Николай Носов - Невероятный истории. Сборник рассказов и повестей

Но поймать последнюю бабочку никак не удавалось.

Выбившись окончательно из сил, он лег на траву под палящими лучами солнца и заплакал.

Показывал родителям подаренную мной игрушку:

— Это мне дедушка Колечка подарил!

Глава четвертая

ОТ ТРЕХ ДО ТРЕХ С ПОЛОВИНОЙ ЛЕТ

Из окна нашей квартиры видно с пятого этажа, как ездят и маневрируют по Киевской железной дороге поезда. Игорю нравятся синие и зеленые тепловозы.

Не любит черные паровозы. Все поезда поделил на наших и фашистских.

Фашистские — это товарные. По фашистским мы с ним палим из ружей.

Говорит уже не отдельными словами, а целыми фразами:

— Вон фашистский поезд! Вот русские победили фашистов. Вон едет уже товарный поезд. Во! Нет, это наш: там люди сидят. Вот он. В него нельзя стрелять — зеленый знак. Там наши, русские. Ту-у! Вон две собаки-забияки! (Это фантазия — никаких там собак не было.) Пойду возьму еще оружие. Как он загудит, быстро прибегу.

Уходит и приносит еще ружье и игрушечную собачку:

— Посади сюда собачку, чтоб она все видела.

Я сажаю собаку на подоконник.

— О! Она как в лесу села! Во! Идет фашистский поезд! Он уже туда проехал. Вон, это наш. А это не наш. Я в товарного! (Целится из ружья.) Тра-та-та-та!

В это время маневрировавший поезд остановился и поехал обратно. Это вызвало шумный восторг у Игоря:

— Ха-ха-ха! Испугался! Удирает от нас! Тра-та-та-та! Трах-та-тах! Бф! Бф! Бф! Все! Разбился! Во! Вот они, фашистские! Бф!.. Нет, это наши — не будем трогать…

И т. д.

Игорю захотелось порисовать. Говорю ему:

— Я буду рисовать, а ты смотри и рисуй, как я.

У каждого по листку бумаги.

Я нарисовал пароход. Игорь довольно сносно скопировал мой рисунок.

Потом я нарисовал вокруг парохода волнистое море и рыб. Игорь взял мой рисунок, стал закрашивать рыб синей краской.

Говорит:

— Рыбы тонут.

После чего таким же образом «утопил» пароход.

Сам процесс рисования часто превращается у него в действие. То вдруг начинает лить дождь, который затопляет и дома, и людей, и зверей, и все, что вокруг находится. То вдруг нарисованные танки и пушки начинают палить: рисунок покрывается траекториями полета снарядов, разрывами бомб и дымом.

Самолеты падают, входя в штопор. Все сопровождается соответствующими звуками: «Бум! Буф! Бф! В-з-з-з!»

Постепенно рисунок с танками, самолетами и пехотой покрывается сплошным слоем краски, и рисование, а вместе с ним и «война» на этом кончаются.

Расшалился, купаясь в ванной. Шлепался с размаху животом в воду.

Обрызгал все стены и потолок. На стенах появились следы каких-то длинных хвостатых брызг. Когда Игоря удалось унять, он сказал, показывая на стену:

— Смотри, морковки.

Действительно, эти хвостатые брызги имели удивительное сходство с морковками.

Как-то мы играли с Игорем шариком для пинг-понга. Я неловко бросил шарик и попал Игорю по лбу. Конечно, ему не было больно.

Месяца через два он почему-то вдруг рассказал Тане про этот случай:

— Меня дедушка раз стукнул шариком по лбу. Я с ним не водился тогда за это!

Петя рассказывал. Обычно утром Игорь просыпается перед уходом в детский сад и, увидев мать, которая к этому времени уже на ногах и занимается по хозяйству, молча улыбается ей долгой счастливой улыбкой. Потом спрашивает:

— А где мой папа?

Высунувшись из своей кроватки и увидев отца в постели, он громко смеется от радости и забирается к нему на кровать.

Игорь уехал с детским садом на дачу. Пробыл там почти полтора месяца.

За это время родителям позволили всего лишь два раза навестить его.

Соскучившись, родители решили взять Игоря из детсада домой, чтоб провести остаток лета вместе (намечалась поездка на юг).

Лида рассказывала, что, когда, приехав на дачу детского сада, она сказала Игорю, что они приехали взять его домой совсем, он застыл на месте, словно окаменел; от охватившего волнения кровь бросилась ему в лицо, он густо покраснел, потом почему-то стал прыгать не сходя с места, как на пружине, после чего принялся бегать по двору, задирать ребят и громко смеялся, не говоря ни слова.

