Королевство Тишины - Марианна Твардовская
Эти мысли успокоили его. Туман рассеивался. Начинался новый день.
Глава 5
Тот, кто взял её однажды в повелительные руки,
У того исчез навеки безмятежный свет очей…
(Н. Гумилёв "Волшебная скрипка")
На следующий день, выйдя из леса, путники увидели деревню, раскинувшуюся на холмах. Лин сначала хотел отправить за милостыней Мари, но, взглянув в её перепуганные глаза, отказался от этой затеи. Оставив её вместе со скрипкой в кустах на краю поля, он решительно направился к домам.
Напустив на себя самый несчастный вид, он постучался в ближайший дом. Открыла пожилая женщина. Из-за её спины с любопытством выглядывали трое малышей, по комнате шустро ползал четвёртый. Вскоре Лин уже сидел за столом, и, жадно поглощая горячую похлебку, вдохновенно плёл про то, что идёт в столицу учиться кузнечному ремеслу, но по дороге его ограбили и чуть не убили. Женщина слушала его, время от времени прикрикивая на шумных детишек. Потом спокойно заключила:
– По говору ты не наш, ты северянин, а значит врёшь. Денег я тебе не дам. Возьми хлеба в дорогу и проваливай.
– И на том спасибо! – ухмыльнулся Лин, и, набравшись наглости, спросил:
– А одежды на подростка лет пятнадцати у вас не найдётся? Я не один, с братом иду, а он так обносился, что и в деревне стыдно показываться.
Женщина кинула на него недоверчивый взгляд, но скрылась за дверью и вынесла вполне крепкие ещё штаны и рубаху. Лин рассыпался в благодарностях, а женщина тем временем собрала в узелок еды: луковицу, кусок хлеба.
– Брату передашь, – сказала она, глядя на него, как показалось Лину, чуть насмешливо. Он в последний раз поблагодарил её и откланялся.
Мари ждала его там же, в кустах. По её виду было понятно, что она уже не верила, что он вернется. Лин кинул ей одежду и приказал:
– Переодевайся.
– Зачем? – удивленно спросила она.
– Меньше внимания привлекать будешь. Давай быстрее.
– Ну, ты хоть отвернись! – гневно воскликнула девочка.
Он возмущённо закатил глаза, но отвернулся. Она долго возилась у него за спиной и, наконец, жалобно вздохнула:
– Большое очень.
Лин повернулся и с трудом сдержал смех. Штаны и рубаха висели на тощенькой фигурке девочки, как на огородном пугале. Он закусил губу, чтобы не улыбаться, подошёл к ней и принялся закатывать рукава и подгибать штанины. Пояс снял со своей нижней рубахи. Волосы она собрала в хвост и спрятала под ворот. В целом получилось неплохо, вполне подходяще для беспризорного мальчишки.
– Хороший мальчик, – улыбнулся он.
Мари обиженно посмотрела на него, но промолчала.
***
Лин сидел у костра и мрачно смотрел в огонь. Дни пролетали слишком быстро, ночи становились всё холоднее, а горы, за которыми начиналось Южное Королевство, были всё так же далеки.
Пытаясь отвлечься от грустных мыслей, он достал скрипку, осмотрел её, пару раз провёл смычком по струнам, но получившийся звук казался слишком громким и резким в лесной тишине. Лин с сожалением убрал инструмент обратно в чехол. Тихий голос Мари вывел его из раздумий:
– А ты знаешь, почему в Сангэре запрещена музыка?
– Ну да, что-то слышал, какая-то история с королевской дочерью.
– Да… Много лет назад на Рождество король и королева с дочкой гуляли по городской площади. Разбойники, переодетые бродячими музыкантами, украли маленькую принцессу и потребовали за неё выкуп. Король пообещал, что даст выкуп, но на самом деле заманил разбойников в ловушку. Их всех перебили, но девочки с ними не оказалось. Тогда король приказал убить всех музыкантов в стране и разбить все музыкальные инструменты. Так Сангэр стал Королевством Тишины…
Лин долго молчал, потом ответил только чтобы что-нибудь сказать:
– Да, чего только не сделаешь в припадке гнева.
– Гнева? – удивилась Мари. – Может быть, горя? Представляешь, единственная дочь пропала!
– Мне нет никакого дела до их горя! – раздражённо бросил Лин, и вновь погрузился в мрачные раздумья.
***
Лин был сыном кузнеца. Третьим сыном, после двух старших братьев, и не очень-то любимым. Отец благоволил старшему сыну, красавцу, отличавшемуся недюжинной силой и умом. Мать любила среднего, спокойного и рассудительного, помощника во всех делах. Девчонок в их семье не считали, сколько их родилось и умерло – наверное, даже мать не сразу бы ответила.
Лин не отличался ни умом, ни силой, да и красавцем его назвать было нельзя. Он был худой и длинный, черты его лица удивительным образом сочетали в себе нечто отталкивающее, и, вместе с тем, притягательное. Мальчик рос молчаливым, неприветливым. Казалось, что в жизни его ничего не интересует. Лет с десяти он помогал отцу в кузнице и стал бы, как и он, кузнецом, если бы не один случай.
Однажды через их деревню шли бродячие музыканты. С ними был слепой старик скрипач, который внезапно заболел и не смог идти дальше. Добросердечная мать Лина приютила старика и заботилась о нем, но он, всё же, вскоре умер. От него осталась скрипка, отличный инструмент работы городского мастера. Отец собирался её продать, чтобы вернуть деньги, потраченные на лечение, а потом похороны старика, но Лин, повинуясь неясному порыву, спрятал скрипку, и вскоре отец в суете о ней забыл. Так скрипка оказалась у мальчика.
Оставшись дома один, он иногда доставал её, разглядывал изящную форму, водил смычком по струнам. У него ничего не получалось, скрипка визжала, как поросенок, и он разочарованно убирал её обратно. На ярмарках он стал с интересом приглядываться, как же играют скрипачи, внимательно слушал и запоминал мелодии. Так музыка начала завладевать им. В голове теснились мотивы, слышанные им раньше, и его собственные. Музыка слышалась ему даже в ударах молота о наковальню в отцовской кузнице. Однажды он вновь попробовал извлечь из скрипки звук, и у него, к огромному удивлению, получилось, а потом стало удаваться всё лучше и лучше.
Отец, как-то застав его за игрой, хотел разбить скрипку, но ограничился поркой непутёвого сына. Инструмент отобрал, но Лин выкрал его при первой возможности. А когда ему исполнилось шестнадцать, и его,
