Мэтт Хейг - Мальчик по имени Рождество
– Ты её только что съел.
– Что?
Ему потребовалась секунда. Хотя нет, две. Может, три. Три с половиной. Нет. Всего три. Три секунды на то, чтобы понять, что именно он услышал. Его единственная игрушка теперь покоилась у него в желудке.
Николас выбежал из дома, и его стошнило в выгребную яму.
– Зачем вы так? – воскликнул он, не в силах поверить до конца. – Её мне сделала мама!
– Ну, твоей мамы с нами больше нет, – сказала тётя Карлотта, которая высунулась в маленькое окно, чтобы понаблюдать за тем, как Николаса тошнит. – И слава богу. От её визгливых песен у меня вечно болела голова. Я просто подумала, что пора тебе вырасти и избавиться от старых игрушек.
Наконец у Николаса в желудке ничего не осталось. Он поднялся и вернулся в дом. Он подумал о маме. О том, как она держалась за цепь колодезного ведра, пытаясь скрыться от медведя. И как только у тёти Карлотты язык повернулся говорить про неё гадости? Николас понял, что выбора у него нет. Придётся уйти из дома. Жить с тётей Карлоттой он не сможет. Он уйдёт – и докажет, что отец не врал. Был только один способ сделать это.
– Прощайте, тётя Карлотта, – едва слышно, но со всей решимостью сказал мальчик.
Он отправится на поиски отца. И увидит эльфов. Он всё исправит.
Очень короткая глава с длинным названием, в которой почти ничего не происходит
Тётя Карлотта пробормотала что-то себе под нос, не глядя на Николаса, и забралась в кровать с двумя матрасами.
А Николас сунул в карман забытую на столе чёрствую краюху и вышел в холодную ночь. Он устал; живот болел, на языке всё ещё ощущался вкус гнилой репки, но его переполняло новое чувство – решимость. Да. Он отправится на Крайний Север.
Миика грыз сухой листик.
Заметив мышонка, Николас подумал, что Миика, наверное, его единственный друг.
– Я иду на Крайний Север. Это будет долгое и опасное путешествие. Впереди меня ждут смертельные опасности. Думаю, тебе лучше остаться здесь. Тут тепло и есть еда. Но если хочешь пойти со мной, подай мне знак.
Миика встревоженно посмотрел на дверь домика.
– Нет, «здесь» не значит с тётей Карлоттой, – торопливо сказал Николас. – В твоём распоряжении весь лес.
Миика покосился на глухую стену сосен и берёз.
– Но в лесу нет сыра.
Николас по-прежнему не говорил по-мышиному, однако общий смысл уловил.
– Так ты пойдёшь со мной?
Миика встал на задние лапки, и хотя Николас не был уверен, ему показалось, что мышонок кивнул. Тогда он поднял его с земли и сунул в левый карман куртки.
И так, с краюхой хлеба и мышонком в кармане, Николас отправился через лес на север, чтобы найти отца и эльфов. Он изо всех сил старался верить, что у него получится.
Старуха
Николас шёл всю ночь и весь день. Он выглядывал за деревьями бурого медведя и даже заметил на земле отпечаток когтистой лапы, но сам зверь так и не показался. Оставив сосновый лес позади, Николас зашагал по дороге вдоль озера Блитцен. Огромное и невероятно чистое, оно казалось зеркалом, в котором отражалось небо.
Николас шёл много дней и много ночей. На глаза ему попался лось, а пару раз – медведи, но чёрные. Однажды мальчику даже пришлось залезть на дерево, где он просидел час, прежде чем медведю наскучило караулить его внизу. Выбившись из сил, Николас сворачивался калачиком между корней, а Миика спал или рядом на земле, или прямо в кармане. Голод Николас утолял грибами, ягодами и чистой родниковой водой.
Он подбадривал себя, распевая рождественские песни, хотя до Рождества было далеко, и справлял нужду прямо в снег, оставляя неглубокие воронки. Мальчик представлял, как разбогатеет и, проснувшись рождественским утром, получит все игрушки из магазина в Кристиинанкаупунки. Или, что куда лучше, подарит отцу карету и лошадь.
Чем дальше уходил Николас, тем холоднее становилось. Иногда ноги у него болели от долгой дороги. Иногда живот сводило от голода. Но он продолжал идти.
Наконец он достиг деревни Сейпаярви, о которой рассказывал отец. Выяснилось, что вся деревня – это одна широкая улица, вдоль которой выстроились красные бревенчатые дома. Николас пошёл по улице и встретил согнутую пополам беззубую старуху, которая ковыляла, опираясь на палку. Скудный жизненный опыт Николаса говорил о том, что в каждой деревне есть своя беззубая старуха (или старик), которая бродит тут и там и пугает чужаков жуткими россказнями. Так что Николас даже обрадовался, что Сейпаярви не стала исключением.
