины рассказы
И все подо мной загремело, особенно корыто, ведь я в темноте не вижу. Грохот стоит дьявольский, а Ефросинья Петровна уже слегка помешалась и кричит какие-то странные слова:
— Грабаул! Караулят!
А я выскочил, и по стене шарю, где тут выключатель, и нашел вместо выключателя ключ, и обрадовался, что это дверь. Я повернул ключ, но оказалось, что я открыл дверь от шкафа, и я тут же перевалился через порог этой двери, и стою, и тычусь в разные стороны, и только слышу, мне на голову разное барахло падает.
Ефросинья Петровна пищит, а я совсем онемел от страха, а тут кто-то забарабанил в настоящую дверь!
— Эй, Дениска! Выходи сейчас же! Ефросинья Петровна! Отдайте Дениску, за ним его папа пришел!
И папин голос:
— Скажите, пожалуйста, у вас нет моего сына?
Тут вспыхнул свет. Открылась дверь. И вся наша компания ввалилась в комнату. Они стали бегать по комнате, меня искать, а когда я вышел из шкафа, на мне было две шляпки и три платья.
Папа сказал:
— Что с тобой было? Где ты пропадал?
Костик и Мишка сказали тоже:
— Где ты был, что с тобой приключилось? Рассказывай!
Но я молчал. У меня было такое чувство, что я и в самом деле просидел под кроватью ровно двадцать лет.
Дымка и Антон
Прошлым летом я был на даче у дяди Володи. У него очень красивый дом, похожий на вокзал, но чуть-чуть поменьше.
Я там жил целую неделю, и ходил в лес, разводил костры и купался.
Но главное, я там подружился с собаками. И там их было очень много, и все называли их по имени и фамилии. Например, Жучка Бреднева, или Тузик Мурашовский, или Барбос Исаенко.
Так удобней разбираться, кого какая укусила.
А у нас жила собака Дымка. У нее хвост загнутый и лохматый, и на ногах шерстяные галифе.
Когда я смотрел на Дымку, я удивлялся, что у нее такие красивые глаза. Желтые-желтые и очень понятливые. Я давал Дымке сахара, и она всегда виляла мне хвостом. А через два дома жила собака Антон. Он был Ванькин. Ванькина фамилия была Дыхов, и вот и Антон назывался Антон Дыхов. У этого Антона было только три ноги, вернее у четвертой ноги не было лапы. Он где-то ее потерял. Но он все равно бегал очень быстро и всюду поспевал. Он был бродяга, пропадал по три дня, но всегда возвращался к Ваньке. Антон любил стянуть, что подвернется, но умнющий был на редкость. И вот что однажды было.
Моя мама вынесла Дымке большую кость. Дымка взяла ее, положила перед собой, зажала лапами, зажмурилась и хотела уже начать грызть, как вдруг увидела Мурзика, нашего кота. Он никого не трогал, спокойно шел домой, но Дымка вскочила и пустилась за ним! Мурзик — бежать, а Дымка долго за ним гонялась, пока не загнала за сарай.
Но все дело было в том, что Антон уже давно был у нас на дворе. И как только Дымка занялась Мурзиком, Антон довольно ловко цапнул ее кость и удрал! Куда он девал кость, не знаю, но только через секунду приковылял обратно и сидит себе, посматривает: «Я, ребята, ничего не знаю».
Тут пришла Дымка и увидела, что кости нет, а есть только Антон. Она посмотрела на него, как будто спросила: «Ты взял?» Но этот нахал только рассмеялся ей в ответ! А потом отвернулся со скучающим видом. Тогда Дымка обошла его и снова посмотрела ему прямо в глаза. Но Антон даже ухом не повел. Дымка долго на него смотрела, но потом поняла, что у него совести нет, и отошла.
Антон хотел было с ней поиграть, но Дымка совсем перестала с ним разговаривать.
Я сказал:
— Антон! На-на-на!
Он подошел, а я сказал ему:
— Я все видел. Если сейчас же не принесешь кость, я всем расскажу.
Он ужасно покраснел. То есть, конечно, он, может быть, и не покраснел, но вид у него был такой, что ему очень стыдно, и он прямо покраснел.
Вот какой умный! Поскакал на своих троих куда-то, и вот уже вернулся, и в зубах несет кость. И тихо так, вежливо, положил перед Дымкой. А Дымка есть не стала. Она посмотрела чуть-чуть искоса своими желтыми глазами и улыбнулась — простила, значит!
И они начали играть и возиться, и потом, когда устали, побежали к речке совсем рядышком.
Как будто взялись за руки.
Как я гостил у дяди Миши
Так получилось, что у меня было несколько выходных дней в неделю подряд, и я мог целую неделю ничего не делать. Учителя в нашем классе заболели как один. У кого аппендицит, у кого ангина, у кого грипп. Совершенно некому заниматься.
