Анатолий Дубровный - Листик. Как всё начиналось
Архипастырь скривился и махнул рукой, отпуская исполняющего обязанности старшего пастыря Тарахены. Ожидая банкира, его святейшество перебирал четки, думая, что же надо Рамилито. Вроде срок выплаты процентов по займу ещё не подошёл. А занял архипастырь немало, всё‑таки интриги и личные проекты требовали денег, а бесконтрольно распоряжаться церковной казной даже архипастырь не мог. Если бы его уличили в трате церковных денег без одобрения высшего синода, то те заговоры, что плелись недовольными церковниками, показались бы детской игрой. Церковная казна — это самое святое! Конечно, архипастырю выделялись деньги на содержание свиты, текущие расходы и другие нужды, но этого было слишком мало! А те несколько проектов, что задумал архипастырь, требовали вложений и не малых. Потом они окупятся и даже начнут приносить доход, но это потом. А сейчас приходилось расплачиваться с жадными банкирами, расплачиваться с процентам и весьма значительными или брать новые займы. Скорее всего, Рамилито будет настаивать на погашении долга, только почему он потащился за архипастырем в Тарахену, а не предъявил счёт в Арэмии?
— Ваше святейшество! — поклонился вошедший банкир. — Прошу помощи!
— Какая же помощь тебе требуется, сын мой? — Поднял брови архипастырь — это что‑то новое, так просить погашения кредита.
— Я прибыл в Тарахену с инспекционной поездкой, и мне доложили, что вчера ночью, вернее поздним вечером, в хранилище нашего банка появился демон! Теперь туда боятся заходить не только служащие, но и охранники!
Архипастырь не подал вида, что удивился, хотя внутренне усмехнулся — похоже, что и сам Рамилито боится туда заходить. А для банкира невозможность зайти в хранилище своего банка — самое худшее, что только он может представить. Мало того, может демон что‑то оттуда взял? Эта тревожная мысль была просто написана на лице банкира. Продолжая сохранять спокойный вид, но продолжая внутренне усмехаться, архипастырь наставительно сказал:
— Враг Единого чует нашу слабость и посылает своих слуг, дабы ввести нас в искушение…
— Какое искушение?! Искушение — когда что‑то предлагают! А тут… — не выдержал банкир.
— Не перебивай, сын мой! Это может быть и наказание! — наставительно произнёс архипастырь, он мог ещё добавить — наказание за непомерно большие проценты, но сказал другое: — Наказание за один из смертных грехов! Жадность!
— Но что же мне делать? — плачущим голосом спросил банкир, архипастырь милостиво кивнул:
— Завтра, вернее сегодня днём я лично освящу твоё хранилище и банк, будь к этому готов!
Банкир, несмотря на испуг, скривился — обряд, проводимый лично архипастырем, будет стоить недёшево. А архипастырь, продолжая внутренне усмехаться, спросил:
— Кто видел демона?
— Охранники.
— Они могут его описать? — продолжил архипастырь, скорее всего описания демона охранниками будут отличаться друг от друга. Возможно, нерадивые стражи выпили слишком много араки, а быть может, и что‑то курили, но скорее всего, демон почудился только одному, и он убедил в своём видении остальных, при этом каждый из них видел что‑то своё. Банкир протянул несколько коряво исписанных листов:
— Вот, тут всё записано, извините, но я заставил охранников самих писать. Сами понимаете, если слухи о том, что произошло, разойдутся, то это ударит по репутации банка…
Рамилито ещё что‑то говорил, но архипастырь его не слушал, он впился глазами в записи. Различия в показаниях хоть и были, но незначительные, описывался демон с крыльями, стоящий на задних лапах и покрытый золотистой чешуёй, хотя чешуя могла быть и другого цвета, просто отблески факелов делали её такой. Но архипастырь был уверен, что именно золотистая, такая, как он один раз видел. Тогда это были, как сказала Листик, её мама и она сама. Но мама гораздо больше, значит это Листик! Это её архипастырь видел на центральной площади! Она вернулась! Протянув листы бумаги банкиру, высший церковный иерарх проговорил:
— Сын мой, я сам займусь этим делом. Посещений демона больше не будет, но только в том случае, если ты не будешь дальше грешить!
Банкир понял намёк и горячо заверил архипастыря, что будет вести очень праведный образ жизни и как начало этого снижает проценты по известному им обоим займу с шестнадцати до восьми. После того как банкир ушёл, архипастырь вызвал секретаря и отдал несколько распоряжений, епархию Тарахены надо было избавить от остатков влияния пастыря Аргимаро, да и исполняющего обязанности надо было другого поставить.
