Октябрьские ведьмы - Дженнифер Классен
Тётя Флисси вздрогнула, и между сёстрами повисло напряжённое молчание.
– Ты хотя бы вещи собрала, Флисси, солнышко? – спросила мама.
– И еду? – добавила тётя Конни.
– Надо одеваться! Надо есть! – не осталась в стороне тётя Пруди.
– Сёстры, вы же знаете, что я не могу остаться, – сказала тётя Флисси. – Со мной всё будет в порядке.
В своих походных сапогах и с лежащим на рюкзаке свёртком с палаткой она была похожа на главу экспедиции. Только в этой экспедиции был всего один человек. Мирабель продолжала не моргая смотреть на мать.
– Мирабель, ты же знаешь, я должна…
– Да-да, ты каждый год «должна», – не скрывая сарказма, перебила она и направилась через парк в сторону дома.
– Мирабель! Погоди… я не могу запретить тебе пользоваться магией, но прошу тебя: возьми это, – тётя Флисси перехватила её, всунула ей в руку какую-то бумажку и тихо добавила: – Нельзя допустить повторения прошлого года.
После чего она скрылась в ночи.
Одиннадцать месяцев в году тётя Флисси жила с нами, но стоило наступить октябрю – и она, ничего никому не объясняя, куда-то отправлялась. Так и сейчас нас осталось пятеро – четверо, если учесть, что Мирабель уже утопала прочь.
Я знала, куда она пойдёт – в свою комнату. Это наша общая комната, но она всегда называла её своей.
Сцепив ладони, потому что меня нервировало странное, непривычное в них ощущение, я побрела за родными и в какой-то момент оглянулась на то место, где ещё недавно стояли Морганы и откуда они так внезапно исчезли.
Пока мы шли, я обратила внимание на мигающие уличные фонари. Поначалу я решила, что это случайность, но когда очередная лампа погасла над нами одновременно с тем, как мои ладони вдруг закололо, я поняла, что это происходит из-за нас.
– Мам… а что Морганы задумали? – тихо спросила я.
Она пожала плечами в своей обычной манере безмятежного страуса, для которого ничто в мире, кроме её близких, не имеет значения.
– Уверена, нам лучше не знать. А ещё лучше – сосредоточиться на том, что мы будем делать, – сказала она, сияя улыбкой, будто, исчезнув из парка, Морганы так же бесследно покинули и её мысли.
По дороге назад к Пендрагон-роуд мои тёти не скрывали своего возбуждения, как умирающие от голода, несущие домой любимые блюда навынос.
Когда мы добрались до дома, горизонт уже осветили утренние лучи первого октября. Мирабель, судя по горящему свету в окне её – нашей – спальни, уже пришла.
В гостиной тётя Конни повернулась к окну.
– Мне одиннадцать месяцев не давали покоя эти шторы, – заявила она и взмахнула пальцем. – Жёлтый совершенно не подходит для гостиных.
Под шторами затрещало пламя, быстро побежавшее по всей их длине.
– Кон, – с лёгкой укоризной сказала мама и взмахом пальца погасила огонь.
– Красный, – пробормотала тётя Конни, дёрнув пальцем. – Я хотела насыщенный бордо.
– Тихо, ведьмы, спокойнее, – призвала мама двух оставшихся сестёр, уже нацеливших свои пальцы и готовых применить свои новообретённые октябрьские силы. – Не забывайте, что нам всегда требуется пара дней, чтобы снова освоиться.
Лично я сомневалась, что Морганы у себя дома сейчас были заняты шторами.
– Начнём с маленькой, безобидной магии, – продолжила мама и начертила пальцем круг. Ничего не произошло. Она тряхнула пальцем, как внезапно переставшей писать ручкой. Он засветился, и она снова медленно им завертела, и с каждым описанным кругом её одежды постепенно менялись.
На ней была форма химчистки, где она работала: рубашка поло, отутюженные штаны и пара скромных туфель – в целом неплохо, но на ней смотрелось немного чужеродно.
Сейчас же, отвечая на вспыхивающие вокруг неё звездочки, её штаны укоротились и раздулись, превратившись в юбку, разросшуюся в множество слоёв и ставшую треугольной по силуэту. Рубашка обзавелась элегантным воротником и превратилась в верхнюю часть платья, рукава удлинились, эмблема химчистки исчезла. Туфли на толстой резиновой подошве превратились в аккуратные балетки, а густые тёмные кудри сами собой завязались в узел.
– Так лучше, – довольно резюмировала мама, примеряясь к новому наряду. И с финальной искрой он из скучного бежевого превратился в яркий горчично-жёлтый.
Наблюдать за этим было волнительно, прямо как когда зажигают праздничную ёлку. Потому что это случается лишь раз в год, и ты с нетерпением этого ждёшь.
Когда я была маленькой, я больше всего на свете ждала наступления октября.
У нас не было сада – только небольшой дворик, но каждый год мама своей октябрьской магией превращала его в огромный сад с конюшней, где жила маленькая пони песочной масти с белой гривой. Я назвала её Бобби и любила всем сердцем. Мы были неразлучны, и она обожала есть у меня с руки, громко при этом фыркая.
Но – и это очень большое «но» – ничего из того, что мы создаём в октябре, не остаётся после Хэллоуина. Уже на следующий день всё это исчезает и становится как прежде. Тётя Флисси возвращается, будто никогда не уходила, мамины красивые жёлтые наряды растворяются в воздухе, как и всё, что успели надарить себе тёти. Мой Первый октябрь с Бобби был самым счастливым временем моей жизни, но, когда пони исчезла, магия потеряла для меня всю свою привлекательность. Я была слишком мала и не сразу поняла, что произошло, когда первого ноября вышла из дома с морковкой в руке и увидела пустой дворик.
С тех пор я перестала верить в радость октября и в его преддверии на целый месяц погружалась в уныние. Стоило наступить сентябрю, с каждым днём которого возбуждение моих тёть неуклонно нарастало, и я принималась вздыхать и размышлять обо всех этих временных глупостях, которые будут ждать меня в октябре. Сколько скандалов я закатывала в течение этого месяца – не сосчитать. Сказать, что он меня раздражал – не сказать ничего.
Раньше я жалела тёть, которые целый год проживали в ожидании одного месяца безудержного веселья. Но теперь, впервые ощутив магию внутри себя… Я посмотрела на потолок, раздумывая, чем сейчас занята Мирабель. У меня было столько вопросов…
– Всего один месяц – и столько всего нужно сделать, – сказала тётя Конни, и тётя Пруди закивала, тряся седыми кудрями. – Это будет наш год. Оторвёмся!
– Без отрывов, пожалуйста, – спокойно, но твёрдо возразила мама.
Тётя Конни достала из большого, с оборочками переднего кармана фартука таймер в виде яйца.
– Без отрывов, – с улыбкой сказала она маме и стукнула пальцем по таймеру.
Белая и изрядно поцарапанная – тётя Конни ежедневно пользовалась им на кухне – пластиковая поверхность таймера