И тут подвернулся дядя Миша. Он, когда услышал, что я могу целую неделю отдыхать, сразу подскочил до потолка, а потом подсел к маме и сказал ей таинственным голосом:
— У меня идея!
Мама сразу притянула меня к себе.
— Давай выкладывай, — сказала она недовольным голосом.
Вот — человек не успел слова вымолвить, а маме уже не нравится. Беда! Всегда так! Просто наказание! Но я промолчал, а дядя Миша сказал:
— Сегодня я уезжаю к себе. Давай-ка я возьму Дениску с собой? Пусть съездит! Все-таки посмотрит Ленинград, прекрасный город, колыбель революции, на Неве легендарная Аврора стоит, как живая, а это знаешь как интересно!
Мама нахмурила брови и сказала:
— А как же обратно?
— Да я его встречу, — отозвался пана. — Ну! Скажи «да», и мы тебя расцелуем в награду.
И они бросились маму целовать. Она отмахнулась от них и сказала:
— Ну и подхалимы! — Потом добавила: — Что ж, поезжайте, — и вздохнула.
И мы поехали с дядей Мишей. Про дорогу в Ленинград я ничего не могу рассказать, потому что поезд отходил без пяти двенадцать ночи, и я сразу заснул как убитый. Посмотрел я вагон только рано утром, и мне все очень понравилось. И уборная, и коридор, и лесенка для второго этажа. Дядя Миша сказал:
— Ну что? Сейчас встретишься со своим двоюродным братом Димкой. Познакомитесь, наконец!
Мы вышли из вокзала и сели в троллейбус, и не успели отъехать, как оказалось — нам уже нужно выходить. Мы бегом взбежали на второй этаж и отворили дверь, а там сидит какой-то парень и ест горячие пельмени. Он подвинулся и сказал мне:
— Давай помогай!
Я к нему подсел, и мы сразу с ним подружились.
— Ты почему не в школе? — спросил дядя Миша.
— Сегодня отец приезжает! — ответил Димка и улыбнулся и стал еще симпатичней. — Да не один, а с братцем. Как можно? Надо встретить!
Дядя Миша хмыкнул и пошел к себе на завод. Димка проводил его до дверей, и мы, еще подрубав пельменей, поскорей пошли смотреть Ленинград. Димка знал его назубок, и мы прежде всего побежали глядеть на Неву — какая она широкая. Мы бежали по набережной, никуда не переходили, и вдруг увидели — стоит корабль, а на нем идет настоящая служба. Все по-военному — матросы, флаги, и написано на корабле: «АВРОРА». Димка сказал:
— Смотри, какой корабль.
Я сказал:
— «Аврора».
Димка сказал:
— Какой корабль… Он участник Октябрьской революции!
И у меня захватило дух, что я вижу «Аврору» своими глазами. И я снял шапку перед этим кораблем.
А потом Димка побежал дальше, а я за ним. Интересно ведь с Ленинградом знакомиться. И мы садились в автобусы, и выходили где-то, и опять садились. И видели памятник Пушкину на круглом скверике. Пушкин был маленький, не то что у нас в Москве, на Пушкинской площади. Нет, куда там! Тут он был помоложе, чем наш, вроде мальчишки из десятого класса. Он был маленький, но очень красивый и симпатичный. Но тут Димка сказал:
— Я проголодался, — и вошел в какую-то дверь.
Я — за ним. Вот, думаю, он уже проголодался! Только что съел целый пуд пельменей и уже! Он проголодался! Ну и парень! С таким не пропадешь.
И мы вошли в большой зал, уставленный столиками. Это оказалось кафе. Мы там поели пирожков — такие трубочки с мясом, вроде блинчиков. Ох и вкусно! Мы потом еще одну порцию взяли, третью. А потом, когда поели, Димка важно так сказал:
— Сколько с нас?
Он заплатил, а я глядел на него во все глаза. Он засмеялся:
— Ну, чего глядишь? Это мне папа дал денег, специально чтобы тебя кормить. Ведь ты же у нас гость, верно?
И когда мы пошли домой, Димка сказал:
— Сейчас поедим, а потом в Эрмитаж.
Я сказал:
— Опять поедим? Ты что, с двойным животом, что ли? И потом, я уже был в Эрмитаже. В Москве. Я там зимой с горки катался. Еще во втором классе!
Димка даже покраснел:
— Да ты что, не знаешь, что в Москве ваш Эрмитаж — это просто садик для детворы, а у нас в Ленинграде это картинная галерея! Музей, понял?
А когда мы подошли к красивому дому на площади и я увидел, что крышу держат огромные великаны, я вдруг понял, что очень устал, и сказал Димке:
— А давай в картинную галерею завтра? А? А то я устал очень. Долго идем.
Димка взял меня под руку и спросил:
— До трамвая-то дойдешь?
Я кивнул, и мы скоро дошли до трамвая и поехали. Оказалось, далеко.
