Евгений Наумов - Коралловый город
И он показал Осьминожий камень, который светился зловещим зеленоватым светом. Этот камень Лупибей вручал только тем, кто выполнял его особые поручения.
— Как… уничтожить? — со страхом спросила девочка.
— Казнить. Тут же на месте.
— Кто будет его казнить? — брезгливо спросил царевич. — Ты, что ли?
— Нет, Крылатки.
— Мне не хочется омрачать путешествие, — бросил царевич. — Нельзя ли отложить ваши… э-э, дела до прибытия в замок.
— Нет! Я не могу везти преступника в замок, — и Четырехглазка сложил бич в девять раз.
— Но он не совершил никакого преступления! — воскликнула девочка.
— Во всяком случае, я его прощаю, — поспешно заявил царевич. — Поехали дальше.
— Мы не можем ехать дальше, — твердил кучер. — Я должен выполнить приказание Лупибея.
— Что это такое? Кучер приказывает? — нахмурилась Смешинка. — Царевич ты или нет?
— Я царевич! Но, видишь… он не только кучер, но и тайный шпион, судья и представитель Лупибея. А тот отличный специалист во всяких расследованиях. Если он говорит, что старец — преступник, значит, так оно и есть.
— Но ведь он не преступник, ты же видишь! — воскликнула отчаянно Смешинка.
— Да, я вижу, что он как будто не преступник… — нерешительно сказал царевич, взглянув на побледневшего Звездочета-Клоуна.
— Точнее, вы не видите, что он преступник, — поправил Четырехглазка. — А я вижу.
— Ему нужно доверять, — поспешно согласился Капелька, обращаясь к девочке. — У тайных шпионов и зрение по-особому устроено: четыре глаза! Они видят то, чего нам не увидеть никогда.
— Нет, он не умрет! — воскликнула девочка. — Я не позволю!
Тайный шпион даже не посмотрел в ее сторону, а царевич принялся утешать Смешинку:
— Ах! Пусть делает, что хочет. Звездочет-Клоун сам виноват: говорит много лишнего. Из-за него я не буду вмешиваться в дела Лупибея.
— Нет! Нет! Нет! — твердила девочка.
Звездочет-Клоун, выходя из кареты, потрепал ее по плечу:
— Ну что ты волнуешься! Иногда пара старых подслеповатых глаз видит больше, чем две пары шпионских.
Тайный шпион со злобой посмотрел на него и обратился к Крылаткам:
— Скорпионы моря! Вам поручаю важное дело. Готовы ли вы?
— Мы готовы, готовы… — шептали Крылатки. Они всегда говорили только шепотом. — Наши колючки налились ядом, сними же поскорее упряжь…
Кучер, не сходя с места, одним движением снял упряжь. Девять полосатых Скорпионов, выстроившись в ряд, двинулись на Звездочета-Клоуна. Четырехглазка поспешил следом.
На первый взгляд Крылатки казались одинаковыми, но, приглядевшись, можно было заметить, что они чуть отличаются по величине. В голове упряжки находилась обычно самая маленькая Крылатка, которую звали Крошка Ю. Она несла блестящий знак — пропуск Великого Треххвоста, который так сверкал, что на него нельзя было смотреть даже издали. Вслед за Крошкой Ю двигалось семь Крылаток. На каждой висел маленький колокольчик, издававший одну из семи нот: до, ре, ми, фа, соль, ля, си. Последней в упряжке была самая большая Крылатка — Ма. Яд ее спинной колючки, поговаривали, мог убить Кашалота, потому что на долю Ма приходилась вся сила ударов бича и от каждого прибавлялась капля яда.
Глаза Крылаток вспыхнули чистым зеленым пламенем, как всегда происходило, когда они нападали. Всякого, кто видел этот зловещий огонь, пробирала зябкая дрожь. Но Звездочет-Клоун почему-то не обращал на своих палачей ровно никакого внимания. Позабыв обо всем на свете, он наклонился над небольшой Звездой и внимательно рассматривал се.
— Эй, ты! — повелительно крикнул Четырехглазка. — Приготовься к смерти!
— Ну вот еще! Я и к жизни-то не очень готовился… бормотал Звездочет-Клоун и вдруг закричал обрадованно. — Посмотрите! Наконец-то я нашел ее!
— Кого? — спросил Четырехглазка, и строй Крылаток остановился.
— Ее, знаменитую разноцветную Звезду! Посмотрите!
— Действительно, это была удивительная морская Звезда: каждый луч ее был окрашен в свой собственный цвет.
— Я слышал о ней, — взволнованно продолжал Звездочет-Клоун, — но никогда не видел.
— Вперед! — взмахнул бичом тайный шпион. — Выполняйте приказ.
Строй пестрых Скорпионов неожиданно изогнулся так, что Четырехглазка оказался отрезанным от кареты. Он растерянно попятился от наступавших Крылаток.
