Отрочество. Автобиография… почти. Книга вторая. Цикл «Додекаэдр. Золотой аддон» - Илья Андреевич Беляев
Дойдя до середины манежа, я остановился, поставил свой чемодан и уже более внимательно осмотрелся кругом. Как я и ожидал, на меня устремили свой взгляд все присутствующие, хотя понять что-либо по моему виду было трудно, да к тому же я совершенно не отличался от них. Обыкновенный парень в потрепанной одежде. Хорошо, что и у них она не оказалась лучше, видимо, это из-за многодневных и многочасовых репетиций и тренировок. Их поведение было для меня не ново. Я знал, что любой новый участник какого-либо коллектива всегда вызывает немалое любопытство, но это, как правило, только на первое время. Зато потом о нем никто и не вспоминает. Только когда нужна помощь, идут к нему, к другому, к третьему…
Больше половины было девочек, хотя и мальчиков присутствовало немало, как мне показалось, ровно столько, сколько нужно. Да-а-а, цирк считался не для юношей, как мне казалось. «В детстве они хотят чего-то другого, а когда поймут, что могли бы заниматься там, то бывает уже слишком поздно. Вот и выходит все не так, как надо».
Обдумывая все это, я увидел ту самую девочку, которая так виртуозно крутилась на шесте, совершая разнообразные трюки. «Видно одно — мастер своего дела, если в таком возрасте, да еще без страховки делает двойное сальто в воздухе и умудряется точно приземляться на шест». Первый раз за неделю я удивился, хотя делаю я этот редко.
— Так это и есть тот юноша, о котором ты рассказывал? — обратилась женщина к Иннокентию.
— Да. Это он.
Она встала и подошла ближе.
— Ну что ж, добро пожаловать в наш коллектив! Что привело тебя сюда? Обычно юноши в твоем возрасте не приходят. Говорят: «Это нам не нужно. Мы уже взрослые!» Но ты ведь не из их числа. Ты же пришел! Так все же, почему ты решился на это?
— Да вот вчера шел мимо, увидел объявление, прочитал, затем познакомился с Иннокентием, — указал я рукой на мальчика, — и так как я уже три года показываю свое домашнее творчество друзьям, то подумал: «А почему бы не продемонстрировать его и вам!» Если не подойду, горя большого не будет.
— Ну что ж, мы посмотрим твое умение, но чуть попозже, а сейчас присядь куда-нибудь, где тебе удобнее наблюдать и посмотри на нашу фокусницу. Представляю тебе Анастасию Конарейкину. Если ты нам подойдешь, то выступать будешь с ней в паре.
— Хорошо! — сказал я и сел в одно из пустующих кресел.
Негромко зазвучала джазовая мелодия, которую я мог узнать где угодно. На середину манежа вынесли небольшой столик с лежащими на нем разнообразными платочками, ленточками и веревочками. Вслед за этим вышла девочка лет двенадцати-тринадцати с длинной, до пояса, косой. Одета она была как на выступление: в блестящем черном платье, в белых, как снег, перчатках и таких же туфлях. В руках она держала «волшебную палочку», окрашенную в черный цвет. Она посмотрела на меня, сделала комплимент, и номер начался!
Сперва она подняла со стола синий платок и, завязав на одном его конце узел, взялась за него и, выставив вперед свободную руку, поставила платок ребром на ладонь. Убрала правую руку, но платок не упал, продолжая стоять, как будто сила тяжести на него уже не действовала. Смяв его, девочка бросила платок одной из ассистенток и взялась за веревочку. Завязала посередине узел, взяла ножницы и разрезала его. Потом скрутила веревку клубком и, взявшись за один конец, отпустила весь клубок, позволив ему раскрутиться до конца и убедиться в том, что хотя шнурок и был разрезан посередине, то каким-то невероятным образом вновь соединиться в одно целое. После этого она все же разрезала его пополам и завязала каждый конец друг с другом, получив при этом два кольца, которые были совершенно одинаковые и ничем не выдавали своего секрета. В следующее мгновение одно кольцо прошло через другое, и таким образом получилась цепь, правда из двух колец. Еще один взмах — и они вновь по отдельности. Отдав их ассистентке и взяв небольшую коробочку, Настя открыла ее с двух сторон, показала, что она совершенно пуста, и поставила на стол. Но как только она это сделала, сразу же открыла верхнюю крышку и стала извлекать разнообразной длины и цвета платочки и ленточки. После того, как она оставила коробку в покое, ей вынесли металлический треугольник, в котором, как она продемонстрировала, ничего не было. Для большей убедительности, девочка перевернула и потрясла его. Потом положила туда чистый лист бумаги и, сделав несколько таинственных пассов, извлекла уже не просто белую бумагу, а цветную картинку с изображением какого-то хвойного леса. Наконец пошел последний трюк из ее небольшого номера — сачок. Показав его пустым, она опустила на его дно небольшую метровую ленту и также сделав несколько пассов, достала уже не ленточку, а большой платок того же цвета. Положив скачок на стол, Настя сделала завершающий комплимент и отошла в сторону.
Музыку выключили, и ассистентка собрала со стола весь реквизит, включая настольную скатерть, вышитую блестками и имеющую замысловатый рисунок, больше напоминающий цветы или что-то в этом роде.
Меня этот номер мало удивил, так как все фокусы я знал, исключая разве что треугольник, хотя и о его конструкции имел представление.
Как я уже заметил, кроме нас, здесь никто не репетировал. Видимо, у них так было всегда, когда приходил кто-то записываться. Тогда-то ему и показывали тот жанр, которому пришедший хотел научиться. В данном случае это был я, но честно сказать, номер не произвел на меня того впечатления, на которое я почему-то рассчитывал. Уж очень он был как-то сух и непродолжителен. Может, так было только сейчас? Нет, как я знал из книг, репетиция — это обычно то же самое выступление, но только без костюмов и публики. Именно так и раскрывается талант! Здесь же было что-то не так!
— Вот, это все, что мы показываем из жанра фокусов, — сказала Любовь Васильевна, откинувшись к спинке стула, — но я искренне надеюсь, что ты внесешь в этот жанр что-то большее и сможешь занять место фокусника, освободив от этого Настю.
— Но вы же говорили, что она будет работать со мной.
— Как ассистентка — да, но не как главная исполнительница.
— Ясно.
— Видишь ли, она участвует во многих номерах и, честно говоря, еле успевает переодеть костюм для следующего выхода. Она слишком много взяла на себя номеров, хотя ни я, ни кто-либо другой не заставляли ее этого делать. Настя — одна
