Сергей Баруздин - Повторение пройденного
Я вспомнил Немецкое кладбище в Москве, где похоронен отец. Оно не такое. Может, слишком сумбурное, слишком заросшее зеленью, и все же в нем больше тепла, больше человеческого.
Но это там - далеко, в Москве. А здесь?
Здесь с краю свежая могила. Могила, не похожая на другие кладбищенские, - большая, сделанная наспех. Неужто кто-то успел похоронить убитых нами немцев? Но кто? И когда?
Я обогнул кладбище и увидел на дороге теодолит. Возле него никого не было, и я невольно прибавил шаг. Впереди раздался выстрел. И еще один. И автоматная очередь.
Сначала я заметил длинную фигуру Соколова, а уже за ним Сашу. Они бежали по обочине дороги к пустым домикам. Вон и Володя. Все опустились на колено и стреляли.
Пока я подбежал, стрельба стихла.
- Что случилось?
Володя снимал с убитого цивильного автомат. Второй немец, тоже в штатском, лежал на пороге дома.
- Шукурбека убили, мерзавцы! - сказал Саша.
- Сволочи! Или переоделись! - Лейтенант Соколов лохматил волосы. Так глупо...
Шукурбек лежал в придорожной канаве. Автоматная очередь свалила его сразу.
- Что? На кладбище? - спросил Володя, раздобыв в одном из домов лопату и зачем-то грабли. - А может, лучше там?
Мы отнесли тело Шукурбека туда, где я только что стоял с вешкой. Положили рядом со свежей могилой трофейщиков. Засыпали. Подровняли песок. Теперь это была одна могила.
- Надпись бы, - сказал Саша. - Хоть вот на этом. - Он раздобыл щепку.
Чернильным карандашом Саша нацарапал: "Шукурбек Ахметвалиев. 1926 45. И еще - сержант, два солдата".
Фамилий сержанта и солдат из трофейной команды, погибших здесь два дня назад, я не знал.
...Они только час назад вырвались из города.
- Как?
- И не спрашивайте! - Они смеялись, и плакали, и опять смеялись. Свои! Родные! Свои!
Грязные лица, затянутые по глаза платками, замызганная одежда, мокрые ноги - они были одинаковые, как серые тени, без возраста и имен. И лишь одна из них молчала, испуганно жалась в сторонке. И глаза ее - пустые, бегающие - ничего не выражали, кроме страха.
- А ты чего? - Володя подошел к ней. - Иль от счастья онемела?
Она рванулась к забору и задрожала, словно ее собирались ударить.
Володя да и все мы ничего не поняли.
- О, мы и забыли! - сказала одна из женщин. - Это Хильда, она немка. Но хорошая. Несчастная только. Мать погибла, отец неизвестно где. А там, в Бреслау, такой кошмар, того гляди, свихнется девка. И солдатня ихняя... А девчонке-то шестнадцать... Вот и маялась с нами. Две недели в подвале вместе сидели, а сегодня собрались бежать. "С вами, говорит. Не могу здесь, не могу..." Фюрхте нихт, Хильда! Фюрхте нихт! - добавила она, обращаясь к Хильде. - Зи лассен дих ин руе! Дас зинд дох унзере, унзере!*
_______________
* Не бойся, Хильда! Не бойся! Они тебя не тронут! Это же наши, наши! (нем.)
- Немецкий знаете? - удивился Заикин.
- Небось не первый год здесь горе мыкаем, - сказала женщина. Научили!
- И давно вас?
- Я вот уже три года с лишним, а они больше двух.
- Из каких же мест сами?
- Брянская я...
- Из-под Пскова, село Никольское. Не слыхали?..
- А я из Орла...
Их было трое, кроме немки. Младший лейтенант Заикин приказал накормить их и устроить с жильем.
- Чего-чего, а жилья у нас хоть отбавляй! - сказал Володя.
Наш дивизион размещался в большом дачном пригороде Бреслау. Четыре дома занимали мы, остальные пустовали. А их было, наверно, не меньше сотни.
- Нам помыться бы.
Мы провожали их целым табуном - Заикин, Володя, Саша, еще несколько ребят.
- И помоетесь. И переоденетесь. Здесь полный комфорт.
Немка молча семенила за женщинами.
Возле одного из особняков мы остановились:
- Здесь вам будет хорошо. А потом приходите. Не позже чем через час. Если тут одежды не хватит, рядом дома...
Володя скрылся в доме вместе с ними.
Наконец появился.
- Сколько тебя ждать?
- Да что вы, ребятки! Дайте с девочками поговорить!
Они вернулись, когда мы уже ужинали.
- Вот это да! - первым воскликнул Володя. - Садитесь, девочки. Только электричества нет, а так - полный комфорт! Со свечами даже уютнее!
Они и в самом деле были неузнаваемы. Даже немка.
Тоненькая, еще девочка, она выглядела нарядно и смущалась.
- Их данке инен!* - прошептала она, когда Заикин подставил ей стул.
_______________
* Я благодарю вас! (нем.)
Вошедшие представились:
- Люся.
- Клава.
