Юрий Коротков - Мадемуазель Виктория
Впереди возвышается над толпой белый шлем полицейского.
-- Мистер, где улица Мухаммеда?
-- Вам нужна улица Мухаммеда Исмаил Паши, Мухаммеда Мархаши Паши или Мухаммеда Масхар Паши? А может быть, Мухаммеда Бей Эс Эль-Араб? Или Мухаммеда Сабри Эбау Алам?
А кто его разберет! Все в голове перепуталось.
-- Мистер, олд рашен эмбесси!
Сколько раз выручали их эти слова! Любой житель Каира знает старое здание советского посольства на берегу Нила в Замалеке.
Полицейский удивленно смотрит на запыхавшуюся мадам и плачущую мадемуазель, выплевывает жвачку и ведет их за собой.
За углом -- набережная и белый особняк в тени эвкалиптов. Раньше здесь было посольство Советского Союза. В двух кварталах отсюда, за кофейней "У трех пирамид", -- русская колония.
-- Спасибо, мистер, сенк ю!
Полицейский пожимает плечами и смотрит вслед бегущим мадам и мадемуазель.
Папа хмурится и молчит. Если папа не ругается, значит, ужасно сердит. Переволновался, да еще опаздывает на прием к президенту.
Вика на бегу надевает ранец, и они с папой спешат к русской вилле. У виллы недовольно фыркает автобус. Все уже собрались, ждут только Вику.
Папа подсаживает ее на ступеньки, автобус захлопывает двери, и шофер-араб трогает с места.
ШКОЛА
-- Вечно из-за тебя опаздываем, -- шипит Светка. -- Она там косы чешет, а мы тут сиди жди.
-- Опять торгпредские первые приедут, -- поддакивает Матрешкин.
Вика опускает голову. Она первый раз опоздала, и не нарочно. И все это знают, но почему-то молчат. Ясно почему -- обидно, что торгпредские приедут раньше.
А Светка и рада уколоть ее. Светка смертельно завидует, что Вику все слуги любят. Махмуд однажды ей ножичек из черного дерева подарил. А Светка, капризная, настоящая мадемуазель, и двух слов по-арабски сказать не может. Слуги ей кланяются, потому что так полагается, но ни разу не улыбнутся. Светка Лисицына самая красивая в классе, а никто с ней не дружит. Только Матрешкин вокруг нее ужом вьется. Матрешкин в нее влюблен по уши. Он маленький, вертлявый, как обезьянка, Светке совсем не нравится, она его замечает только тогда, когда надо диктант списать.
-- Молчала бы уж, -- сердито отвечает Светке Саша Пустовойт. -- Забыла Красное море?
Настоящий друг Саша. Всегда рядом, всегда поможет.
Вика в Египет приехала посреди учебного года. Клетчатой формы нет, ребята незнакомые. А еще оказалось, что тут деление в столбик давно прошли. Признаться, что не знаешь, стыдно. Хоть плачь!
На перемене подошел Саша. Сам подошел, никто его не просил.
-- Давай объясню.
И очень понятно рассказал. Проще простого оказалось в столбик делить.
Саша -- украинец, большеголовый, с крепкими, будто резиновыми ушами. Очень серьезный, степенный. Если спросишь его о чем-нибудь, внимательно на тебя посмотрит, подумает, а потом уже обстоятельно ответит.
И сейчас он здорово Светку срезал. Красное море, она, конечно, не забыла, и никто не забыл.
Зимой, после Нового года, русская школа ездила на экскурсию в город Суэц. Осмотрели опрятный белый городок, и суетливый порт, и караваны больших кораблей, втягивающиеся в канал. А Красное море приняло гостей неприветливо. Оно было не красным и даже не синим, а белым от барашков, которые бежали от самого горизонта и разбивались о коралловые рифы, отчего вода у берега будто кипела. Неужели зря ехали?
Но Валентина Васильевна, классный руководитель, нашла выход. Третий класс выстроился в цепочку и крепко взялся за руки. Так и стояли цепочкой по горло в соленой пене. А если прибой и валил кого-то с ног, то упавшие тут же вскакивали, опираясь на руки друзей.
Вика стояла с краю цепочки, держась только за Светкину руку. Когда особенно большая и пенная волна накатила на ребят, Светка испугалась, бросила Вику и обеими руками вцепилась в Матрешкина. Волна разбилась о плотную цепочку, а Вику сбила с ног и поволокла в море.
Саша и Витька Сукачев кинулись за ней, цепочка распалась, и волны тотчас разбросали ее.
Взрослые бросились в воду прямо в одежде. Местные арабы последовали за ними в галабиях и платках. С трудом они выловили ребят из кипящей пены.
К счастью, третий класс не пострадал, только Вика нахлебалась соленой воды и ободрала спину об острую гальку.
И здесь же, на берегу Красного моря, состоялся октябрятский сбор. Досталось же Светке! Даже горячий ветер Аравийской пустыни на обратном пути не высушил ее слез...
