Николай Сладков - Лесные тайнички (Рассказы и сказки)
Дышу через платок и нет-нет да и приоткрою глаз: как-то там мой товарищ по беде? Ничего. Сидит. Терпит. Но вдруг вижу: птичка вытянулась, пёрышки прижала - стала тоненькой-тоненькой. Глазок насторожила в темноту норы и пятится, пятится к выходу. Выскочила из норы, перескочила на утоптанный бугорок. Ещё чуть - и вихрь сорвёт её, заломит крылышки, помчит по склону, как сухой листок...
А из тёмной норы медленно высовывается мокрый рубчатый нос. Потом два косоватых жёлтых глаза. Лисёнок!
Стукнул я кулаком по земле - нос и глаза исчезли. Приподнялся птичка шмыг назад, в нору! Протянул я к ней руку - не улетает. Жмётся к стенке и клювик разевает от страха.
Взял я тогда птицу в руку. Дрогнуло в ладони горячее тельце. Но не вырывается.
Только сердчишко как часики: тик-тик-тик!
Разглядел я птичку. Горный конёк называется.
- Ну, раз назвался дружком - полезай в карман! - сказал я коньку. И спрятал его в карман.
Два раза ещё высовывался из норы мокрый рубчатый нос. Но я грозил носу кулаком, и нос прятался.
Буря кончилась только к вечеру. Я поднялся. Сплюнул. Вытряхнул песок из карманов, из сапог. Протёр глаза, вычистил уши. Потом достал конька и посадил его на ладонь. Он встряхнулся, скосил на меня глаза. Вспорхнул и полетел рывками, как Конёк-горбунок поскакал.
- До встречи! - крикнул я ему вслед.
Постоял и начал подниматься в гору.
НИЩИЙ
Пастухи узнавали этого волка по походке: он ковылял на трёх лапах. Им ли его не знать: лапу волк потерял в их капкане! Неделю, наверное, волочил он по горам железный капкан с чурбаком. Лапа закрутилась жгутом и оторвалась" Волк стал калекой.
Теперь не только косуля или кабанчик стали ему не по зубам, но и глупую овцу домашнюю не одолеть. Рядом с овцами сторожевые собаки. От них на трёх ногах не уйдёшь. И зубы не выручат: на шее у каждого пса ошейник из толстой буйволиной кожи, утыканный железными крючьями.
Волк голодал. Он ловил на лугах кузнечиков и зубами раскапывал норки мышей. Приходил по ночам на стоянки скота и выковыривал из навоза больших синих жуков. Но что для волчьего брюха этакая мелкота!
Пастухи, следя за ним, только посмеивались: отпрыгался, разбойник! На одних жуках долго не проживёшь.
Но волк жил. И отощал, и облез, но жил. По утрам волк с трудом вскарабкивался на каменистую горку и подолгу лежал, глядя по сторонам. Волк что-то высматривал или за кем-то следил. Пастухи догадались за кем. Волк следил за грифами. Зоркие грифы, высмотрев с высоты падаль, начинали слетаться к ней со всех сторон. Над ущельем, где была мертвечина, птицы кружили, скользя всё ниже и ниже, а то и просто падали, воздев широкие крылья и жадно свесив тяжёлые лапищи.
Волк всё замечал. И, высмотрев, спешил, ковыляя, туда, где собирались грифы. Пока голодные клювы не растащили добычу, нищий волк, оскалив пасть и злобно прижав уши, ворча, подходил к падали. Грифы нехотя, пыля крыльями, взлетали и садились на ближние скалы. Белые стервятники, взъерошив рыжие гривы, нахально шипели волку в глаза. Но волку было не до обид, он спешил набить брюхо. Потом отползал в кусты и лежал.
Грифы долго спасали волка от голодной смерти. Но пастухи всё же подкараулили волка у падали и пристрелили. Может, и к лучшему. Не могло же без конца тянуться его жалкое, нищенское прозябание.
ПЛЯСУНЬЯ
Ну и погодка, чтоб ей ни дна ни покрышки!
Дождь, слякоть, холод, прямо - бррр!.. В такую погоду добрый хозяин собаку из дому не выпустит.
Решил и я свою не выпускать. Пусть дома сидит, греется. А сам взял ружьё, взял бинокль, оделся потеплее, надвинул на лоб капюшон - и пошёл! Любопытно всё-таки поглядеть, что в такую непогоду зверьё делает.
И только вышел за околицу, вижу: лиса! Мышкует - промышляет мышей. Рыскает по жнивью - спина дугой, голова и хвост к земле, ну чистое коромысло.
Вот легла на брюхо, ушки торчком - и поползла: видно, мышей-полёвок заслышала. Сейчас они то и дело вылезают из норок - собирают себе зерно на зиму.
Вдруг вскинулась лиска всем передом, потом пала передними ногами и носом на землю, рванула - вверх взлетел чёрный комочек. Лиса разинула зубастую пастишку, поймала мышь на лету.
И проглотила, даже не разжевав.
Да вдруг и заплясала!
Подскакивает на всех четырёх, как на пружинах. То вдруг на одних задних запрыгает, как цирковая собачка, - вверх-вниз, вверх-вниз! Хвостом машет, розовый язык от усердия высунула.
