Рыцарь Родриго и его оруженосец - Михаэль Андреас Гельмут Энде
Лейб-слуга кивнул, и Падрубель задумчиво подошёл к окну, где опустился в кресло, обитое камчатной тканью, и углубился в учёную книгу.
Его спугнуло лёгкое покашливание, раздававшееся из открытого окна. Падрубель поднял голову и выглянул наружу.
– Ах ты, крошка моя! – сказал он. – Да это попугай!
– Меня зовут Сократ, – назвался попугай.
– Добрый вечер, Сократ, – поприветствовал гостя Падрубель и подошёл к окну. – Я видел, что ты приехал вместе с кукольниками, но не подозревал, что ты умеешь говорить. Но я знаю, что попугаи обучаемые птицы.
– Не такие уж и обучаемые, – проговорил Сократ, и сказано это было из глубины его огорчённого сердца.
Было время, когда он гордился своим умом. Но с тех пор, как он гонялся за Малышом, его терзали сомнения, и никогда эти сомнения не были так велики, как теперь.
– Нет? – переспросил Падрубель, и в его серебристой бороде мелькнула улыбка. – Если ты явился для того, чтобы я исцелил тебя от хандры, Сократ, то я должен тебя разочаровать. Я не знаю средства против меланхолии, как ты сам видишь. – Он указал на изголовье королевской кровати, где в подушках покоился меланхоличный Килиан. – Я надеялся, что ему поможет весёлое кукольное представление, но до представления дело не дошло.
– Да и спектакль вовсе не был бы смешным, – признался Сократ, – потому что Эфраим Эмануэль Дик халтурщик.
Странным образом Сократу приятно было сидеть здесь и беседовать с придворным медиком. Ему казалось, что они делятся друг с другом своими скорбями. Ведь оба они – и Сократ, и Падрубель – так никуда и не продвинулись в этой истории: Малыш так и не был найден, а король так и не был исцелён. С другой стороны, Сократ – всего лишь маленький попугай, а не знаменитый медик, поэтому не стоит даже сравнивать их.
– Халтурщики часто бывают очень смешными, – возразил Падрубель. – Но меня не удивляет, что его пьесы никуда не годятся. Он ведь никакой не кукольник, а просто разбойник.
– Эфраим Эмануэль Дик? – удивился Сократ. – Эфраим Эмануэль Дик разбойник? Как вы до этого додумались, почтеннейший Падрубель? С вашего позволения, такой глупости я ни разу не слыхал за свои почти сто лет!
– Значит, он не разбойник? – удивился Падрубель.
Его давно уже терзали подозрения, что подгнило что-то в килианском королевстве. А в сокровищнице короля Килиана стояла особенная вонь.
– Эфраим Эмануэль Дик кукольник. Хоть и плохой, но кукольник, – прохрипел Сократ.
– И тем не менее, – сказал медик, – он был недавно арестован как разбойник. Если ты намерен его искать, он сидит в королевской темнице. Обвинение гласит, что он входил в состав разбойничьей банды Родриго Грубиана.
– Разбойничья банда? – прокаркал Сократ. – Что ещё за разбойничья банда?
– Ну, тебе ли этого не знать, Сократ? – мягко удивился Падрубель. – Как говорят, вы все разбойники, переодевшиеся кукольниками. И в то время, когда весь придворный штат отвлёкся на кукольное представление, ваши разбойничьи дети похитили сокровища.
Сократ, сидевший на подоконнике раскрытого окна, едва не задохнулся от возмущения.
– Какие ещё разбойничьи дети? – простонал он.
– Девочка в разбойничьей куртке и очень грязный мальчик в пёстром костюме Арлекина, – ответил Падрубель.
– Малыш! – вырвалось у попугая, и он от волнения начал ходить туда-сюда по подоконнику. – Не может быть! Малыш здесь?
– Если этот Малыш и есть тот мальчик в костюме Арлекина, то он сидит в темнице, – сказал Падрубель. – Он объявился в сокровищнице из ниоткуда.
– В сокровищнице? – кряхтел Сократ, который вдруг стал похож на мокрую курицу.
– Да, – подтвердил Падрубель. – И там он бросился на шею рыцарю-разбойнику Родриго Грубиану, который неузнанным смешался с толпой. Ничего удивительного, что он скрывался, ведь имя Родриго Грубиана было написано на стене ограбленной сокровищницы.
Сократ лишь беззвучно то разевал, то закрывал клюв. События явно перехлёстывали – причём в его отсутствие. История, за которой он охотился вот уже несколько дней, за десять минут сделала три или четыре крутых поворота, и ни один из этих поворотов он не только не сумел предугадать, он их просто прозевал.
Сократ смотрел на Падрубеля мутным взглядом.
– А знаете ли вы, – прохрипел он наконец, – что всё началось с того, что однажды в грозовую ночь Малыш удрал, чтобы стать оруженосцем рыцаря-разбойника Родриго Грубиана?
– Да что ты! – удивился Падрубель и, опершись локтями о подоконник, стал поглаживать свою серебристую бороду, будто приготовился услышать интересную историю.
– Это произошло в моём присутствии, – начал Сократ, – но потом всё ужасно перепуталось. Например, вначале я предполагал, что должен появиться чёрный рыцарь.
– Да? – заинтересовался Падрубель. – И что?
– Ну, никакого чёрного рыцаря нигде не оказалось, – повествовал Сократ. – Ему в этой истории не нашлось места.
– Гм, – задумался Падрубель. – А ведь мог бы появиться, верно? Но появится, должно быть, в другой истории, которую мы расскажем в следующий раз. Конечно, если мы ещё увидимся, – добавил он.
– Да, – сказал Сократ авторитетным тоном. – Это большая проблема: одно всегда ведёт к другому. Если бы я, к примеру, не уговорил Родриго Грубиана покинуть крепость Гробург, то генерал, которого послали вы, не наткнулся бы на краю Страхопущи на кукольный театр и мы бы никогда не встретились. С другой стороны, кукольный театр вам бы не понадобился, если бы Малыш не похитил принцессу и король бы никогда не впал в такую глубокую меланхолию.
– Кукольный театр нужен всегда, – сказал Падрубель. – Без кукольного театра дело не пойдёт.
– Может
