Софья Прокофьева - Сказочные повести. Выпуск первый
Вернее, мешает один человек. И этот человек — я сам. Но я буду с собой бороться. Все ребята удивились, потому что я раньше никогда не давал обещания бороться с собой. Зоя Филипповна спросила, почему и как я додумался до этого.
Я молчал. А Люська закричала во весь голос:
— Я знаю! Знаю! Он побывал в Стране невыученных уроков.
Ребята зашумели, стали просить, чтобы я рассказал об этом путешествии. Я отказывался. Все равно они мне не поверят. Но ребята обещали поверить, если будет интересно. Я еще немножко поломался, а потом попросил тех, кто хочет есть, уйти и не мешать, потому что я буду рассказывать очень долго. Конечно, есть хотелось всем, но никто не ушел. И я начал рассказывать все с самого начала, с того дня, когда я схлопотал пять двоек. Ребята сидели очень тихо и слушали.
Я рассказывал и все поглядывал на Зою Филипповну. Мне казалось, что вот-вот она остановит меня и скажет: «Хватит тебе, Перестукин, выдумывать, лучше бы уроки учил как человек». Но учительница молчала и внимательно слушала. Ребята не спускали с меня глаз, иногда потихоньку смеялись, особенно когда я рассказывал о Кузиных историях, иногда волновались и хмурили брови, иногда удивленно переглядывались. Они слушали бы еще и еще. Но я уже кончил свой рассказ, а они все еще молчали и смотрели мне в рот.
— Ну вот и все! Молчите? Так я и знал, что вы мне не поверите.
Ребята загалдели. Все сразу, наперебой, они говорили, что если я даже и придумал, то придумал так здорово, так интересно, что можно поверить.
— А вы, Зоя Филипповна, верите? — спросил я учительницу и посмотрел ей прямо в глаза. Если бы я все это придумал, посмел бы я вот так спросить ее?
Зоя Филипповна улыбнулась и погладила меня по голове. Это было совсем удивительно.
— Верю. Я верю, что ты, Витя, будешь хорошо учиться.
И правда. Я теперь стал лучше учиться. Даже правильная Катя сказала, что я улучшаюсь. Женьчик это подтвердил. А вот Люська по-прежнему хватает двойки и ходит с распущенной косой.
Экзамены я выдержал и в пятый класс перешел. Правда, иногда мне очень хочется поговорить с Кузей, вспомнить о том, что было с нами во время путешествия в Страну невыученных уроков. Но он молчит. Я даже стал любить его чуть-чуть меньше. Недавно я даже сказал ему: «Ну, Кузя, понравится тебе или нет, но я все-таки заведу собаку. Овчарку!».
Кузя фыркнул и отвернулся.
Татьяна Евгеньевна Гнедина
Последний день туготронов
Что сказать о том вечере? В тот вечер не горели уличные фонари, и дачный посёлок потонул в глубокой темноте. Заколоченные дачи хранили давно забытые тайны. Печально перекликались одинокие сторожевые собаки. Ветер проносился по сухим веткам и исчезал. Далёкие огоньки мигали, как холодные звезды, и казалось, что люди никогда не вернутся в эти края.
Серёжа Раскат медленно шёл по тропинке, переступая через жилистые корни, но ему хотелось опрометью бежать, чтобы эта дорога поскорей кончилась. Если бы не Шторм, он ни за что не приехал бы сюда вечером один.
Где-то послышалось отрывистое тявканье, а потом жалобное повизгивание. Бедный пёс! Наверно, он не раз уже вылизывал, пустую жестяную миску, таская её языком по земле. Серёжа пошёл быстрее.
Сторожем Шторм не стал. Он не терпел одиночества и радовался каждому, входящему в калитку. Утром его надо отвезти в город.
При приближении Серёжи пёс залаял навзрыд и заплясал на задних лапах, гремя опостылевшей цепью. Отвязав ошалевшего от радости Шторма, Серёжа взбежал на крыльцо и отпер тяжёлый ржавый замок. Дача стояла, как неприступная крепость в притаившейся темноте, и, войдя в дом, Серёжа почувствовал себя в полной безопасности. Споткнувшись о дрова, сложенные в сенях, он включил свет, захватил охапку полешек и, сопровождаемый радостно повизгивающим Штормом, вошёл в комнату и начал растапливать печку.
Вскоре Серёжа уже сидел за кухонным столом и ел варенье из зимних запасов, а Шторм с весёлой сытостью следил за разгорающейся печкой.
В соседней комнате медленно пробили старые часы. У этих часов был очень долгий и печальный перезвон.
Сначала они немного гудели, а потом начинали играть какую-то давно забытую песню. Их заводили на неделю вперед, и они всю неделю жили своей одинокой и грустной жизнью, исправно, каждые четверть часа, отбивая время в пустом доме. Погудев ещё немного, часы затихли. Серёжа зевнул и посмотрел в окно. Дрожащим косым пунктиром тянулись тонкие полоски осеннего дождя.
«Скорей бы закрыть печку и спать», — подумал Серёжа.
