Александр Палий - Квакодильные дела
Исчезнувший Призрак возник поодаль и принялся вовсю демонстрировать свое презрение, неуважение и обиду. Он повис, сидя спиной к друзьям, молча и неподвижно, подпирая недовольно закрытый рот всего двумя оставшимися руками. Квакодил и дракончик почувствовали себя неловко.
- А чего он хотел, На? - тихонько спросил Ква.
Дракон недоуменно похлопал ресницами и пожал плечами. Потом вопросительно посмотрел на квакодила и махнул головой в сторону Призрака.
- Как зевать, так ты, а как выяснять, так я, - совсем по-призрачному заворчал квакодил.
Дракончик подтянул поближе левую лапу и стал подталкивать Ква вперед. Ква поупирался, потом все же продвинулся и присел рядом с Призраком. Призрак недовольно зашебуршился, но остался там же.
- Погода сегодня хорошая, - начал издалека Ква, оглядываясь по сторонам. И продолжил, плавно переходя к делу:
- И чего это ты развопился, кошмарик полуночный?
- Ммм-мусой! - сердито заорал Призрак сверху вниз, яростно поворачиваясь к Ква. - Мусор! Стыд и срам! Позор! Хлам! Мерзость! Грязь!
- Где? - удивились Ква и дракон. На с места не двигался, он вытянул шею и его голова оказалась рядом, но, для безопасности, позади Призрака.
- Где? Где? Где? - тоскливо передразнил Призрак, воздевая руки к небу. - В Выбежище, вот где!
Он стал объяснять. Не так быстро и яростно, как в первый раз. Оказалось, что сверху падает всякий мусор, листики, комочки грязи и всякие другие, внизу ползают "чейвяки", паучки заплели вход паутиной, и так далее и тому подобное. В Выбежище никто не забредает, пугать некого, так недолго остаться и без работы, и выбегать некому, и вообще, и вообще, какой уважающий себя пугательный объект будет заводиться в таком... в таком... в таком... в таком...
- Достаточно, - серьезно сказал квакодил, уяснив проблему, и Призрак презрительно скривился и замолчал. Скрестил ручки на груди и уставился в небо.
- Надо убираться, - подвел итог Ква.
- Куда? - немедленно спросил На.
- Не куда, а где, - ответил Ква, - в Выбежище. Он же призрачный, он сам не может. Пойдем!
Дракончик в два счета смахнул с купола листья, комки, пыль, укоротил траву вокруг и стал довольно облизываться. Ква заглянул внутрь, попросил Самого Ужасного и Коварного посветить, вылез, посмотрел по сторонам. На дереве над ними сидела сорока, чистила перышки и изо всех сил делала вид, что ничем не интересуется.
- В жизни не ел таких замечательных червяков, - сообщил Ква громко-громко. - А сейчас мы все вместе идем играть в новую игру - Призрачные Прыгалки. До самого вечера!
Сорока тут же снялась и улетела. Ква оседлал дракона и скомандовал:
- Вперед, на берег!
- А внутри? - завопил Призрак.
- Вечером увидишь, - пообещал Ква и посмотрел вслед сороке. - Пойдем, пойдем. Поиграем. Тебе надо ненадолго отлучиться.
Потом они играли. Призрак зависал высоко над водой, дракончик взмахивал хвостом и квакодил взмывал вверх, пролетал над призрачным туманчиком, несколько раз переворачивался и нырял глубоко-глубоко. Призрак жульничал, съезжал в сторону, расплывался, хныкал и стонал: "Нецесно, нецесно, нецесно..." Он исчез, когда настало время ужина. Появился перед сном, облетел ярко-малиновым торжествующим облачком вокруг головы дракона и исчез, так и не поблагодарив.
Ква проводил его своим милым задумчивым взглядом и язвительно сказал:
- Я вот думаю... А что мы будем делать, если он в следующий раз потребует для благоустройства своего ненаглядного Выбежища квакодилье чучело и шкуру дракона?
Глава 6. Концерт, или что происходит в кустах
Конечно же, вы скажете, что раки свистеть не умеют, и, конечно же, вы будете совершенно правы. Да какой это свист! Этот резкий шум больше всего похож на какое-то цоканье, такой непонятный звук: то ли "Т", то ли "Ц". И, ладно бы, они обходились бы без всяких там приспособлений, так и то не могут, прижимают клешнями эти штуки - которые они, эгоисты, называют раковинами - к усам, и дуют вовсю, и никто не способен дунуть больше трех раз подряд. И не всякие раковины годятся, а только эти - "В-Ус-Три-Ца", или устрицы. Какой же это свист! Шум, конечно, неимоверный, сплошное безобразие. Хорошо хоть, они занимаются этим только по утрам в Пятницу, если накануне прошел дождь и кустики на Горе Искусств достаточно мокры. Вот Шельма утверждает, что нигде нет такой хорошей Ак-Кустики. Прут всей толпой по сырой траве до самого верха и тарахтят на все лады, а потом хвастают, что у них - Кружок Художественного Свиста. Теперь вы понимаете, почему Гору Искусств все обходят стороной - после Дождичка В Четверг?
А сегодня - самое обычное Воскресенье, тихое и безоблачное. Вдруг с вершины холма раздались звуки, разбудившие мирно дрыхнувшего в кустах на восточном склоне Фиолетовую Радость, да так разбудившие, что он, жалобно подвывая, со всех ног бросился прочь.
