Ф. Энсти - Шиворот-навыворот
– Теперь насчет вашего несчастного сына, – сказал доктор. – Имейте в виду, что он здесь, в вашем доме. Десять минут назад я увидел его своими собственными глазами в одном из окон.
– Здесь?! – воскликнул с нарочитым изумлением Поль. – Не может быть!
– Я только сейчас понял истинные причины его побега, – сказал доктор.Вы ведь устроили большой детский праздник.
– Это так, – согласился Поль. – И вы полагаете...
– Я полагаю, что ваш сын, несомненно знавший об этом, был огорчен, что не получил приглашения, и в приступе безрассудства решил во что бы то ни стало принять участие.
– Мой дорогой доктор! – воскликнул Поль, увидевший преимущества, сулимые ему этой теорией. – Вы правы! Вот именно!
– Подобное неподчинение, – продолжал доктор, – двойной вызов вашему и моему авторитету заслуживает самого сурового наказания. Я надеюсь, вы со мной согласны?
На мистера Бультона нахлынули воспоминания о пережитых бедах, и он процедил сквозь зубы:
– Как ис наказать этого негодяя, все будет мало!
– Уверяю вас, он получит по заслугам. Он запомнит это на всю жизнь. Он дорого заплатит за оскорбление, нанесенное мне и вам тоже. Если вы будете так любезны передать его мне, я тотчас же увезу его обратно в Родвелл-Маркет, и завтра же утром постараюсь пробудить в нем совесть способом, который он не скоро забудет.
Доктором овладел гнев, который показался бы поборнику справедливости чрезмерным, но не следует забывать, что он видел себя одураченным, а свой учительский авторитет – нагло растоптанным. Однако его ярость охладила, а не воспламенила недовольство сыном Поля. Последний решил, что если кто и имеет право гневаться, то это он, а не доктор.
– Что ж, – холодно молвил мистер Бультон, – сначала надо найти его, а потом разберемся, что с ним делать. Я позвоню и...
Но только он протянул руку к звонку, как дверь библиотеки распахнулась, и в комнату вошел Мармадюк. Он тащил за руку упирающегося Дика. Бедняга окончательно протрезвел. Он был бледен, выпачкан угольной пылью и дрожал. Он был сейчас в том самом состоянии, в котором его отец находился всего три часа назад.
Парадайн нагло и торжествующе ухмылялся. Поймав взгляд Поля, он понимающе подмигнул ему, хотя тот не понял, что означает это подмигивание.
Такая наглость потрясла мистера Бультона. Ему не верилось, что после своего предательского поведения в бильярдной Парадайн осмелится пытаться задобрить его, Поля.
– Вот наш мальчик! – провозгласил Парадайн. – Вот негодяй, который устроил всю эту кутерьму. Сначала он вломился в бильярдную и сообщил, кто он такой, но я, естественно, отказался иметь с ним дело. Я тут ни при чем. Ну а потом приехали вы – я полагаю, что имею честь приветствовать доктора Гримстона, – и он попытался убежать. Но когда я увидел, что он решил спрятаться в угольном погребе, то понял, что надо вмешаться – и я его сцапал. С радостью передаю его в надежные руки тех, в чьем попечении он находится.
И, отпустив Дика, он двинулся к своему шурину с тем же выражением тайного взаимопонимания, отчего Поль прямо-таки вскипел.
– Стой здесь! – скомандовал он сыну. – Нет, мистер Гримстон, позвольте мне, пожалуйста, разобраться с ним наедине.
– Правильно, – одобрительно зашептал Парадайн. – Отлично! Так держать, мой мальчик. Так держать! Папочка теперь кроткий как ягненок.
Тут Поль все понял. Его достойный зять не присутствовал при последнем превращении и ошибочно полагал, что Дик и он взяли верх. Пора было разрушить его иллюзию.
– Будьте любезны сейчас же покинуть мой дом, – сурово сказал он.
– Юный осел! – пробормотал Парадайн. – После всего, что я для тебя сделал. И это твоя благодарность! Ты же знаешь, что без меня ты никуда! Так что прошу осторожнее.
– Если вы не видите, что все переменилось, то, выходит, вы еще глупее, чем я предполагал. – медленно проговорил Поль.
– Это грязный трюк! – воскликнул Мармадюк. – Ты просто хочешь от меня избавиться!
– Это входит в мои планы, – признал мистер Бультон. – Вы удовлетворены? Вам нужны доказательства? Я могу их дать вам – это я был в бильярдной.
Парадайн подскочил к Дику и стал его трясти.
– Ах ты болван, – бормотал он. – Что же ты меня не предупредил? Зачем же я так опростоволосился?
– Я говорил, – хныкал Дик, – только вы меня не захотели слушать. Так вам и надо!
Мармадюк быстро пришел в себя после этого внезапного потрясения. Он попытался как ни в чем не бывало пожать руку Полю.