– Куда держишь путь, таинственный мальчик с мышкой в кармане? – спросила старуха.
– На север, – коротко ответил Николас.
– За сыром, – пискнул Миика, который до сих пор так и не понял, зачем они отправились в путешествие.
Старуха, конечно, была странной, но не настолько странной, чтобы понимать мышиный язык. Поэтому она просто посмотрела на Николаса и покачала головой.
– Не на север, – сказала она, побледнев, как снег (разумеется, чистый). – Иди на восток. Или на запад, или на юг… Только дурак пойдёт на север. В Лапландии никто не живёт. Там никого нет.
– Тогда я круглый дурак, – ответил Николас.
– Нет ничего плохого в том, чтобы быть дураком, – заметил проходивший мимо Дурак, звеня бубенцами на остроносых башмаках.
– Я ищу своего отца, – пустился в объяснения Николас. – Он дровосек, и его зовут Джоэл. Он носит красный колпак. Глаза у него очень усталые, а пальцев всего девять с половиной. Он ушёл вместе с ещё шестью мужчинами. Они направлялись на Крайний Север.
Старуха внимательно посмотрела на мальчика. Лицо её из-за плотной сети морщин напоминало карту. Кстати о картах: она вытащила из кармана скомканный лист бумаги и протянула Николасу.
– Через нашу деревню проходили люди… Да, помнится, их было семеро. И они несли с собой карты. – Сердце Николаса подпрыгнуло от волнения. – Одну вот обронили.
– Они вернулись? – с надеждой спросил мальчик.
– Говорю тебе, с севера никто не возвращается, – покачала головой старуха.
– Спасибо, спасибо вам огромное! – воскликнул Николас и попытался улыбнуться, чтобы скрыть тревогу. Он подумал, что нужно отблагодарить старуху, но кроме ягод, у него ничего не было. – Пожалуйста, возьмите ягоды.
Старуха улыбнулась в ответ, и Николас увидел красные десны с пеньками сгнивших зубов.
– Ты хороший мальчик, – прошамкала она. – Возьми мою шаль. Скоро тебе понадобится вся тёплая одежда, что есть.
Николас чувствовал, что даже Миика, который путешествовал в тёплом кармашке, начинает дрожать, и не стал отказываться от подарка. Еще раз поблагодарив старуху, он пошёл дальше – теперь уже с картой.
Николас шёл и шёл: через равнины и скованные льдом озёра, укрытые белым одеялом поля и хвойные леса.
Как-то раз он присел под заснеженной ёлкой, стянул башмаки и посмотрел на ноги. Они были все в мозолях, а там, где не было мозолей, кожа покраснела и саднила. Башмаки, которые с самого начала держались на честном слове, теперь просто разваливались у него в руках.
– Всё без толку, – сказал мальчик мышонку. – Не думаю, что смогу идти дальше. Я слишком устал. И становится слишком холодно. Наверное, придётся поворачивать домой.
Но едва он произнёс слово «дом», как понял, что дома-то у него и нет. Был неказистый домишко близ соснового бора, но там его никто не ждал. Уж точно не тётя Карлотта. Что это за дом, если тебе нельзя спать в собственной кровати?
– Послушай, Миика, – Николас скормил мышонку кусок гриба. – Наверное, лучше тебе остаться в этом лесу. Посмотри на карту. Сомневаюсь, что из нашей затеи что-нибудь выйдет.
Николас и Миика уставились на карту: маршрут экспедиции был отмечен точками, похожими на следы на снегу. А на самой карте не было ни одной прямой линии. Перед ними лежал длинный, извилистый путь, который вёл через леса и в обход озёр к большой горе. Николас знал, что гора большая, потому что именно так она и называлась: Очень большая гора.
Вытащив мышонка из кармана, мальчик поставил его на землю.
– Беги, Миика. Оставь меня. Смотри, здесь есть листья и ягоды. Не пропадёшь. Ну же, беги!
Мышонок поднял на него остроносую мордочку.
– Листья и ягоды? Твоё предложение оскорбительно!
– Серьёзно, Миика, так будет лучше.
Но Миика лишь вскарабкался по ноге Николаса к нему на коленку, и мальчик со вздохом вернул мышонка в карман. Затем он растянулся на поросшей мхом земле, закутался в старухину шаль и уснул, хотя до вечера было ещё далеко.
Пока он спал, начал падать снег.
Николасу снилось, как ребёнком он отправился с родителями на озеро Блитцен. Папа вёз его на санках, а мама смеялась. И он был так счастлив в этом сне.
А потом что-то его царапнуло, и Николас резко открыл глаза. Миика скрёб крохотными коготками его грудь, попискивая от страха.