Я давно лежу, в бинокль за ней наблюдаю. Ухо у самой земли - слышу, как она лапками топочет. Сам весь в грязи вымазался.
А чего она пляшет - не пойму!
В такую погоду только дома сидеть, в тёплой сухой норе! А она вон чего выкомаривает, фокусы какие ногами выделывает!
Надоело мне мокнуть - вскочил я во весь рост. Лиса увидала - тявкнула с испугу. Может, даже язык прикусила. Шасть в кусты - только я её и видел!
Обошёл я жнивьё и, как лиса, всё себе под ноги гляжу.
Ничего примечательного: размокшая от дождей земля, порыжелые стебли.
Лёг тогда по-лисьему на живот: не увижу ли так чего?
Вижу: много мышиных норок. Слышу: в норках мыши пищат.
Тогда вскочил я на ноги и давай лисий танец отплясывать! На месте подскакиваю, ногами топочу.
Тут как поскачут из-под земли перепуганные мыши-полёвки! Из стороны в сторону шарахаются, друг с другом сшибаются, пищат пронзительно...
Эх, был бы я лисой, так...
Да что тут говорить: понял я, какую охоту испортил лисичке.
Плясала - не баловала, мышей из их норок выгоняла... был бы у неё тут пир на весь мир!
Оказывается, вон какие звериные штучки можно узнать в такую погоду: лисьи пляски!
Плюнул бы я на дождь и на холод, пошёл бы других зверей наблюдать, да собаку свою пожалел.
Зря её с собою не взял.
Скучает, поди, в тепле-то под крышей.
ПОД СНЕГОМ
Хорошо весной в горах. На зелёных склонах цветут цветы. Птицы поют. Каждый цветок раскрывается навстречу солнцу. Каждая птица поёт, подняв к солнцу раскрытый клювик!
Но вдруг из-за серых скал выползли синие тучи. Снизу тучи закрыли землю, а сверху - небо. И сразу закрылись цветы. Умолкли птицы. Стало не по себе.
Вокруг темно и страшно. И в наступившей тишине слышно, как надвигается что-то огромное, с шипением, свистом и воем. И вот накатилось: смешалось всё, заревело, заухало! Буран!
Забился я под скалу. Внизу сверкает молния и грохочет гром, а сверху из туч сыплет град и снег.
Пролетел буран - кругом белым-бело! И тихо, как зимой. Но только зима эта особая. Из-под града и снега поднимаются яркие цветы. Пучки зелёной травы распрямляются и сбрасывают снежинки. Распрямился пучок травы и у скалы, под которой я сидел. А рядом с травой из-под снега птичья головка торчит! Носиком крутит, глазами моргает. Горного конька засыпало! Хотел я схватить птичку, скорей спасти её, но вдруг всё понял, тихонько отошёл и сел на камень.
Скоро рассеялись тучи внизу, и снова стали видны леса и глубокие долины. Растаяли тучи и сверху. Опять запылало солнце. Снег и град стали быстро таять. Зажурчало вокруг, зашумело, засверкало. Мутные потоки хлынули вниз. Только тогда конёк поднялся, отряхнулся, поправил клювом мокрые перья и шмыгнул в траву. Так и есть! У пучка травы в лунке коньково гнездо, в гнезде пять полуголых конёчков. Прижались друг к дружке и закрыли глаза. Но живые, дышат - пушок на спинках шевелится. Вот почему не спрятался конёк от бури. Вот почему засыпало его снегом!
Опять запели птицы. Навстречу солнцу цветы раскрыли свои вазочки. В каждой вазочке - жуки, комары, мухи. Они в закрытых цветах от бури прятались.
Угощайся, конёк, из драгоценных ваз. Заслужил!
СЕРЕБРЯНЫЙ ХВОСТ
Всю ночь в горах свистело и ухало. Что-то творилось там под покровом темноты и туч.
Утром глянул в окошко - пришла зима.
В горах зима спускается с вершин и всегда приносит неожиданное. Тут не усидишь дома!
Ружьё за плечо, в один карман - патроны, в другой - сухари.
Мороз. Снег такой яркий, что белые пичужки вьюрки кажутся на нём лазоревыми. Струи ветра, что ночью со свистом летели над горами, к утру прилегли на скаты и застыли - каждая в особицу. Одна - волнистой белой лентой; другая - острым ледяным гребешком; третья вильнула у камня, вымела воронку, промчалась дальше и, сорвавшись со скалы, снежным рулоном замерла над пропастью. И не узнать стало знакомых гор.
Вдруг на снегу чья-то маленькая лёгкая тень... Бабочка-белянка! Её не убил мороз. Летит куда-то - прятаться. Белую на белом не видно. Но на снегу порхает её синяя тень.
Не успела ещё застыть быстрая горная речка. Она плещет на чёрные камни зелёной водой, и от воды поднимается тонкий пар. Над речкой летит куличок, трогает кончиками крыльев воду: тронет и отдёрнет, тронет и отдёрнет, будто стряхивает с перьев обжигающие капли.
Снег неровен: где пушистый, где твёрдый, как мрамор. По следу ласки вижу: широкими прыжками прошёл лёгкий зверёк по ледяному гребешку - и вдруг ухнул, провалился в рыхлый снег.
