Битва за УдивЛу - Тони ДиТерлицци
Зиа скрестила руки и выразительно уставилась на Редима.
– Я тебя пугаю, Зиа Девять? – усмехнулся Редим.
– Ты много просишь, Редим, – вмешался Ровендер. – В конце-то концов, последний дорсеанец – да и вообще единственный дорсеанец, с которым встречалась Зиа, – это Бестиил.
– Я знаю, что важи дорожки перезеклизь с моим братцем, и он оздавил у ваз плохое впечатление… как вообще было ему звойзтвенно. Езли не возражаете, я разкажу вам изторию про меня и Безтиила. Возможно, вам зтанет понятнее. Да?
Ровендер посмотрел на Зию. Она придвинулась к нему поближе и буркнула:
– Ладно.
– Наж родитель разтил наз в лезу, к зеверу от озера Конкорз. Лез там дикий, неприрученный, и в нем полно зверей, каких вы никогда не взтретите. Мой родитель был превозходным охотником и жил, добывая, что ему попадалозь. У ваз есть братья или зезтры?
– У меня нет, – ответил Ровендер. – А у нее есть старшая сестра.
Редим откинулся на спинку сиденья:
– Тогда, Зиа Девять, ты понимаежь, что твой брат или зезтра, даже из одного помета, даже выращенные одним родителем, не обязательно во взем похожи на тебя?
Зиа неохотно кивнула в знак согласия.
– Уже в юнозти Безтиил проявил зебя отличным ловчим, как наж родитель. Умелый зледопыт, зкрытный, бызтрый, любящий убивать.
– Да-да, мы в курсе дорсеанских ценностей, – вставил Антикв, прислушивавшийся к разговору со своего места.
– Да. Но вы не знаете меня. – Редим сверлил Зию своим оставшимся глазом. – Мой родитель предпочитает Безтиила. – Он выставил лапищу и начал загибать пальцы с острыми когтями. – Я хорожий зледопыт. Я довольно ловко умею зкрыватьзя. Но убивать… Мне не хватает желания, узердия в этом деле.
– Правда? – Ровендер наклонился к Редиму, который явно вызвал его любопытство.
– Да. Убивать ради того, чтобы не голодать, это зправедливо. Но убивать ради зпорта, ради зоревнования? Этого я не умею. – Редим опустил глаза и уставился на свои когтистые лапы. – Однажды мы изловили рогатого матрика, который ночью влез в наши запазы еды. Злобные это твари. Мой родитель потребовал, чтобы именно я разкроил ему череп. Я колебался. Он брозилзя на меня. – Дорсеанец показал на свои шрамы. – Мне кажетзя, я замежкался, потому что знал: матрик делает это взе, чтобы выжить. Но эта доля зекунды зтоила мне глаза – и родителя. Он хотел, чтобы жрамы оздались мне как напоминание о зоверженной ожибке. Уже умирая, он зказал мне: «Ты позорижь наже назледие, наж образ жизни и наж вид». Еще до кончины отца я оздавил его и Безтиила и ужел из леза. Ужел в Золаз.
Зиа сидела прижавшись к Ровендеру и гадала, не с матриком ли она познакомилась недавно в лесу. В рассказе Редима ей слышались печаль и боль.
– И чем же ты занялся в Соласе? – спросил Ровендер и вытащил мешочек с сушеными ягодами и семенами. Он предложил угощение дорсеанцу, но тот отказался.
– Какое-то время работал в команде королевзкой Злужбы луч-навигации, – ответил Редим.
– Как Хаксли? – уточнила Зиа.
– Я зовершенно не такой, как он. Но да. Впрочем, я призоединилзя к другой экзпедиции. Мы изучали мезтнозть к зеверу от Золаза, а его группа ужла на запад. Конежно, он зделал неверный выбор, вот люди и зхватили его.
– А Бестиил? – напомнил Ровендер.
Редим достал из своей сумки продолговатый плод, усеянный рядами шипов, и принялся чистить его.
– Позкольку я хорошо знал ту мезтнозть, то змог провезти команду через зеверный лез. И там мы наткнулизь на Безтиила. Я не видел его позле змерти родителя. Он моя единзтвенная родня, пузть мы такие разные, так что я приглазил его в гозти. – Редим поерзал своим большим телом на сиденье, словно испытывал какое-то неудобство. – Однажды он приехал, я показал ему город. Мы ели и пили, пока не назытили звою утробу. Однако в таверне, пожалуй, хлебнули лижнего – слижком увлеклись нукковым ужкебой.
Ровендер покачал головой:
– Ушкеба. Понимаю, о чем ты.
– И вот мой братец зтал нарыватьзя и хвазтать. Он зказал мне: «Я могу вызледить и изловить любую добычу. А ты никогда не мог. Родитель зтыдилзя тебя». – Редим тяжело вздохнул. Он завернул плод обратно в кожуру и убрал его в сумку, так и не притронувшись.
– Трудные, я смотрю, у тебя были отношения с отцом, – негромко произнес Антикв. – Больно слушать, как с тобой обращались.
– Да. Близкая родня… Я зчитал, они ненавидят меня. – Ровендер и его отец посмотрели друг на друга. В интонациях Редима появилась злость: – В общем, я зказал Безтиилу: «И я могу взе это, прозто выбираю не делать».
В тот короткий период, когда рядом с Зией была сестра, девочка не раз переживала неприятные моменты, если они с Восемь расходились во взглядах. Она вспомнила, как спорила с ней, как ушла от нее… и даже как дралась с ней.
– А Безтиил ответил: «Докажи это». – Редим выкручивал свои многочисленные руки и смотрел не отрываясь в пол. – Я взял его звуковое ружье и пожел в Королевзкий зверинец.
– Нет! – Ровендер в ужасе закрыл ладонью рот.
– Так это был ты? – спросил Антикв с широко раскрытыми глазами.
– Да, – ответил Редим, не поднимая головы.
Предчувствуя дальнейшее развитие событий, Зиа занервничала.
– Постой, что ты сделал?
Редим посмотрел Зии прямо в глаза:
– Я убил взех до единого зверей в Королевзком зверинце.
Зиа уткнулась в Ровендера. Он обнял ее одной рукой и прижал к себе.
– Это было плохо. Я знаю, – произнес Редим. – Но я убил их, думая: вот уж я покажу звоему братцу, покажу звоему родителю! Но, доказывая Безтиилу, что я выбрал не быть таким чудовищем, как он, я зтал еще хуже. – Редим обхватил голову руками.
– Тебя сразу же схватили. Эту часть истории я слышал, – сказал Антикв.
– Да. Наз обоих зхватили, и меня отправили под арезт. Безтиил умолял озвободить меня. Зказал королеве, что он во взем виноват, просил позадить за решетку его вмезто меня. Но Охо и злышать не хотела. Она знала правду. – Редим глубоко вдохнул и выдохнул, словно выпуская навязчивое воспоминание из тела. – Она потребовала, чтобы Безтиил поймал по одной озоби каждого вида, извезтного Дзину. И пообещала озвободить меня, когда он завержит дело.
– И он взялся… – сказал Ровендер, откинувшись на спинку сиденья.
– …За безнадежную затею, – продолжил мысль Антикв.
– Из-за меня, – закончил Редим.
Зиа продолжала сидеть со скрещенными на груди руками и молчала. В отличие от нее самой, Редим рос в ужасных условиях. Но оправдывает ли это их с Бестиилом