-- Тили-тили тесто, жених и невеста, -- тихонько, осторожно бормочет сзади Матрешкин.
Вот такой он человек, этот Матрешкин. Появился в классе год назад и сразу к Вике подбежал:
-- Кто твой папа? А? Инженер? А я с тобой дружить не буду! Я -посольский!
Но Валентина Васильевна быстро его к общему знаменателю привела. На следующий день увидела его в школе и будто бы удивилась:
-- А ты что здесь делаешь? Ты ведь посольский. Тебя, наверное, в посольстве ждут?
И Матрешкина одного в огромном автобусе отправили через весь Каир в советское посольство, к отцу.
Вернулся он к следующему уроку красный, притихший. И с тех пор в классе нет ни посольских, ни консульских, только инженерские и торгпредские -смотря кто в каком автобусе в школу ездит...
-- Это кто жених и невеста? -- закипает Саша. -- Я тебе покажу "тили-тили".
-- Ребята, -- укоризненно качает головой Валентина Васильевна. -- Разве можно ссориться в такой день!
Такой день, такой день! Все зашевелились, вытаскивают из ранцев галстуки. Настоящие только у Вики, Матрешкина и Светки -- она еще прошлым летом из отпуска привезла. А остальным мамы шили. И сатиновые, и капроновые. У Витьки Сукачева -- шерстяной, вязаный. У Андрюшки Чубенидзе галстук бордовый в горошек.
-- Мама вчера из платка выкроила, -- смеется Андрюшка. -- Любимый платок был, отец еще в Тбилиси подарил.
Автобус проезжает мост "26-го июля". В этот день пятнадцать лет назад "Свободные офицеры" выставили из Египта короля Фарука Первого. Король далеко не уехал, сидел в Италии и ждал, не позовут ли его обратно. Но не дождался и помер от обжорства, подавился курицей на званом обеде.
Нил под мостом грязный, песочного цвета. Купаться в нем нельзя.
Раньше Вика высматривала под мостом крокодилов: где же еще жить нильским крокодилам, если не в Ниле? Но в такой воде ни один крокодил не выдержит. Нет в Ниле крокодилов, есть ржавые баржи, доверху груженные тюками хлопка. Между баржами плавают белокрылые яхты и лодки торговцев рыбой.
-- Ребя!! Торгпредские! -- в восторге орет Витька.
По улице фараона Рамзеса мчится второй школьный автобус. Едут торгпредские -- дети работников торгового представительства. У них колония в Докки, недалеко от нового советского посольства. Тоже задержались, наверное, в уличную пробку попали.
В школе торгпредские и инженерские -- друзья. А по пути в школу -соперники.
-- Ахмед, жми! Быстрее, Ахмед! Обгоняй!
Шофер Ахмед смеется, сверкает белыми зубами, кивает. В торгпредском автобусе прыгают, машут руками. Они впереди.
-- Ахмедик, миленький, еще чуть-чуть!
Ахмед газует, обгоняет легковушки, равняется с торгпредским автобусом. Автобусы мчатся рядом, окно в окно. Торгпредский чуть выходит вперед. Но тут перед ним с перекрестка выворачивает тяжелая повозка, груженная мандаринами. Торгпредские притормаживают, и Ахмед вырывается вперед.
-- Ура!!! -- вопят инженерские.
Хулиган Сукачев высовывается из окна по пояс и показывает отставшим длинный нос.
Автобус медленно ползет дальше по узким каменным улочкам. Это район Баб-Эль-Бахр. Отсюда начинается Старый город. Зелени почти нет. Дома слепые, окна выходят во двор, а по улице -- голые стены. Будто каменный лабиринт. Попадешь сюда ночью -- и не выйдешь никуда.
Автобусы тормозят у русской школы. Ребята вываливаются из машин.
-- Обошли, как стоячих!
-- Нечестно! Не по правилам! -- возмущаются торгпредские. -- Если бы не мандаринщик...
-- Если бы да кабы, да во рту росли грибы!
Грибы! А Вику дома ждет обед с грибами. Она было открывает рот, чтобы похвастаться, но вовремя спохватывается. Хорошо бы всех угостить, но на всех не хватит. Нечего тогда и хвастаться, и так все по дому соскучились.
Школа на школу непохожа: белый особнячок с колоннами. За решеткой -пальмы. Внутри -- круглый холл и четыре двери по кругу, четыре класса. Викин, третий, самый большой. А первачков только шестеро.
В классе настоящие парты в два ряда и доска -- все, как полагается. И дневники обычные, только дни недели исправлены от руки: в Египте выходной -пятница, а неделя начинается с субботы. А вот тетрадки у всех арабские, их надо переворачивать вверх ногами -- арабы пишут справа налево, и корешок тетради у них справа.
Анджей и Казимир Геленжевские, близняшки-поляки, уже здесь. Польской школы в Каире нет, Анджей и Казимир учатся в русской.
Валентина Васильевна стучит указкой по столу:
-- Тише, тише!
-- Последний день, учиться лень, сижу за партой, как тюлень, -тараторит Витька.
