Счастье в смерти - Елена Васильева
— Давай, сейчас все разложим и начнем.
Здесь, были места, специально оборудованные для палаток. Пока Бен собирал палатку, разжег костер, мы успели порезать салат и подготовить сосиски. Бен включил музыку, и мы начали с Ники подпевать и раскладывать вещи, а Бен жарил сосиски. Мы были счастливы, мы пели песни и танцевали вокруг костра, мы были молоды, нам было по шестнадцать лет. Мы вспоминали наше знакомство с Беном, которое было два года назад. Как Бен, очень стеснялся к нам подойти, но все же осмелился. Ники и Бен мечтали, когда им будет, восемнадцать лет, они будут жить вместе, создадут семью.
— Мил, а ты будешь крестной наших детей. — Говорил Бен, подкидывая дрова в костер.
— Я всегда об этом мечтала, я буду любить ваших детей как своих.
Около минут десяти мы сидели, молча, Бен смотрел в костер и иногда подкидывал дрова, я смотрела на огонь, языки пламени, как дерево превращается в уголь, а затем в пепел, мне стало грустно. Озеро совсем затихло, в вечерних сумерках иногда мелькали отблески воды, небо было усыпано звездами.
Ники сказала, что пойдет спать, мне показалось, что она плохо чувствовала себя.
— Николь, все хорошо. — Говорила я, подойдя поближе.
— Не знаю, голова что-то болит. — Сказала Николь уставшим голосом. — Ребят думаю все хорошо, вы еще посидите, я приду чуть позже, сейчас полежу немного.
— Ник, ты уверенна, что все в порядке? — Спросил Бен и помог ей войти в палатку.
— Да, Бен не переживай, все хорошо.
Бен вышел из палатки, мы сели у костра, Бен подкидывал дрова, смотрел на костер и молчал. И я молчала, мне было комфортно с ним молчать. Я любовалась отблесками воды и звездным небом. Через минут тридцать нашего молчания, мы с ним в раз посмотрели друг на друга и поняли, что надо зайти к Нике.
Я заглянула в палатку, Ники лежала без движения.
— Ники, как ты себя чувствуешь?
— Ребят мне что-то плохо.
— Ник, что болит, ты вся пылаешь? — Я взяла её за руку, рука была очень горячая.
— Мне кажется, что болит все, и мне очень холодно.
Бен взял её на руки и отнес к машине, мы положили её на заднее сиденье, я накрыла её пледом. Собрав вещи, мы уехали. Ники не могла сказать, что у неё болит, что беспокоит. У неё были испуганные глаза, Ники еле дошла до машины. Бен пытался дозвониться до её родителей, но они не отвечали.
Глава 4
Сегодня сороковой день как Ники не стало, мне шестнадцать и ей было шестнадцать. Ники ушла от меня, оставив одну. Я сидела на нашем балконе, с двумя чашками кофе, и рассказывала ей свою жизнь. Говорила, что Бен уехал, не смог быть в этом городе, где её нет. О том, что её родители тоже уехали. Оставили дом, потому что не хотели его продавать. Родители хотели помнить Ники через этот дом, но, а сейчас он им причинял боль. И мне причинял, но я не могу оставить её одну в этом городе.
— Представляешь, тебя нет. Ники тебя нет, нигде нет. Не могу услышать твой голос, не могу положить голову тебе на плечо, а мне это так необходимо. Ты бы меня утешила сейчас. Ну как ты могла уйти, не понимаю, тебе всего шестнадцать лет. Что делать мне? Что со всем этим делать? Моё сердце бьется так, что скоро выпрыгнет, а в груди сидит ком, и он давит на меня. Я не могу плакать, я ничего не могу, Ники, я умираю вместе с тобой. И я обещаю никого больше не любить. Ники самое страшное, что это не сон. Я думала, что я проснусь и услышу твой смех, но реальность оказалась страшной. Я проснулась, но слышала, плачь твоей мамы и рядом был гроб с тобой, Ники в нем была ты, понимаешь, ты лежала с закрытыми глазами. Я смотрела на тебя сквозь пелену слез, говорила, что ты проснешься, что ты сейчас встанешь и побежишь. Моя Ники, но ты не встала, ты лежала, твой глаза были закрыты. Ники, мне сложно, как я без тебя, ответь, пожалуйста, как мне без тебя. Я не знаю, что делать, что мне делать. Все рушится, земля уходит из-под ног.
Ники молчала, теперь будет только одно молчание и больше ничего.
Когда мы добрались в город, головная боль Ники не проходила, и мы повезли её в больницу. Бен так и не смог дозвониться до родителей Ники. Бен побежал к врачам и кричал, что в машине девушка и ей плохо, они быстро выбежали, привезли с собой каталку, положили Ники и увезли, мы ждали, около тридцати минут, потом вышел врач, и сказал:
— Дети можете идти домой, я вызвала родителей, сейчас они приедут.
Мы не стали спорить и пошли в кафе, оно было в этой же больнице на первом этаже. Просидели там около двух часов, потом в кафе вошли её родители, они подсели к нам, её мама плакала.
— Мистер Джон, как там все обстоит? — Спросил Бен у отца Ники.
— Ну как? Все не так плохо, но и не хорошо. Благодаря боли они смогли разглядеть опухоль, размером с горошину, её будут готовить к операции.
Оставшиеся два часа мы сидели, молча, мы ждали пока Ники, разрешат ехать домой. Я вертела в руках стакан с остывшим кофе, совершенно не хотелось его пить, впервые мне его вкус показался невкусным. Минуты тянулись так долго, мне кажется, мы просидели там целую вечность. У меня было много мыслей в голове, но я никак не могла их связать воедино. За окном светало, солнце просыпалось, чтоб нас радовать новым днём. Ники к нам спустилась. У неё был уставший вид, она подошла к нам, попрощалась с Беном, он уехал домой. Я поехала с родителями Николь, в машине Николь мне сказала:
— Только прошу не переживай, все будет хорошо, мы будем жить, будем в старости с тобой это вспоминать и смеяться. Представляешь нас старушками, будем всех ругать. Это будет замечательно, моя старость и ты.
— Да Ники и я так думаю, мы молоды, а это значит, в нас есть силы бороться
Сказав это, я взяла за руку Николь, рука была холодная. Мне хотелось в это верить, и я верила. В моей голове это никак не укладывалось, где — то в глубине души, я признавалась себе, что боюсь. Вдруг