- А вас как зовут? - спросил я свою соседку - светловолосую, голубоглазую женщину лет под тридцать, когда мы сели за стол.
- Валя, - ответила она.
- А по отчеству?
- Зачем по отчеству? Просто Валя, Валентина...
- Так давайте, - перебил наш разговор сидевший рядом младший лейтенант Заикин, - поднимем эти стаканы и осушим их разом за вас и ваших подруг, за то, что вы благополучно вырвались... И... - Заикин на минуту запнулся, взглянул на Хильду. - И за вас, девушка. Мы хотя, так сказать, и противники в настоящее время, но будем надеяться, что вы, как молодое поколение, вернее - как представительница этого поколения, не пойдете по стопам...
- Простите, - шепнула мне Валентина, - я переведу Хильде...
И она стала шепотом переводить немке слова Заикина.
- Итак, за вас, - повторил младший лейтенант.
Сев, Заикин пробовал что-то узнать у Хильды, с трудом подбирая немецкие слова.
Но она махала головой:
- Их ферштее нихт!
- Я спрашиваю, что она будет делать, куда пойдет. - Заикин обратился через стол к Клаве.
- Она говорит, что будет работать, много работать, чтобы искупить грех своей Германии, - сказала Клава. - Может, в госпиталь ее пристроить по пути или в пекарню, в прачечную? Она говорит, что хочет работать только на русских солдат, пока идет война. В Бреслау она не хочет возвращаться...
За столом стало шумно.
- Валька у нас красавица. Не то что мы, - говорила Володе сидевшая рядом с ним Люся. - Ей даже сажей мазаться, безобразить себя приходилось, когда мы прятались. Ну, чтоб немцам не бросаться в глаза.
Она о чем-то задумалась, глядя на Валю, и лицо ее - обычное, чуть курносое, широкоскулое и не броское русское лицо - стало сосредоточенным.
- Да ты ешь, ешь, подкрепляйся. - Володя подсовывал Люсе то масло, то галеты, то колбасу, то разогретые консервы.
- А глядишь, и лучше, что мы с Клашей такими уродились, - продолжала она, не слушая Володю и уже обращаясь ко всем. - Там, где мы горе мыкали, только таким и выжить. Ведь шутка сказать, два года мы с Клашей, два года... А хозяин, боров такой! Успевай поворачивайся. И лютый, гадина! Помнишь, Клаша, как он нас прошлую зиму в пролетку свою впряг? Мол, катай-катай! И катали. А что поделаешь?..
И Люся и Клава были моложе Вали, но выглядели, пожалуй, старше. И руки - большие, красные... Руки крестьянок...
- Домой бы теперь, домой! - мечтательно произнесла Люся. - Вот поднимемся завтра и в дороженьку. Не верится! И что-то там у нас, что осталось?..
- А вы давно познакомились? - поинтересовался я у Вали.
- Нет, недавно, - сказала она. - Уже во время штурма Бреслау. А так работали в разных местах...
Мне надо было заступать на пост, сменять Сашу.
Я вышел на улицу. Моросил дождь. Над Бреслау, который казался сейчас очень далеким, полыхали зарницы. А у нас тишина.
Саша ждал меня:
- Там весело?
- Иди. Только началось.
- Пойду, а то холодно.
- Иди, иди...
Я заступил на пост и стал прогуливаться по улице, чтобы не слышать доносившихся из нашего дома веселых голосов. А там уже вовсю шумели, и пели, и звучала музыка...
Когда ходишь, время идет быстрее и не так скучно.
Приблизительно через час веселье в нашем доме закончилось, и ребята высыпали на улицу.
- Опять слякоть.
- Завтра помесим тесто!
Несколько ребят пошли провожать женщин. Хильда семенила за ними.
Последними из дома вышли Володя и Валя. Володя держал ее под руку.
- Ах вот где вы, юноша! - воскликнула она. - Адью! Зай гезунд, кнабе!*
_______________
* Будь здоров, мальчик! (нем.)
Валя да и Володя были порядком навеселе.
Они направились в сторону дома, где остановились женщины. До меня донеслись их голоса.
- Нет, сейчас нельзя. Позже. После отбоя... - говорил Володя.
- Я усну. Я так устала...
- В конце концов можешь ты подождать полчаса?
Я не заметил, как подошел лейтенант Соколов, возвращавшийся с дежурства в штабе.
- С кем это там Протопопов?
- Простите, товарищ лейтенант! Здесь три женщины из Бреслау вырвались, - объяснил я, - из наших угнанных. И еще немка с ними. Ужинали вместе, сейчас домой пошли...
- Это я слышал, а Протопопов с кем из них? Как ее зовут? Не слыхал? В голосе Соколова вдруг прозвучало беспокойство.
- Это Валя такая, Валентина, - сказал я. - Она из Орла, кажется.
- Валентина?
Я не успел сообразить, как Соколов решительной походкой направился туда, где только что стояли Володя и Валя.
Потом я услышал дикий женский крик. В испуге ко мне подбежал Володя:
- Что он, рехнулся? Что случилось? Сумасшедший!