- Что это, Ква? - спросил дракончик, когда звуки перелетели через Озеро и стали слышны друзьям. Квакодил прислушался.
- Это смотря откуда, - ответил он. - Если со Спортивного холма - значит, тренировка. А если с Горы Искусств, то это выступление.
- Понятно, - сказал ничего не понявший На. - И часто это так бывает?
- Ну... - квакодил задумался. - С тех пор, как научились выплавлять железо... Да, где-то каждые пять-семь лет он повторяет...
Волей-неволей, ему пришлось объяснять.
С тех пор, как стали выплавлять более-менее качественное железо... А стекло к этому времени уже умели изготавливать. Это стало одним из мощных противнопугательных средств, имеющихся в кошмарном арсенале привидений - скрип железа по стеклу. Время от времени Пи, чтобы не потерять навыка и освоить новые полутона, устраивал вот такие концерты-тренировки.
Не знаю, как ему это удалось, но на этот раз Призрак собрал целый квартет. Его участники сидели кружком на лысой вершине и пиликали, кто как мог: старая облезлая выдра по имени Тыдра, слепоглухой заикающийся крот по имени Ккот, неряшливый пятнистый крыс Богданс - имя это или фамилия, никто толком не знает. И во главе - сам маэстро, лично, мечущий молнии Призрак, использующий в таких случаях сценический псевдоним - Приз. Инструменты в лапах оркестрантов соответствовали назначению: почти целая бутылка с отбитым горлышком, осколок зеркала, надтреснутый бокал без ножки, обломок ножовочного полотна, сверкающий полированным хромом кусок автомобильного бампера - совершенно непонятно, как он мог здесь оказаться, - и поломанный, ржавый-ржавый гаечный ключ, бывший когда-то "на девятнадцать". Ансамбль был достоин называться бокально-инструментальным. Под руководством Пи и при его активном участии вся компания издавала дикий, отвратительный скрежет.
- Так это концерт! - восхищенно сказал На. - Они исполняют... симфонию!
- Нет, - скептически заметил квакодил, - скорее, какафонию.
- Ква-ко-фонию... - мечтательно протянул дракончик. - Ах, как бы мне хотелось поучаствовать!
- В чем же дело? - Ква прищурился и взглянул на солнце. - Сегодня вполне подходящий день для Радостных Сюрпризов.
"И для других тоже," - подумал он про себя.
- Правда? - недоверчиво спросил На. - Но они уже играют?
- Так ты не теряй времени, - посоветовал Ква.
Дракончик развернулся и убежал.
Сделав небольшую паузу в исполнении, маэстро Приз разъяснял оркестрантам разницу в тонах - от верхнего "Вззз" до нижнего "Шкрр". Вдруг из-за кустов появилась радостная физиономия дракончика и... На издал свой коронный вопль.
- Ква-а-а...! - донеслось до квакодила.
Через минуту над безмятежно стоящим на часах квакодилом медленно материализовалась и угрожающе повисла в воздухе зловещая тень. Призрак был настолько темен, что солнечные лучи едва просвечивали сквозь него. Он молчал. Ква почувствовал себя так, словно на него вылили сразу несколько ведер Ледяного Презрения, подряд. После чего Призрак удалился, вместе с Чувством Выполненного Долга.
"Ненаглядный мой", - ласково подумал квакодил. - "Цены тебе нет в такую жару!"
Но вслух ничего не сказал.
- Ну, как? - встретил он вопросом вернувшегося дракончика.
- Да ну их... - разочарованно ответил На. - Только-только начал, так они сразу и сдрыснули.
- Не "сдрыснули", а "разбежались", - философски заметил квакодил.
- Ладно! - охотно согласился дракончик. - Ну, сдернули.
- Не "сдернули", а "убежали", - терпеливо поправил квакодил.
- Ладно! - великодушно махнул лапой дракончик. Он еще не научился подолгу быть грустным. - Все равно я никого не споймал.
И убежал.
Глава 7. Нечаянная встреча
Кабан из деревни Ромашкино был никаким не Самым, а обыкновенным. Среднестатистическим. Впрочем, нет - он был Самым. Самым Обыкновенным. Его длина, от пятачка до кончика вытянутого хвостика, хоть так меряй, хоть наоборот, - его длина в точности равна одному кабаноиду, есть такая свинская мера длины. Это давало ему основание величать себя Кабаноидом Ромашкевичем, считать своего рода эталоном и при случае торжественно заявлять: "Я - народ". И в самом деле, так как он был Самым Обыкновенным, его точка зрения на всякие вопросы чаще всего оказывалась самой обыкновенной, хотя и свинячьей. Этим он больше всего гордился и с некоторых пор не признавал никаких других авторитетов, кроме себя, народа. Некоторое образование позволяло ему иметь свою любимую Подстольную Книгу. На стол его пока еще не подавали, а за столом сидеть не пускали, поэтому книга и оставалась Подстольной. Название книги, состоящее из одного короткого слова "Устав", переводилось на обыкновенный язык как "Совершенно выбившись из сил". Цитатами из нее он любил приукрасить свою многосложную цветистую кабанью речь: "Мирноуволенный, получив прикастрюлие, говорит 'Грызть!' и приступает к его забыванию", ну, и так далее. Почему он упоминается здесь? Он является одним из немногих представителей внешнего мира, появляющихся в Приозерье.