– Ловко я пошутил! – сказал он смеясь. – Решил немного поводить вас за нос... Но все это время я действовал в ваших интересах. Просто я не хотел, чтобы моя линия была понятна всем...
– Линия ваша, как всегда, была кривая, – сказал Поль.
– Но я бы не смог помешать мастеру Дику, если бы явно поддержал вас,отвечал Мармадюк. – Я знал, что вы в конце концов добьетесь своего, но мне пришлось играть в нелегкую игру. Не удивительно, что вы пока не расставили все по своим местам.
– Вы проиграли, – сказал Поль, – почему бы вам без лишних слов не удалиться?
– Удалиться? – переспросил Парадайн, не очень удивившись тому, что рухнула его последняя надежда. – Ну разумеется. Как скажете. Брат вашей бедной жены уйдет без гроша в кармане, но хочу предупредить: небольшое воспомоществование сослужит хорошую службу. Мой рот будет на замке. А то редакторы наших газет были бы счастливы получить что-нибудь сенсационное, и наша маленькая история их весьма обрадовала бы.
– Давайте рассказывайте, – согласился Поль, – если не боитесь утратить репутацию человека в здравом уме. Рассказывайте полицейским и метельщикам улиц, расскажите вашей бабушке и морской кавалерии. Это их позабавит. Но только делайте эго по ту сторону моей двери. Вы сами покинете мой дом или кто-то должен показать вам дорогу?
Поняв, что его карта бита, Парадайн надменной походкой направился к выходу.
– До свиданья, Поль, – сказал он. – Зло ушло, добро пришло! Пока, мой юный друг Ричард! Мы неплохо погуляли, но праздник окончен. Всего наилучшего, доктор. Настоятельно советую вам в воспитательных целях приобрести на обратном пути «малайского адвоката». Пусть ваши питомцы знают, что вы никогда не забываете о них.
Не обремененный большим количеством багажа, Мармадюк Парадайн вскоре закрыл за собой дверь дома мистера Бультона, на сей раз навсегда!
Когда он ушел, Дик умоляюще уставился на отца, а затем на доктора. Тот во время напряженной сцены объяснений с подчеркнутой сосредоточенностью изучал гравюры на стенах библиотеки. Но последние слова Парадайна снова заставили его вступить в схватку с распиравшей его яростью. Облокотившись, прислонившись к каминной доске, он сложил руки на груди и угрюмо молчал.
– Ричард! – сказал отец. – Ты не много сделал, чтобы ждать от меня снисхождения.
– А также от меня! – зловеще напомнил доктор Гримстон.
– Знаю, – согласился мальчик. – Я вел себя по-свински. И заработал хорошую взбучку.
– Вот именно, – отозвался отец, но несмотря на его негодование, убитый вид сына и собственные свежие воспоминания о том, как он едва не отведал трости, позволили жалости взять верх. К тому же Дик проявил сострадание к нему там, в бильярдной. Нет, сын был не безнадежен. – Ты повел себя очень скверно, – нарушил молчание мистер Бультон. – Несмотря на мой запрет прерывать занятия и приезжать на праздник, ты ослушался и явился тайком. Это действительно из-за праздника?
– Ну в общем-то... – забормотал Дик, но быстро смекнул, что от него требуется. – Конечно, из-за праздника!
– У меня есть все основания быть тобой очень недовольным, однако, если я прощу тебе твой опрометчивый поступок и попрошу доктора Гримстона сделать то же самое, – тут Дик недоверчиво уставился на отца, а доктор попытался протестовать, – обещаешь ли ты в будущем исправиться?
– Обещаю! Обещаю! – прерывистым голосом воскликнул Дик, а глаза его наполнились слезами. – Я, право, не хотел, чтобы так получилось...
– В таком случае, доктор Гримстон, – продолжал мистер Бультон, – вы бы меня премного обязали, если бы постарались забыть об инциденте. Как видите, мальчик глубоко сожалеет о случившемся и, я не сомневаюсь, он принесет вам самые искренние извинения. И еще одно. Я давно хотел сказать, что после этого семестра намерен перевести Дика в Харроу. Это потребует дополнительной подготовки, каковую я был бы рад поручить вам.
Доктор Гримстон был явно глубоко задет всем услышанным, но только сказал:
– Я обо всем позабочусь, дорогой сэр! Жаль, однако, что вы не предупредили меня раньше. Не могу, однако, не заметить, что большая школа вроде Харроу таит в себе немало опасностей для мальчика с подобными наклонностями. Остается надеяться, что ваша снисходительность не обернется дурными последствиями, хотя лично я в этом сильно сомневаюсь, сэр!
Снедаемый раскаянием, Дик подбежал к отцу, и крепко его обнял поступок, ранее показавшийся бы ему немыслимым.