Закончил разбираться с делами архипастырь довольно поздно, хоть уже и близился рассвет, он не стал ложиться спать. Он сел в кресло напротив большой балконной двери, достал маленькую крылатую фигурку и стал ждать. Так он просидел почти час, рассматривая статуэтку дракона, знакомую до последней царапины. Крылатый силуэт заслонил гаснущие звёзды — на балконе стоял, расправив крылья, зверь, чью статуэтку держал архипастырь. Он даже испугаться не успел, зверь шагнул вперёд, и в комнату вошла рыжая девочка. При свете свечей эта рыжина особенно была заметна.
— Листарио, — произнёс архипастырь.
— Листик, — поправила девочка.
— Ваш визит имеет какую‑то цель? — спросил архипастырь, если раньше он обращался к этой девочке на «ты», то сейчас счёл правильным употребить более уважительную форму.
— Ага! — кивнула Листик. — Я хотела бы вас попросить, не преследовать цирк Жозе. И верните ему, пожалуйста, фургоны и реквизит, что он оставил здесь. Жозе не виноват, что я к ним присоединилась. И Карэхита не ведьма, как этот ваш решил!
Архипастырь в знак согласия склонил голову, он хоть и разговаривал с ребёнком, но понимал, что это существо обладает возможностями гораздо выше человеческих, но с другой стороны…
— Листик, утолите моё любопытство, зачем вам понадобилось брать деньги в банке почтенного Рамилито?
— Он совсем не почтенный, а скорее наоборот! — гневно ответила Листик и рассказала о том, как поступил банкир с Жозе. Архипастырь внимательно слушал, кивал, и когда Листик замолчала, вздохнул и скорбно произнёс:
— Вы совершенно правы! Этот Рамилито жулик и мошенник! Он и меня также обманул! Но гораздо на большую сумму чем бедного хозяина цирка, но в отличие от почтенного… Как вы сказали? Жозе? За меня совершенно некому заступиться!
— А много он вам должен? — Листик подошла к изображавшему вселенскую скорбь архипастырю и погладила его по руке.
— Двадцать таких мешочков, как вы отдали… — закончить архипастырь не успел, Листик сказала своё «ага», и с балкона, в небо ушла большая тень. Архипастырь усмехнулся и приготовился ждать, но к его удивлению на балкон почти сразу же опустилось крылатое существо, державшее в охапке банковские упаковочные сумки. Дракон, пригнувшись, шагнул в комнату, теперь архипастырь его хорошо разглядел. Этот зверь, или совсем не зверь, был действительно красив! Сделав два шага, дракон вывалил всё, что нёс, на пол, и не успел последний мешок, падая звякнуть, как на этой куче сверху сидела рыжая девочка. Она сообщила:
— Вот, сколько смогла унести! Я не считала, а то начала бы звенеть, их перекладывая, — девочка спихнула на пол мешок, лежавший на самом верху кучи, и он, падая, издал глухой звякающий звук. Листик, склонив голову набок, удовлетворённо кивнула: — Звенит! И сразу же эти прибежали бы, ну которые кричат. Они бы мне ничего не сделали, но зачем их беспокоить?
— Разумное решение, — кивнул архипастырь, — только вот нехорошо получится, по этим мешкам могут определить, куда делось золото и…
— Ага! — Листик стала разрывать мешки появившимися у неё большими когтями и высыпать золото прямо на пол. Если это действие, вернее то, как оно осуществлялось, удивило архипастыря, то он никак этого не показал. Когда Листик опорожнила все кожаные мешки, архипастырь, указав на них, задумчиво заметил:
— Их надо уничтожить, лучше всего сжечь, только вот…
Сомнения архипастыря были понятны, банковские мешки–сумки были сделаны из грубой толстой кожи, да ещё и металлическими деталями — заклёпки, замки.
— Ага! — кивнула Листик и побросала разорванные мешки в большой камин, то, что произошло дальше, изумило архипастыря больше, чем всё произошедшее до этого. С рук девочки сорвалось пламя и в несколько мгновений полностью сожгло банковские упаковки.
— Э–э–э… — замялся архипастырь, Листик улыбнулась:
— Хотите спросить, как было там на площади? Очень трудно сжечь того, кто сам огонь. А мой огонь, — девочка кивнула на пустой камин, там всё, в том числе и дрова, сгорело так, что даже пепла не осталось, — очень близок к первозданному, так даже дракланы не могут! Тайша так говорит. Моя мама так умела…
Листик всхлипнула, а архипастырь вспомнил рыжую девушку, к которой с криком «мама» прошлый раз бросилась Листик. Судя по реакции девочки, с её мамой что‑то произошло, церковный иерарх осторожно спросил:
