Скорпия - Энтони Горовиц
– Вы перевернули всё наоборот!
– И, наконец, Дамьен Крэй. Ты решил выследить его лично, и мы очень тебе за это благодарны, Алекс. Но ты сам спросил меня, кем я тебя считаю. Я считаю, что ты слишком умён, чтобы нажать на курок. Ты не выстрелишь в меня. Ни сейчас, ни когда-либо.
– Вы неправы.
Она лжёт ему. Алекс точно это знал. Она всегда лгала ему.
Он справится. Он должен это сделать.
Алекс поднял пистолет.
Ярость полностью охватила его.
И он выстрелил.
Воздух перед ним разлетелся на тысячи осколков.
Миссис Джонс снова обманула его. Она обманывала его с самого начала, а он этого не понял. Комната была разделена на две части. От одной стены до другой и от пола до потолка шла перегородка из прозрачного пуленепробиваемого стекла. Миссис Джонс стояла с одной стороны, Алекс – с другой. В полутьме стекло было невидимо, но сейчас, когда по нему прошли тысячи мелких трещинок, стало хорошо заметным. Миссис Джонс почти исчезла из виду, её лицо стало похоже на разбитую фотографию. Затем послышался тревожный звонок, дверь распахнулась, кто-то схватил Алекса и бросил его на диван. Пистолет вылетел из его рук. Ему что-то крикнули в ухо, но он не разобрал слов. Кот зарычал и отпрыгнул от него. Руки Алекса завели назад, в спину упёрлись коленом. Потом ему на голову накинули мешок, и он почувствовал на руках холод наручников. Щелчок, и он больше не мог двинуть руками.
Теперь он смог разобрать в комнате несколько голосов.
– Вы в порядке, миссис Джонс?
– Извините, мэм…
– Машина уже ждёт на улице…
– Не делайте ему больно!
Алекса стащили с дивана и поставили на ноги. Его тошнило от отвращения к себе. Он подвёл Скорпию. Подвёл отца. Подвёл самого себя.
Он не кричал и не сопротивлялся. Обмякший, неподвижный, он позволил вытащить себя из комнаты, потом проволочь по коридору и вывести в ночь.
«Кобра»
Комната, в которой он оказался, была маленькой, с выбеленными стенами; она должна была устрашать. Алекс измерил её шагами: десять на четыре. У одной стены стояла узкая койка без простыни и одеяла, за ширмой – унитаз. И на этом всё. У двери не было ручки, а к стене она прилегала так плотно, что её даже разглядеть было трудно. Окон не было. Свет исходил от квадратной лампы, вделанной в потолок и управлявшейся снаружи.
Алекс даже не представлял, сколько времени пробыл здесь. Часы с него сняли.
После того, как его забрали из квартиры миссис Джонс, его запихнули в машину. На голову был по-прежнему одет чёрный мешок. Он не знал, куда его везут. Примерно полчаса они ехали с большой скоростью, затем замедлили ход. Алекс почувствовал, как засосало под ложечкой, и понял, что они едут вниз по наклонной дороге. Его что, привезли в подвал штаб-квартиры на Ливерпуль-стрит? Однажды он здесь уже побывал, но на этот раз ему не дадут сориентироваться. Машина остановилась. Дверь открылась, его схватили и вытащили наружу. Никто не сказал ему ни слова. Два человека держали его с обеих сторон; они провели его по коридору, затем спустились по лестнице. С него сняли наручники, затем мешок. Он ещё успел увидеть Ллойда и Рамиреса – агентов, сидевших за столом консьержа, – прежде чем те вышли и заперли за собой дверь, оставив его в одиночестве.
Он лёг на спину, вспоминая последние мгновения в квартире миссис Джонс. Удивительно: как он не разглядел стеклянный барьер, пока не стало уже слишком поздно? А голос миссис Джонс пропустили через какой-то усилитель, чтобы он не звучал глухо? Но неважно. Он попытался убить её. Он наконец нашёл в себе силы спустить курок и доказать, что Скорпия всё же была права на его счёт.
Он был убийцей. Ты знаешь, сколько человек он убил?
Алекс вспомнил, что миссис Джонс сказала ему об отце. Это она дала приказ убить Джона Райдера, она руководила всей операцией. Она заслуживала смерти.
По крайней мере, он пытался себя в этом убедить. Но хуже всего было то, что он в общем-то даже понимал, что она имеет в виду. Что, если бы его отца не убили на мосту Альберта? Что, если бы он воспитал Алекса, а потом Алекс как-то узнал, как отец зарабатывает на жизнь? Что бы он об этом подумал? Смог бы его простить?
Сидя в этой жуткой белой комнате, Алекс вспомнил момент выстрела. Как вздрогнула его рука. Как невидимая перегородка треснула, но не разбилась. Старый добрый Смитерс! Несомненно, эту перегородку установил именно главный мастер хитрых устройств во всем МИ-6. И, несмотря ни на что, Алекс был рад. Он был рад, что не убил миссис Джонс.
Интересно, что случится с ним теперь. Возбудит ли МИ-6 уголовное дело? Хотя нет, сначала они его допросят. Им нужно будет знать о Малагосто, о миссис Ротман, о Найле. Но, может быть, хотя бы после этого они наконец оставят его в покое? После всего, что произошло, они ни за что не доверятся ему снова.
Он уснул – не просто измотанный, но и совершенно выжатый. Сон был чёрным и пустым, без сновидений, без какого-либо комфорта или теплоты.
Его разбудил звук открывшейся двери. Алекс открыл глаза и заморгал. Не знать, сколько сейчас времени, довольно жутко. Он мог проспать несколько часов, а мог – целую ночь. Он не чувствовал себя отдохнувшим – шея сильно затекла. Но без окна он даже приблизительно не мог знать, сколько времени.
– Тебе нужно в туалет?
– Нет.
– Тогда идём со мной.
Человек, стоявший в дверях, не был ни Ллойдом, ни Рамиресом, ни вообще хоть кем-то, кого Алекс знал из МИ-6. У него было пустое, непримечательное лицо; если они с Алексом снова встретятся завтра, Алекс ни за что его не узнает. Он встал с койки и направился к двери, внезапно занервничав. Никто не знает, что он здесь. Ни Том, ни Джек Старбрайт… никто. МИ-6 могло заставить его исчезнуть. Навсегда. Никто и никогда не узнает, что с ним случилось. Может быть, это они и