Решено было, что родители привезут Игоря к нам на дачу, как только возьмут его из детского сада. Я встретил их на шоссе километрах в двух от дома и сел к ним в машину.

— А где бабушка Таня? — сразу спросил Игорь, увидев меня.

— Бабушка Таня дома. Мы сейчас к ней приедем.

— А где тетя Тамара?

— Уехала в Крым.

— В какой Крым? — с заметным удивлением спросил он.

— Ты не знаешь, какой Крым? — переспросил я, стараясь выиграть время, чтоб найтись, как потолковее объяснить ему.

— Знаю, — говорит он. — Крым — это такой маленький домик…

В это время мы увидели Таню, которая шла по улице поселка навстречу нам. Посадили и ее в машину.

— А где тетя Тамара? — спросил Игорь Таню.

— Я ведь тебе сказал, уехала в Крым, — говорю я.

И опять:

— В какой Крым?

По-видимому, суть происшедшего с тетей Тамарой географического перемещения была непонятна ему.

— Ну, Крым — это там, где море, — начал объяснять я.

— А! — подхватил он. — На юг?

— Вот, вот, — говорю. — На юг.

Выяснилось, что в детском саду ему говорили, что он поедет с папой и мамой на юг, там, где море.

Стал добиваться, встретит ли он тетю Тамару, когда поедет на юг.

Были с Игорем в лесу. Собирали грибы. Он нашел какие-то крошечные грибочки на тонюсеньких ножках. Я говорю:

— Эти маленькие. Таких не надо брать. Пусть подрастут.

После этого он, увидев маленький гриб, сорвет его, осмотрит внимательно, бросит на землю и говорит:

— Пусть подрастет.

Игорь нашел гриб со шляпкой, покрытой густым слоем слизи. Посмотрел на испачканные слизью пальцы и с недоумением сказал:

— Этот с маслом.

В лесу ловили с Игорем бронзовых жуков. Спрашиваю:

— Сколько поймал жуков? Четыре?

— Нет. Два и два.

Ездили в зоопарк. Бросали, по обыкновению, хлеб уткам. На пруду было несколько уток с маленькими утятами, которые плавали отдельными выводками.

Один совсем крошечный утенок заплыл случайно в чужой выводок с более крупными утятами. Утка тут же принялась долбить клювом чужака, и притом очень свирепо: хватала его клювом поперек живота и отбрасывала в сторону с такой силой, что он летел вверх тормашками и шлепался в воду. Было удивительно, что крошечный утенок все же уцелел после такой потасовки. Игорь смотрел на все это происшествие с какой-то беспокойной серьезностью. Потом сказал:

— Плохая утка! Какая нехорошая утка!

Через несколько дней мы с ним опять были в зоопарке. Почти все время потратили на то, чтоб покататься на пони, потом Игорь играл в детском городке, спускаясь с горки. Когда ехали домой на такси, шофер спросил Игоря, что он видел в зоопарке. К моему удивлению, Игорь начал, волнуясь, рассказывать про нехорошую утку, которая била маленького утеночка, хотя в этот день мы с ним ни утят, ни утки не видели.

За обедом Таня дала Игорю маленьких помидоров и сказала, что их принесли маленькие зверята. Игорь встретил это заявление с полным доверием и стал расспрашивать, какие именно зверята принесли помидоры, как они их несли, как они их растили и пр.

Вышли с Игорем во двор. Он увидел на небе луну, которая в этот вечер была не полная, а ущербленная немного больше чем наполовину, и спросил:

— Дедушка, а почему луна бывает круглая, а бывает кусочек луны?

Были в кино, смотрели мультфильм («Светлячок» Э 6). На кузнечика, лягушонка, одуванчик смотрел более-менее спокойно, а когда на экране появился мышонок, сказал:

— Пойдем домой, не хочу больше смотреть.

Когда мы вышли на улицу, я спросил:

— Почему ты не захотел смотреть?

— Я боялся, что мышонок утонет в реке.

Играя с Тамарой, Игорь увлекся и назвал ее балдой.

Таня сказала:

— Так даже детей нельзя называть, а ты называешь взрослых. Вот тетя Тамара обидится и не станет с тобой играть.

Тамара делает движение, чтоб уйти. Игорь говорит:

— Это же я не ей сказал — балда. Это я зеркалу.

Показал ему на картинке в книге змею. Спрашиваю:

— Кто это?