Владимир Король - Меня зовут Нур Ахмат
— Слушайте все! — громко начал Сайфуддин-хан. — Эти воины сегодня покарали моих врагов в вашем кишлаке. Скоро я возьму штурмом провинциальный центр, дойду до Амударьи.
— Большая беда идёт с севера, — вещал душманский главарь. — Сюда везут отравленный хлеб. Бросьте эту подачку в пропасть на съедение горным козлам. Только что из разведки в Кабул пришёл мой сын. Он может подтвердить правоту моих слов. Я верно говорю, Зергун?
Как хлыстом, ударили слова душмана: «Сын…»
Бандит положил на голову Нур Ахмата руку с тяжёлыми перстнями на крепких пальцах.
Нур Ахмат отстранился. Он видел, что люди кишлака Фатех ждут от него слов.
Ждал и Сайфуддин-хан.
Должен же мальчишка понимать, что его тащили сюда, за десять перевалов, не для того, чтобы угощать лепёшками и халвой. Своим поступком на пустыре в Кабуле он заслужил смерть. А сейчас ему лишь дают последнюю возможность купить себе жизнь. Пусть только скажет «да». Или хотя бы промолчит. А потом будет говорить в кишлаках всё, чему научит его новый «отец».
Скажи Нур Ахмат «да», и колонну с хлебом вооружённые, обманутые им, Нур Ахматом, горцы встретят пулями — это вместо благодарности за бескорыстную помощь. Погибнут люди. И долго ещё ложь и недоверие будут отравлять жителей кишлака Фатех.
Трещал огонь — горели оконные рамы школы. Над жителями кишлака Фатех кружились искры. Люди ждали, что скажет мальчик.
И тогда над задымлённой долиной прозвенело:
— Нет! Я не сын шакала! И зовут меня не Зергун, а Нур Ахмат!
Сайфуддин-хан молча и тяжело пошёл прочь, глядя себе под ноги.
— Как быть с мальчишкой? — засуетился рядом бандит в зелёном халате.
Сайфуддин-хан молчал.
Каких-нибудь пять лет назад он усмирял взбунтовавшегося от налогов дехканина ударом кнута. Он и лиц крестьян почти не видел. Помнит только их согнутые спины. И вот эти рабы отняли у него землю, а какой-то оборванный сын шофёра смело смотрит ему, Сайфуддин-хану, в глаза, не боится называть его своим врагом и, что уж совсем непонятно, презирает мученическую смерть.
Бандит в зелёном халате всё спешил за главарём. Сайфуддин-хан резко остановился, сквозь зубы процедил:
— Мальчишку забросать камнями.
Как из колодца, Нур Ахмат слышал визгливый голос душманского муллы: «Верьте Сайфуддин-хану! Голод помутил разум его сына, силы покинули его!» Но ответить врагу Нур Ахмат уже не мог. Душманы в зелёных халатах под руки тащили его подальше от кишлака…
Люди кишлака Фатех стояли молча. Их руки были бессильно опущены, лица суровы. Веками жили они, хоронясь от всего мира, с опаской поглядывая даже на соседа. У каждого из них было оружие, и если кому-то и верили они, то только своему мулле. Теперь их мулла лежал в окровавленной чёрной одежде у маленькой разрушенной школы.
Не все жители кишлака понимали правду революции. Но ложь и смерть, которые несла контрреволюция, сейчас были у них перед глазами.
А правда, читатель, придёт и в этот отдалённый горный кишлак.
Правда осветит мысли и лица горцев. Они узнают о революционных декретах. Они поймут, что революция указывает путь из средневековой темноты в счастливое завтра. И тогда, возможно, жители кишлака Фатех вспомнят маленького черноглазого пленника. Вспомнят и расскажут о нём своим детям.
ДЫРЯВАЯ ПАПАХА
Душманы волокли Нур Ахмата по камням, подальше от людей. Мальчик слышал, как они ругали нависший туман, боялись свалиться в пропасть.
И вдруг над самым ухом оглушительно лопнула тишина. Камни больно впились в спину. Мелькнула тень. Снова выстрел, другой… Туман перед глазами поплыл кругами — красными, фиолетовыми, сиреневыми…
Хлынул тёплый ливень.
Нур Ахмат увидел пляшущего под дождём Дырявую Папаху. Он потрясал захваченным у душманов автоматом. Дехканин радовался дождю. Так может радоваться воде человек, работающий на скудной земле.
Потом они сидели в маленькой пещере. Нур Ахмат жевал чёрствую лепёшку и запивал отваром из верблюжьей колючки. Ему было весело смотреть на дехканина, ещё недавно угрюмого, скрытного человека.
— Теперь душа не болит, потому что голова знает, куда ногам идти! — Дырявая Папаха, расслабившись, прислонился к каменной глыбе.
— В хлебе сила и жизнь. Есть дождь — будет урожай. Есть вода с неба — будешь сильным. Наполнятся арыки, ноги станут быстрыми, руки крепкими, — Дырявая Папаха говорил, словно пел.