— Пришла пора! — заговорили они непривычно громко. — Пришла пора нам с тобой рассчитаться, мучитель!
— Что… что с вами? — забормотал Четырехглазка.
— Долгими ночами мы мечтали об этом — говорили между тем Крылатки наперебой. — Каждый раз, когда на каши спины опускался тяжелый кнут, мы представляли, как ты за все ответишь. За свои издевательства ты прольешь немало слез.
— Что вы хотите делать? — взвизгнул Четырехглазка.
— Не бойся, мы не ужалим тебя. Ты оставишь здесь свой бич и тайный знак шпиона и будешь изгнан в далекие края. К Лупибею ты не посмеешь вернуться — он не простит тебе потерю тайного знака. Ты будешь скитаться в необитаемых скалах или непроходимых зарослях, и все живое будет гнать тебя прочь, как ненавистного слугу Спрутов.
Четырехглазка не смел перечить своим грозным противникам. Покорно оставил он бич и Осьминожий камень и торопливо заковылял прочь озираясь: не передумали ли Крылатки, не гонятся ли за ним?
Звездочет-Клоун поднял бич Четырехглазки и с отвращением далеко отбросил его.
— Как же мы поедем теперь? — растерянно спросил Капелька.
— Без кнута? — насмешливо сказал Звездочет-Клоун. — Не знаю, не знаю…
— Эй, Крылатки! — окликнул царевич совещавшихся о чем-то Скорпионов. — Вы намерены везти нас дальше?
От кружка Скорпионов отделилась Ма и приблизилась к карете:
— Нет. Мы должны изгнать также и тебя.
— Меня?! — изумился Капелька. — Но ведь я не найду дороги обратно. Я погибну! За что вы хотите изгнать меня?
Он невольно положил руку на Саблю, но тут же снял ее: против Крылаток никакая сабля не поможет…
— За наши страдания, — продолжала Ма. — Каждый удар, который падал на наши спины, ты мог бы остановить. Каждое унижение, которому нас подвергали, ты мог предотвратить. Но предпочитал ничего не замечать.
— Я вообще ни во что не вмешиваюсь, — пожал плечами царевич. — Какое мне дело до чьих-то унижений, страданий и преступлений? Не правда ли, Смешинка?
— Не знаю, — побледнев, ответила девочка. — Может быть, они правы. Каждый должен расплачиваться за те удары, которые он мог бы остановить. И я, наверное, сумела бы облегчить их жизнь. Если бы захотела…
— Но как? — развел руками Капелька. — Ты же видела, даже кучер Четырехглазка меня не слушал. Не могу же я вмешиваться во все дела!
Ма молча отплыла. Мгновение Крылатки были неподвижны, потом разом вытянулись в длинный ряд и стали надвигаться на карету…
Но на пути Скорпионов вдруг оказался Звездочет-Клоун.
— Постойте! Ведь вы не одни на белом свете. Может быть, есть в море существа, к которым царевич не был равнодушен, делал им добро и облегчал жизнь? Тогда ваше решение несправедливо.
— Что же нам делать, мудрый Звездочет-Клоун, подскажи скорее!
— Выход один. Отправимся дальше и будем спрашивать всех встречных, может быть, найдем кого-то, кто хорошо отзовется о царевиче.
— Тогда в путь! — вскричали Крылатки.
Странствия по морям
Вскоре путешественники увидели громадный, необозримый косяк Сельди, направлявшийся в город.
— Выслушайте меня! — закричала Смешинка.
Сельдяной Король, плывший впереди, остановился. Тотчас замер и косяк. Девочка рассказала о суровом решении Крылаток и об изгнании, которое ждет царевича Капельку, если никто не замолвит за него доброго слова.
— Мы не знаем, — сказал Сельдяной Король, а все сельди молчали. — Мы ничего такого не знаем. Правда?
И Сельди, как одна, закивали головами.
— Но вы можете помочь Капельке! — разволновалась Смешинка. — Смотрите, как вас много — тысячи и тысячи! Если вы поплывете во все концы и станете искать, то непременно найдете кого-нибудь, кто вспомнит о добром деле царевича.
И тут Сельди заговорили.
— Как это — во все концы? — раздались испуганные голоса. — Мы можем только в один конец. Все вместе, косяком. За нашим дорогим Королем.
— Это верно, — сказал Король. — Мы можем плыть только за мной.
Девочка в отчаянии заломила руки.
— Но может быть, среди вас найдется несколько Сельдей, которые захотят выполнить мою просьбу?
— Может быть, и найдется. Сейчас мы это выясним, — радушно сказал Сельдяной Король. — Мы всегда готовы помочь тому, кто в беде. Слушайте! — обратился он к косяку. — Мы все плывем за мной, а остальные, кто не хочет плыть вместе с нами за мной, пусть остаются и выполнят просьбу Смешинки!
