Большая книга ужасов 88 - Анна Евгеньевна Антонова
Он стал снимать китель. Я замороженно наблюдала за его пальцами, расстегивающими крупные блестящие пуговицы. Наконец он справился с ними, стащил китель и накинул мне на плечи, оставшись в тельняшке.
– А как же ты? – слабо запротестовала я, с облегчением закутываясь в плотную ткань.
– А я привычный, – отмахнулся он. – У нас в аудиториях вечно дубак.
– Почему? – спросила я, словно это сейчас имело какое-то значение. – Проблемы с отоплением?
– Да нет. Просто оно убавлено до минимума по распоряжению ректора, чтобы мы не расслаблялись. Он считает, что в прохладе мозги лучше работают и тело в тонусе.
– Сурово у вас, – сказала я и поежилась. – Как будто военное училище.
– Там все гораздо строже.
Я запахнулась поплотнее, чтобы не так сильно дрожать, случайно прижала воротник к лицу и почувствовала знакомый аромат туалетной воды. Еле уловимый запах реки показался сейчас настолько неуместным, что я поморщилась.
– Путешествия во времени невозможны, – убежденно проговорила я. – Это противоречит законам физики. Время – не линейная шкала, по которой можно перемещаться взад-вперед…
Данила перебил меня:
– А я недавно читал статью о крупном открытии, которое сделали ученые. Им почти удалось создать прототип машины времени, и они в ходе эксперимента вернули элементарные частицы в прошлое. Буквально на долю секунды, но главное – сам факт, что это в принципе возможно…
– Ты веришь желтой прессе?
– Это была не желтая пресса, – возразил он. – А авторитетное научное издание.
– Не знала, что ты такие читаешь.
– А ты вообще многого обо мне не знаешь.
Я внимательно посмотрела на него и медленно проговорила:
– И теперь уже не уверена, что хочу.
Мы замолчали, и я вновь ощутила, как вокруг нас сгущается тишина. Словно само время, будь оно неладно, уплотняется и спрессовывается, выбрасывая нас из своего обычного течения.
Данила подошел к двери и попробовал поковыряться в замке.
Я подошла ближе:
– Что там? Открыть сможешь? Если нужно что-нибудь острое, у меня заколка есть… А где, кстати, значок, который ректор вручил? – вспомнила я. – Вдруг им получится? У тебя же имеется опыт, как выбираться из заточения…
– Снаружи навесной замок, – перебил он. – Вряд ли твоя заколка тут поможет. А значок я в зале оставил. Не танцевать же с ним в кармане…
Было заметно, что он не слишком дорожит полученной наградой.
– Что будем делать? – спросила я.
Данила ничего не ответил, и я предложила сама:
– Может, окно разбить?
Он скептически посмотрел на меня:
– И дальше что? Прыгать в сугроб? Если он там есть, конечно. Даже неизвестно, на каком мы этаже…
– Были на втором, – припомнила я. – В принципе, невысоко…
– Часто ты прыгала со второго этажа? Или хотя бы с первого?
– Ни разу, – пришлось признать мне. – А ты?
– У нас в колледже физподготовка хорошая, – нехотя сообщил Данила. – Много прыгать и лазать приходится. Но сломать ногу или еще какую-нибудь важную часть организма я желанием не горю.
Я вынуждена была молча согласиться с ним.
– Допустим, нам бы удалось выбраться на улицу, – продолжал рассуждать Данила. – Что дальше? Куда бы мы отправились? Особенно в таком виде, – он смерил меня скептическим взглядом.
Я поежилась. Не хотелось даже представлять, каково оказаться на улице в бальном платье и туфлях зимой в снегопад.
– Да и что вообще нам это даст? Все произошло в этом здании, значит, здесь и надо искать выход.
– Что ты предлагаешь? – с тоской протянула я. – Сидеть и ждать, когда за нами придут? Тут нас точно не оставят, куда-нибудь уведут, и как тогда мы будем искать выход? Сам же говоришь: мы не должны покидать это здание…
Данила отодвинул один из стульев и устало опустился на него.
– Сейчас новогодняя ночь, – напомнил он. – Вряд ли за нами явятся быстро. Успеем что-то придумать…
Он вовсе не выглядел как человек, собирающийся что-то придумать, и это напугало меня сильнее, чем все случившееся до сих пор. Одна я точно не справлюсь…
– Сто лет назад не отмечали Новый год, – припомнила я.
Совсем недавно, в конце декабря, на одном из уроков истории нам рассказывали о традициях празднования Нового года в нашей стране. Началось все с императора Петра, который перенес праздник с первого сентября на первое января, повелел широко отмечать его и наряжать елки. Правда, после смерти царя о нововведении забыли, как и о многих других его преобразованиях. Вспомнили только в девятнадцатом веке, когда возникла традиция отмечать Рождество. Она продолжалась до революции, а потом постепенно сошла на нет, и в двадцатых годах прошлого века Рождество было официально отменено. А Новый год в известном нам виде – с елкой, Дедом Морозом и Снегурочкой – начали широко праздновать лишь в середине тридцатых…
Все это я наскоро поведала Даниле.
– Так что Новый год в то время был обычным рабочим днем, – закончила я.
– В какое время? – уточнил он.
– В двадцать втором году прошлого века, – вынужденно ответила я. – Если, конечно, мы признаем, что сейчас именно он.
– Я тоже кое-что из истории помню, – задумчиво протянул Данила. – Непростое время, неспокойное и опасное. Недавно Гражданская война закончилась…
Мне против воли стало жутко.
– Твой прапрадед выжил, – поспешила напомнить я. – И добился успехов в молодой советской республике. Важным человеком стал, целую династию основал…
– Он-то выжил. А мы…
– Перестань! – не выдержала я. – Ты точно тот самый Ломов? Может, тебя усыновили?
Я ожидала взрыва негодования – на него и рассчитывала, чтобы хоть как-то растормошить Данилу, вывести из того ступора, в который он внезапно впал. Но все было безрезультатно.
– Может, – убито согласился он, уставившись в стену.
Я вздохнула – все бесполезно. Этот парень умеет только на балу танцевать, а в критический момент все опять придется делать самой… И он настал слишком быстро – я не успела подготовиться.
Я услышала снаружи какой-то шум и насторожилась. Данила поднял голову, но на этом его реакция и ограничилась. За дверью послышались голоса и металлическое лязганье. Похоже, кто-то открывает замок… Да нет, не открывает, а, судя по звукам, сбивает чем-то тяжелым.
Это странным образом меня успокоило: значит, не старичок вернулся с милицией. Или какие в то время были органы охраны порядка: НКВД, кажется? Национальный комитет внутренних дел – ну да, подходит. Или ОГПУ? Государственное политическое управление. Если мы с Данилой подозреваемся в шпионаже, нами должно заниматься именно это учреждение… Знала бы я, что от этого будет зависеть моя жизнь, учила бы историю России двадцатого века гораздо усерднее!
Я тряхнула головой, давно перестав заботиться о прическе. Что за ерунда приходит на ум! Приехать на бал, а попасть в плен! А все из-за него, из-за Данилы. Мало мне было летних приключений – захотелось еще раз повторить. Тогда все закончилось благополучно, но я в силу природного упрямства решила довести дело до победного конца. И доигралась…
Все эти отчаянные мысли промелькнули за секунду. Я машинально отступила за спину Данилы, который продолжал сидеть, не двигаясь с места.
Судя по шуму снаружи,