Ветер разорвал серые тучи об острые скалы. Солнце осветило самые дальние горы.
— Бача будет сильным, — Дырявая Папаха положил перед Нур Ахматом автомат и гранату с зелёным корпусом.
Дехканин скупо рассказал, как украл у душманов винтовку и две гранаты. Потом следил… Сначала помог туман, но туман чуть и не погубил всё: в двух шагах ничего не было видно. Стрелял, боялся попасть в пленника, забрал автоматы, подхватил Нур Ахмата, очень торопился…
В пещере было прохладно и сумрачно. Небольшой вход закрывали снизу ветки куста. Сквозь них можно было наблюдать за тропой. Здесь, говорил Дырявая Папаха, и появятся преследователи, если только Сайфуддин-хан пошлёт погоню.
— А если душманы заметят пещеру? — спросил Нур Ахмат.
— Тогда я брошу гранату, — сказал дехканин, — и выскочу на тропу. А ты должен сидеть тихо-тихо.
— Но у меня тоже есть автомат!
— Сейчас бача должен повиноваться старшему. Иначе автомат ему не поможет. — И дехканин приложил к губам длинный узловатый палец.
Горные пещеры часто имеют по нескольку выходов. Дехканин приказал Нур Ахмату следить за тропой. Появятся бандиты — не дышать.
— Лежи смирно, но не спи. И думай о самом хорошем, — наказал он. А сам ушёл искать другой выход, который мог им пригодиться.
После ливня шумели горные ручьи, перекатывая на склоне валуны. Куст закрывал вход в пещеру снизу, а вверху было видно голубое небо. Там застыла в полёте какая-то птица.
…У Джуманияза дочь пионерка, лёгкая, как птица. У неё красивое имя — Анахита. Она ходит вприпрыжку, и у неё на груди звенят серебряные украшения. Нур Ахмат обязательно подружится с ней, когда сам станет пионером, А ещё попросит её подарить платок. Он не станет им хвалиться. Просто будет хорошо — знать, что этот платок вышила Анахита.
Потом Нур Ахмат вспомнил, как бежал с отцом под тёплым дождём. Вода поёт, играет жемчужными каплями на траве и листьях.
— Что случись со мной, у меня есть сын, ты, Нур Ахмат, — вдруг говорит отец.
Отцовская куртка пахнет бензином. Как Нур Ахмат любит этот запах!
Мысли летели, цеплялись одна за другую, а память выносила разные лица.
Самое хорошее в жизни — это хорошие люди.
Нур Ахмат зачем-то снял автомат с предохранителя, прицелился в то место на тропе, откуда могли появиться душманы, и живо представил, как хлестнёт их пулями — пусть только сунутся!
И тут он увидел одного из телохранителей Сайфуддин-хана. В руках душман нёс винтовку с оптическим прицелом.
Нур Ахмат перестал дышать.
На тропе появился второй бандит. Потом третий. Нур Ахмат уже не видел их лиц. Он смотрел на то, что было в их руках. У одного автомат, у другого ручной пулемёт.
Душман со снайперской винтовкой остановился прямо у куста и стал в бинокль обшаривать противоположный склон провала.
— Может, они спрятались? — сказал вполголоса бандит с ручным пулемётом.
Он сел прямо на землю, скрестив по-восточному ноги.
— Интересно, здесь есть пещеры?
— Я эту тропу плохо знаю, — отозвался душман с автоматом. — Здесь много раз бывал мой брат. Но его убил этот собака дехканин. Я принесу его голову Сайфуддин-хану.
— Где же они по-твоему? — спросил пулемётчик.
— Или свалились в пропасть, или где-нибудь прячутся, ждут темноты.
Снайпер подошёл к кусту и ножом стал срезать толстую длинную ветку.
— Верёвки нет, подержите меня. Загляну с откоса, может, где внизу притаились, здесь склон пологий. Мы с вами знаем, что бывает, когда у нас не выполняются приказы. Сайфуддин-хан очень обижается.
Нур Ахмат видел сквозь мелкие листья шрам на щеке телохранителя Сайфуддин-хана… И услышал собственное сердце.
Он нажал на спусковой крючок и водил вырывающимся из рук оружием, как видел когда-то в кино. Мальчик был уверен, что такой смерч огня сметёт басмачей с тропы. Страшный грохот, эхом отдающий в тесной пещере, вселял в него уверенность в победе. «Вот вам за отца!»
Сквозь опалённые ветки он увидел, что неподвижно лежит только бандит-пулемётчик. Двое других залегли за камнями.
Налетевший сзади Дырявая Папаха оттолкнул Нур Ахмата и легонько перебросил через куст гранату. Сразу после взрыва дехканин выбежал из укрытия, стреляя на ходу…
Потом Нур Ахмат увидел Дырявую Папаху, склонившегося над убитыми душманами.
