Молли имеет право - Анна Кэри

— Мы тут узнали, что в обеденный перерыв должны накрывать для мужчин столы, — сказала она. — Но платить нам за это не будут.

Я сразу вспомнила, что Филлис говорила о Дженни.

— Но ты ведь в профсоюзе?

— Уж будь уверена, — довольно улыбнулась Дженни.

— Нечего у меня в кухне такие разговоры заводить! — проворчала Мэгги, сурово поглядев на сестру.

— Да ладно тебе, Мэгги, мы ведь до прихода Молли как раз об этом и говорили.

— Это было наедине, — возразила Мэгги, переведя взгляд на меня. — И нет, Молли, не начинай, что ты вовсе не против, — это мы уже проходили. Если наслушаешься радикальной болтовни, я отвечать не стану.

— Вот так оно и бывает, когда на чужих людей спину гнёшь, — заявила Дженни. — Думаешь, сыт-одет, крыша над головой, всё такое, а приглядишься — уже и душа с телом не твои, хозяйские. Не обижайся, Молли, не о твоих родителях речь.

— Понимаю, — кивнула я.

— Я, может, и горбачусь до седьмого пота на этой фабрике, но чуть только за ворота выйду, могу делать что хочу и говорить что хочу.

— Ну и скажи, разве тебе не повезло? — вмешалась Мэгги. — Не каждому такая чудесная работёнка прямо в руки падает. Для девушек вроде нас мест не лопатой греби, если ты не заметила.

— Ну, по крайней мере, будь ты в профсоюзе, могла бы отстаивать свои права. Или хотя бы их иметь! Слыхала небось о «прислуге за всё»: девчонки в одиночку за десятерых горничных батрачат!

И хотя мы не заставляем нашу «прислугу за всё» (то есть, понятно, Мэгги) выполнять всю работу по дому, я знала, что Дженни права. Только вспомни, как относится к слугам тётя Джозефина!

— Дженни! — воскликнула Мэгги, отчаянно кивая на меня.

— Честно говоря, — сказала я, надеясь, что это её немного успокоит, — мы с подружками как раз сегодня обсуждали, что мальчики могут заниматься чем хотят, а для девочек профессий всего ничего. В смысле, мы вроде как способны только к учительству, медицине, банковской или государственной службе. Ну или ещё рассказывать людям, как разводить кур. Всего пять!

— Пять — это для девчонок вроде тебя, — возразила Дженни. — А нас в банки не берут: либо на фабрику, либо на ферму, если ты деревенская, либо… ну, тебе лучше не знать.

Я почувствовала, что краснею. СНОВА. Я ведь до сих пор об этом даже не думала. Конечно, девушки из таких семей, как у Мэгги и Дженни, могли заниматься и чем-то другим — но обычно куда более противным и непременно куда хуже оплачиваемым, чем то, что нам предлагали монашки.

— Простите, — сказала я, потупившись. — Я вовсе не хотела никого обидеть.

Дженни тоже смутилась, словно уже сожалела о своей резкости, и обняла меня.

— Я тоже, — пробормотала она. — Не твоя вина, что мир так несправедлив.

— Но я и правда хочу, чтобы он изменился. Мы с моей подругой Норой… — тут я вспомнила, что обещала Мэгги не упоминать при ней о нашей деятельности и что с моей стороны было бы нечестно не сдержать слова, поэтому просто сказала: — …поддерживаем суфражистское движение.

— Прекрасно! Может, мне ещё удастся вас двоих в профсоюз затащить.

— Дженни! — повторила Мэгги. — Думаю, тебе пора домой.

— Да я шучу, — усмехнулась Дженни и потянулась к пальто, висевшему на спинке стула, в котором я сразу признала старое мамино: очень уж у него характерные обшлага. Мама всегда отдаёт Мэгги свои старые пальто, а Мэгги, наверное, отнесла его Дженни.

Дженни, должно быть, заметила, что я на него смотрю, потому что сказала:

— Миленькое, правда? Но я не слишком-то рада, что ношу одежду с чужого плеча, даже такую чудесную, как эта. Что ж, пока, — добавила она, поцеловав Мэгги в щёку. — В следующий раз постараюсь быть повеселее.

— Пока, — сухо бросила Мэгги, но потом крепко обняла Дженни, прошептав ей в плечо: — Не будь тебя, я бы совсем киселём растеклась.

— А, не переживай. Рано или поздно ты и сама подниматься научишься. — Мягко высвободившись из объятий Мэгги, она похлопала меня по плечу: — До свидания, юная Молли. Продолжай бороться, не сдавайся, — и через заднюю дверь прошла к калитке.

— Из-за этой девчонки, — с чувством воскликнула Мэгги, — меня однажды уволят!

— Нет, пока моё слово здесь хоть что-нибудь значит, — возразила я, хотя и знала, что, если родители и впрямь решат прогнать Мэгги, моего мнения по этому вопросу никто не спросит.

Мэгги тоже это знала, но тем не менее улыбнулась.

— Всё, иди уже, — сказала она и, кивнув на пухлый свёрток в обёрточной бумаге, лежавший на полке серванта, добавила: — Мне это нужно срочно в прачечную снести: твоя мама забыла пару отцовских рубашек.

А я поднялась наверх и принялась за письмо, которое сейчас наконец закончу. Надеюсь, у тебя всё хорошо и ты не погрязла в учёбе. В конце концов, даже если собираешься поступать в Оксфорд, у тебя есть ещё несколько лет на подготовку. Наверное, мне тоже следовало бы учиться немного усерднее, но порой это бывает ужасно трудно, особенно когда вокруг происходит столько захватывающих и драматичных событий…

Любящая тебя

P. S.

Вторник

Я собиралась отослать это письмо утром, по дороге в школу, но забыла, поэтому распечатала конверт (придётся потом воспользоваться клеем), поскольку просто обязана рассказать тебе, что мы с Норой приняли важное решение. Мы собираемся перейти к боевым действиям! Нет, не в смысле бросать бомбы, приковывать себя к перилам Дублинского замка или чего-нибудь подобного, но тоже практически наверняка нарушим закон. И уже совсем скоро.

Решение было принято сегодня днём, ближе к концу большой перемены. Погода была просто чудесная, и мы с Норой и Стеллой, как и большинство остальных учениц, сидели в саду. Впрочем, мы забились в