Дрова быстро и дружно догорали. Серёжа поставил перед собой коробку с гильзами и начал скручивать пыжи для старого охотничьего ружья. Сделав несколько пыжей, Серёжа помешал дрова в печке. Часы в соседней комнате снова пропели свою старую песню, а затем пробили девять. Шторм неожиданно вздрогнул, приподнял голову, уши его встрепенулись. Он прислушался, потом рванулся к двери и визгливо залаял.
— Кто там? — крикнул Серёжа.
Никто не отвечал.
«Наверно, кошка!» — Серёжа снова подвинул к себе пыжи.
Но Шторм лаял все настойчивее, и Серёжу охватило беспокойство. «Женька сказал бы, что я трушу», — подумал Серёжа.
— Вперёд, Шторм! — крикнул он и, взяв незаряжённое ружьё, вышел в сени.
Никого! Серёжа резко отодвинул засов и отворил дверь на крыльцо. Шторм завизжал и ринулся по ступенькам вниз. На земле лежал велосипед. Было, похоже, что он скатился с крыльца. Серёжа поставил ружьё и огляделся. Вокруг было тихо и пустынно. Дождь перестал, и только капли с крыши громко шипели о лужи. Серёжа спустился со ступенек и подошёл к Шторму, обнюхивавшему велосипед. «Откуда он взялся?» Серёжа включил карманный фонарик.
Это был очень странный велосипед. Крылья его напоминали изогнутые трубки и заканчивались внизу толстой лиловой улиткой. На руле поблёскивали какие-то светлые кнопки. Серёжа поднял велосипед, и ему показалось, что он слегка дрогнул.
«Ладно, выясню все завтра утром», — решил Серёжи и повёл велосипед в сарай.
Серёжа поставил велосипед в глубине сарая, прислонив его к мешку с картошкой. «Он как будто с неба свалился», — подумал Серёжа, запирая замок на двери сарая.
Шторм ещё несколько раз беспокойно полаял и вошёл в дом вместе с Серёжей.
Поленья в печке превратились в волшебный дворец из красных углей и рассыпались от первого же удара кочерги. Серёжа подошёл к барометру, висевшему на стене, и постучал по нему пальцем. Барометр почему-то показывал «ясно». Серёжа повесил ружьё на место, убрал коробку с пыжами в шкаф и лёг спать. А Шторм ещё долго возился у печки, задрёмывая и просыпаясь с повизгиванием и урчанием. Наконец он затих, и в доме наступила такая тишина, как будто нигде в мире не осталось ни одного звука.
Барометр не ошибся. Утро оказалось удивительно ясным.
Было так ясно, что Серёжа различал даже дырочки в берёзовой коре, которые пробивали дятлы. А сами дятлы, сидящие на голых ветках берёз, были похожи на огромных чёрных попугаев с красными перьями.
Где-то высоко в голубом небе тихо жужжал самолёт, как это бывает жарким, летним днём, когда вокруг стоит ленивая тишина. Словом, в это ноябрьское утро всё было не так, как обычно бывает в ноябре.
Серёжа спрыгнул с постели на холодный пол и сразу же вспомнил про велосипед. Приключение! Шторм, громко стуча лапами, вбежал в комнату и стал бросаться на Сережины босые ноги. Быстро одевшись, Серёжа вышел из дому и пошёл к сараю. Он отворил дверь и вошёл. Около мешков с картошкой велосипеда не было. За спиной Серёжи резко залаял Шторм. Оглянувшись, Серёжа увидел велосипед почти у самой двери. Он медленно перемещался вдоль стены! И никакого гудения! Никаких признаков мотора! Вот его переднее колесо повернулось и… велосипед выполз из сарая.
Шторм исступлённо залаял и выскочил из сарая вслед за велосипедом. Серёжа выбежал во двор.
Велосипед резко ускорил ход. Сверкнули белые кнопки на руле. «А вдруг он уйдёт совсем?» — подумал Серёжа.
— Эх, была на была! — крикнул он, вскочил в седло и нажал одну из кнопок.
В тот же момент велосипед наклонился вбок. Серёже показалось, что он падает, но тут же почувствовал, что не может оторваться от велосипеда. Тогда он нажал вторую кнопку. Велосипед загудел, выпрямился, оторвался от земли и описал огромный виток спирали. У Серёжа захватило дыхание. Его затягивало в невидимую воронку. Он изо всех сил нажал третью кнопку. На мгновение его ослепил вихрь воздуха, а когда он открыл глаза, то увидел, что под ним расстилается совершенно незнакомая местность. Проплывали какие-то жёлтые пустыри. Виднелось длинное голубое озеро. Зеленели купы деревьев. Тёплый воздух принёс запах земляники. Мелькнула поляна ромашек. Лето было в самом разгаре!
Велосипед набирал высоту. Он поднимался вверх с постоянной скоростью и весело гудел. Серёжа посмотрел вперёд и тут же изо всех сил сжал руль, пытаясь его повернуть. Прямо на него надвигалось необыкновенное летающее тело. Это была круглая платформа, похожая на голубую тарелку, покрытую колпаком со срезанной верхушкой. Она медленно вращалась в воздухе, как карусель, и в то же время двигалась вперёд. Серёжа снова взглянул вниз. Озеро стало похоже на лужу. Ромашек уже не было видно Серёжа ещё крепче вцепился в руль. Круглая платформа подплыла так близко, что до её стенки можно было дотянуться.
